XX век был веком полного пересмотра основ искусства в широком смысле этого слова. Традиционные формы его поставили под вопрос; тело его вскрыли, распотрошили и с холодным любопытством заглянули внутрь, а после, кто во что горазд, манифестировали увиденное. Нагромождения традиции, которые замылили глаз, стали то игнорироваться, то, в радикальном случае, разрушаться, чтобы они не мешали посмотреть на пространство, которое те занимали, по-новому. Мы видим это в живописи, мы видим это в литературе, и мы видим это в музыке.
И в музыке одним из ключевых произведений, отражающих подобную тенденцию, стала пьеса американского авангардного композитора-минималиста Джона Кейджа «4’33’’», или «Четыре минуты тридцать три секунды» (1952 г). Пьеса состоит из трёх частей, каждая из которых представляла собой отрезок тишины. Партитура пьесы выглядела примерно так:
I
TACET (молчание)
II
TACET
III
TACET
Во время исполнения, музыкант садился, например, перед роялем и ничего не делал ровно четыре минуты и тридцать три секунды, за исключением может быть того, что поднимал и опускал крышку инструмента, отграничивая каждую из частей друг от друга. При этом пьеса допускает исполнение на любом инструменте, так что это вопрос технический и не более. По замыслу автора во время исполнения пьесы слушатель должен был улавливать тишину. Но что значит в данном контексте тишина?
В привычном смысле этого слова тишина противостоит звуку, в том числе музыке, — это чистые антонимы. И в такой парадигме размышлений сочинение Кейджа выглядит неким издевательством, шуткой, эпатажем и провокацией, но никак не музыкой. Но возможна и альтернативная стратегия, при которой «4’33’’» всё же является искусством, является музыкой, а тогда тишина должна быть рассмотрена в каком-то ином значении.
В этом смысле, мне вспоминается цитата, если я не ошибаюсь, Густава Малера, который сказал примерно следующее: «Музыка — это то, что между нот». Иными словами, любое воспроизведение организованной структуры на партитуре само по себе не является ещё музыкой; звуки выступают скорее некими организующими факторами, которые компонуют пространство между ними, а то, что внутри этого пространства — и есть музыка. Здесь мы опять подступаем к вопросу о тишине, ведь между двумя звуками должен быть некий анти-звук. Но так ли это? И как раз сочинение Кейджа нам и показывает, что не совсем так, ведь во время предложенной Кейджом тишины мы слышим случайные звуки, нас окружающие. Иными словами, мы слышим контекст, в котором воспроизводится произведение. То есть музыка призвана заставить нас услышать этот контекст. Сам Кейдж говорил, что в будущем традиционная модель деления звучания на консонансное и диссонансное заменится на деление по принципу шум и музыкальное (организованное на партитуре) звучание. То есть, шум включается Кейджем в широкое понятие музыки.
Таким образом, мы можем говорить о том, что Кейдж попытался установить саму основу музыки, коей является тишина, понимаемая, как звуковой контекст воспроизведения конкретной композиции. Известный философ и исследователь современного искусства Борис Гройс как-то сказал, что после авангарда всякая картина есть «Черный квадрат» Малевича, поскольку любая картина есть ограниченная плоскость полотна, и всякая картина есть картина Кандинского, поскольку любая картина есть сочетания красок на холсте. Мне кажется, что будет уместным так же сказать, что после 1952 года всякое музыкальное произведение есть «4’33’’» Кейджа, поскольку любое произведение — это организация тишины.
Хорошо, но тогда можно будет возразить, а почему тишина, которая постоянно нас окружает, не является музыкой? В каком-то отвлечённом смысле, конечно, и она является, но в строгом формальном отношении нет. И тут интересный момент, который я бы хотел прояснить опять же аналогией с изобразительным искусством авангарда. В 1917 году на выставке Общества независимых художников Марсель Дюшан в качестве произведения искусства выставил писсуар. Иными словами он взял обычный предмет и поместил его в пространство музея. Как заметил уже упомянутый мной Борис Гройс, современному искусству нужен музей, который является способом разграничения обычных предметов и предметов искусства. Искусство должно быть маркировано как искусство. Исполнение пьесы «4’33’’» Кейджа напоминает данную стратегию избрания обыденного и превращения его в уникальное. Повседневные шумы помещены в пространство музыкального исполнения: есть музыкант, есть инструмент, есть партитура, слушатель и есть ровно четыре минуты и тридцать три секунды. Наслаждаемся!
