Как отправка на войну сотен тысяч россиян повлияет на экономику и демографию страны? В критической колонке Владислав Крамер рассказывает о том, как политика разрушает жизни людей, которые ею раньше не интересовались. Как объявление о мобилизации разрывает оставшиеся экономические цепочки? Кто в действительности будет оплачивать ипотеки ушедших на фронт граждан? Как путинская мобилизация расширила аудиторию протестных СМИ? И во что может вылиться возмущение тех, кто раньше молчал?
Итак, отвергнутая дама по имени «политика» пришла за теми, кто ею не интересовался. В России объявлена мобилизация с кодовым названием «частичная». Объяснить удивление россиян сложно, потому что ещё весной 2022 года Путин обещал мобилизацию не вводить.
Ранее указ о частичной мобилизации уже принимался Николаем II в 1914 году. Тогда царь подписал два указа о частичной и всеобщей мобилизации и направил их начальнику Генштаба Янушевичу с поручением опубликовать тот, который посчитает нужным. Порочный соблазн исторической аналогии возникает, когда мы читаем 7-й пункт указа Путина, который отмечен формулировкой «Для служебного пользования». Он подразумевает сведения о количестве мобилизуемых, которое должно определить Минобороны.
Российские власти любят исторические аналогии и раз за разом следуют самым неудачным из них.
Ведь мобилизация, объявленная Николаем, закончилось убийством на фронте огромного числа представителей городского населения, что вызвало нешуточный дореволюционный хейт и последующий революционный фейл.
Так или иначе вся нынешняя вата, которая раньше подпоясывалась георгиевскими ленточками и рисовала Z на своих жигулях, теперь отсиживается на дачах, у родственников, за границей, ищет у себя признаки инвалидности I группы, изобретает способы безболезненно травмироваться или рассовывает взятки, чтобы откосить от призыва. На медицинском рынке ожидается новый перечень услуг, в который входит хирургический перелом конечностей под местной анестезией с гарантией несрастания костей на полгода и временная смена пола.
Официальные заверения
В первую очередь о российскую действительность разбились истории Путина и Минобороны про три волны мобилизации, где (1) сначала подлежат призыву вояки с боевым опытом и военными специальностями (ждём на фронтах членов ветеранских офицерских общественных организаций, в мирное время писавших кляузы на колебалетей скреп), (2) потом все откосившие от армии по болезням категории В и Г, (3) а затем и женщины до 45 лет с боевым опытом.
В России слова политиков никогда не бьются с документами и, напротив, прикрывают их «протаскивание». Фактически указ президента предусматривает призыв всех запасников, и это не только отставные военные, но и те, кто откосил от армии и купил военник. Документов, устанавливающих упомянутую очередность, нет.
Имеющиеся документы (указ президента и закон о мобилизации) говорят лишь об одном: призыв на срочную службу и мобилизация запасников — разные формы призыва в армию, имеющие разный порядок. Все, кто подлежит призыву на срочную службу, служат в обычном порядке и, по словам Минобороны (как всегда не вызывающим доверия), на фронт не едут.
Но тут спрятана пасхалочка для тех, кто исповедует философию «не служил — не мужик». Потому что все, кто отправился в армию прошлой осенью, чтобы стать мужиком, и дембельнутся осенью этого года, официально перейдут в статус запасников. Поэтому на выходе из военной части их может ждать мобилизационное предписание. Ситуация чем-то похожа на очередь из административных арестов, под которыми держали оппозиционеров, принимая под ручки на выходе из изолятора. Только на этот раз объектом стали силовики, а вместо ареста — фронт с риском не вернуться.
Более подробно о тех, кто подлежит мобилизации, читайте в специальном материале Дискурса «Как не пойти на фронт? Все способы защитить себя и близких от отправки на войну. Полный гид от юристов и правозащитников».
Кто отсидится в комфорте
Естественно, побеспокоились о себе депутаты Госдумы и члены Совета Федерации. По мнению депутатов, даже в столь тяжёлое для страны время все 450 человек должны оставаться в Москве, чтобы по разнарядке тыкать кнопки, одобряя решения, принятые администрацией президента.
Минобороны заявило, что не будут мобилизованы работники операторов связи, которые задействованы в обеспечении безопасности сооружений, средств и линий связи, центров обработки данных. Объясняем. Консультант салона связи — на фронт. Тип, который обслуживает блокировочное оборудование Роскомнадзора, установленное у оператора, — остаётся.
Также «бронь» получают сотрудники системообразующих организаций СМИ. Так что Соловьев, Киселёв, Кеосаян, Норкин и далее по списку — воевать не едут.
Все, кто не работает на пропаганду, а тем более работает против неё — на фронт, если ещё не покинули территорию РФ.
Очевидно, список «бронированных» будет пополняться по мере возникновения эксцессов вроде насильственного вручения повесток судьям, муниципальным депутатам от «Единой России», главам управ. Просто потому что были в списках военкоматов и не отмечены грифом «VIP».
Ну, и мобилизация не проводится в Чечне.
Суть мобилизации
Если очистить ситуацию от всей лишней шелухи про патриотизм, 8 лет Бомбаса и НАТО у границ, то вырисовывается крайне простая картина.
Из-за нехватки пушечного мяса государство создало коридорчик из статей Уголовного кодекса, заградотрядов, ментов и тёток из ЖЭКа, выскакивающих из каждой табакерки и сующих вам в карман повестки в военкомат.
По этому коридорчику государство пытается прогнать слабо мотивированных айтишников, бомжей, мужиков с пузом и одышкой в атаку на разъяренные, обстрелянные, получившие современное западное оружие батальоны ВСУ.
Под грядущую мобилизацию подверстали уголовную ответственность за мародёрство и добровольную сдачу в плен. Поэтому расслабьтесь, мужики, ибо ни отсидеться в плену, ни поживиться, как ландскнехт на разграблении города, не получится.
Бюрократические реалии
Пропитые военкомы и тетки из военкоматов, долго варившиеся в пропаганде, наконец дорвались до абсолютной власти, от чего испытали неописуемый административный восторг. Каждую осень они нерестятся повестками. В этом году нерест получится особенно активный, поэтому мобилизационные повестки стали разбрасывать буквально всем, включая студентов, пожилых и выпускников советских военных кафедр, которые имеют крайне отдаленное представление о войне. Но под видом мобилизационных предписаний рассылаются повестки о явке «для уточнения данных».
Ведь государство российское, осознавая безнадёжное недоверие подданных к себе, управляет исключительно с помощью лжи и любит брать россиян на понт.
Пузатые дядьки и тетки с засаленными волосами из военкоматов, несмотря на место работы, всё же ощущают свою связь с военной корпорацией, с воодушевлением смотрят мультики про российское вооружение. В своём униженном социальном положении они живут в виртуальной атмосфере ожидаемой войны, которая наконец сделает их полезными. Только война даст им ощутить себя частью армии, потому что единственное, чем им перепадает командовать, — это вереницы подростков, перемещающихся из кабинета в кабинет в труселях при прохождении медкомиссии.
Десятки лет этот планктон из пошарпанных административных зданий приторговывал военными билетами и подвергался унижениям со стороны разного рода организаций по защите прав призывников. Теперь им дали возможность отомстить за годы унижений, и они проявляют невиданную прыть.
Работница омского военкомата в разговоре с родственниками призывников заявила, что будет три волны призыва с 26 сентября по 10 октября, с 11 октября по 25 октября и с 26 октября по 10 ноября, и «в эти три присеста должны все мужики быть там». Все, кто улетел в отпуск, по её словам, должны побросать весь ол-инклюзив, сдать отельные номера с недоопустошенными мини-барами и вернуться с солнечных пляжей в течение трёх дней после получения повестки, чтобы отправиться в грязный окоп и отвлекать на себя Байрактары и Хаймарсы. Иначе 15 лет лишения свободы (что, конечно же, неправда).
В ответ на разящий здравым смыслом комментарий «Офигеть», брошенный одной из присутствующих матерей, последовал ответ, в котором сконцентрирован весь бардак, творящийся в головах ватной публики: «А вы думаете, мы так же не сидели тут? У меня два брата, один танкист, другой пограничник, которые подходят. Уже теперь что сделаешь? Все пацаны, которые в запасе сидят, — все прекрасно знали, что может быть. Вспомните Афганистан, вспомните Чечню. Кто кого спрашивал, куда идти? Все полегли, только понятно, что толку нет, за что воюем-то? Была Чечня, поубивали всех пацанов — и все, теперь мы с Чечней друзья, ну так ведь?»
В общем, толку воевать нет, но все поляжем до единого, чтобы в будущем выжившие были друзьями. Такая вот братская народная любовь, жестокая и иррациональная.
Военком — существо незамысловатое, объединяющее в себе узость мышления военного и изворотливость чиновника. Иным словом, типичные штафирки. Необходимость выполнять чисто бюрократический план призыва всегда идёт вкупе с тупым военным подходом, при котором любой обладатель военного билета или приписного свидетельства — это боевой раб, временно находящийся на свободе и обязанный по первому призыву отправиться из своего офиса, студии или барбершопа в окоп. Стоит ли задаваться вопросом, увидим ли мы кого-то из военных комиссаров на фронте.
Таким образом, ожидания страдающих прожектерством высших начальников, рисовавших у себя в голове ровные трехсоттысячные колонны подтянутых офицеров с боевым опытом, столкнулись с пропитой рожей российской военкомовской бюрократии, которую годами дрессировали выдерживать показатели и рисовать отчётность. «Вы просили 300 тысяч. Вот 300 тысяч».
Реалий российской бюрократии, о чем годами толковала антипропаганда, испугалась даже Маргарита Симоньян, которая между поражением России и ядерной войной самоотверженно ставила на ядерную войну, — и записалась в ряды правозащитников. Теперь пропагандистка будет помогать студентам, пожилым и прочим незаконно мобилизованным.
Про экономику
Сразу после объявления мобилизации в народе началось роптание насчёт одной из национальных скреп, которая вольно или невольно сплачивает нас с государством. То есть насчёт ипотеки. Методом нехитрого сопоставления фактов потенциальные мобилизанты прикинули, что, присутствуя на фронте вместо работы, они не смогут платить ипотеку.
Набиуллина сначала предложила поговорить с банком по душам. Авось поймут, войдут в положение и дадут отсрочку, чтобы вернуться в график платежей, когда (и если) ты вернёшься. Естественно, предложение единственного представителя истеблишмента, обязанного считать деньги, вызвало хейт.
А вот военный комиссар Якутии Александр Авдонин, не обременённый ответственностью за обещания, заявил, что мобилизованные будут получать вознаграждение в размере 205 тысяч рублей. Разумеется, пока они живы. И это должно вроде как помочь покрыть ипотеку. Впрочем, депутат Госдумы Владимир Кошелев (не подлежит мобилизации) пояснил, что планируется внесение законопроекта о выплате данных кредитов государством.
Возникает вопрос, откуда брать деньги на весь этот банкет? Ведь Шойгу заявил, что в первой волне мобилизации планируется призвать 300 тысяч человек. Методом умножения этого числа на обещанные Авдониным 205 тысяч рублей мы получаем 61,5 млрд рублей каждый месяц. И это для начала.
При этом бюджет, который ранее был профицитным, в 2023 году будет иметь дыру около 3 трлн по результатам событий нынешнего года. Расходы составят 29 трлн, а доходы — 26 трлн.
Впрочем, премьер Мишустин пообещал повысить доходы бюджета за счёт внутренних займов и повышения пошлин на вывоз природных ресурсов. Короче, за счёт новой нефти (она же — люди) и за счёт старой нефти, если её будут так же активно покупать, как и ранее. Естественно, при сохранении дефицита зарплаты бюджетных работников пострадают в первую очередь.
Иными словами, из экономики изымается трудоспособное мужское население, которое платит налоги, а для его содержания в казармах и окопах налоги платят те, кто остался.
300 тысяч новых «мобиков» должны провести на фронте 4,5 месяца, чтобы сожрать 1% его доходов бюджета. И это только начало. Ведь ещё неизвестен экономический эффект самого объявления о мобилизации.
С 21 сентября военкомы начали запрещать мобилизантам выезд за пределы субъекта РФ. Через пару дней скандалов и паники приказы начали менять, устанавливая вместо запрета согласовательный порядок или запрет на выезд за рубеж. Фактически на два дня внутренняя экономическая миграция в стране была нарушена военкомами, для которых экономика предстаёт исключительно в виде казённой зарплаты, служебного жилья, взяток и дарённого коньяка, а всё остальное — это гомосеки, торгующие воздухом в Москва-Сити.
Сорвалось огромное количество командировок, межрегиональных транспортных перевозок, поездок на заработки и т. д. Не следует приуменьшать проблему, потому что дело не ограничивается формальными ограничениями и предписаниями. На фоне новостей о вручении повесток в общественных местах трудоспособное население и так лишний раз старается не перемещаться.
«Тактика салями» и расширение аудитории протестных СМИ
Что произошло из того, чего не было раньше? Теперь всё можно.
Репрессии, посадки, ограничение свободы слова, вмешательство в частную жизнь были и раньше. Но власти использовали «тактику салями», отрезая от прав и свобод по небольшому кусочку, применяя репрессии к идеологическим противникам и давая людям адаптироваться под меняющуюся политическую реальность.
На этот раз от салями стали отгрызать неприлично большие куски, причем с разных сторон. Политика стала лезть к тем, кто раньше наблюдал её как часть общего пейзажа и приговаривал: «Да, уровень жизни падает. Бардак, конечно, но что мы можем поделать. За Навального, что ли, выходить? Нет, у нас свои проблемы, начинается школьный сезон, пора менять резину и хоронить бабушку. А вы там спасайте наших братушек от нацизма, мы с вами душой».
Теперь от тех, кто раньше клеил Z на лобовое стекло или вовсе не лез в политику, требуют активных действий и самопожертвования.
Ещё никогда отсутствие интереса к политике и легкомысленная бравада россиянина про 8 лет Бомбаса и НАТО не стоила ему так дорого.
Что важно отметить? Списки управления «Э», включающие в себя оппозиционеров и политических активистов, очень отличаются от списков военкоматов. На этот раз власти ударили по широким площадям, лоялистскому электорату, преданность которого власти переоценена. Создана ситуация, в которой этот электорат вынужден интересоваться реальной информацией о происходящем.
И это уже не та информация, которую он потреблял и транслировал ранее где-то на втором уровне своего сознания с целью высказать хоть какое-то мнение о ситуации в Украине. Раньше гражданин мог смотреть Первый канал, зная что там лгут, но желая знать, что хочет донести до него высшее начальство. Теперь дело серьёзное, и Серёге из Таганрога нужна конкретная и честная информация от тех, кто умеет её добывать. А инструкции для уклонистов, так получилось, пишут только протестные СМИ.
После получения повестки Серёга из Таганрога полезет в интернет. Ведь Серёге интересно, куда его отправляют: в пионерский поход или в окоп, куда летят снаряды и стреляют беспилотники? В интернете Серёга неизбежно столкнётся с вопросами, которые задают протестные спикеры.
Например, какую дыру затыкают с помощью мобилизации и где те 300 тысяч солдат, которых нужно заместить? Или почему Украина получила смертоносное западное оружие, которое выжигает живую силу на огромных расстояниях, а мы в ответ увеличиваем численный состав этой живой силы? Раньше Серёга, сидя на диване, мог сказать, что это всё болтовня либералов. Теперь он скажет «Погоди-погоди, давай разберемся».
Перспективы революции
Когда только шли разговоры о мобилизации, протестные спикеры, действительно, говорили о том, что это невозможно, поскольку Путин побоится массовых протестов. Сейчас тоже высказываются мнения о том, что массовое вооружение людей, которые не хотят воевать, чревато революцией. В частности, повестки вручали задержанным участникам протестов против мобилизации прямо в отделах. Это же неблагонадежный элемент в войсках.
Но давайте подойдём к проблеме взвешенно. Со времён Первой и Второй мировых войн (единственные случаи мобилизации в истории России) структура и ценности российского общества сильно изменились. Так что мы не можем проводить аналогий. Более того, современное российское общество проходило быструю трансформацию после смены советского хозплана на рыночную экономику. У нас нет достаточных экспериментальных данных и примеров, как такой социум может реагировать на происходящее.
Уникальности этой ситуации добавляет многонациональность, федеративность и наличие жёсткой вертикали власти. В таких обществах зачастую ошибки центра переходят в плоскость национальных конфликтов в этнических уголках «империи». Особенно учитывая сильный перекос мобилизации в сторону национальных республик (Бурятия, Якутия, Дагестан и т. п.).
Так что у нас отсутствуют основания даже для такого некорректного инструмента как исторические аналогии. Поэтому вместо надежды и понятного плана действий для одной из сторон (провластная и протестная) остаётся нервозная неопределенность для обеих.
Недовольство тех, кто раньше молчал и кого заденет мобилизация, в сочетании с политическими репрессиями может принять самые неожиданные формы. Выдернутые из зоны комфорта запасники, семьи мобилизованных и убитых могут начать демонстрировать самый широкий спектр форм гражданского сопротивления. От радикальных до скрытых. Более того, лицо протеста будет иметь разную степень кровожадности в разных регионах.
В Дагестане серьёзные волнения, дошедшие до драк между протестующими и силовиками. В самых разных уголках страны происходят точечные эксцессы. В Иркутской области 25-летний Руслан Зинин застрелил начальника призывной комиссии. В Урюпинске 35-летний сторонник покойного Тесака (Марцинкевич) поджёг военкомат вместе с припаркованной им Ладой. Ситуация с поджогом военкоматов длится на протяжении всего конфликта, в сети публикуются карты поджога военкоматов по всей стране.
Такие точечные эксцессы, как стрельба в школах, — проблема для всех независимо от политической позиции. Они непрогнозируемы и непредотвращаемы. Дать государственную защиту всем, кто задействован в процессе мобилизации, невозможно.
О грызне за власть
Определенно можно сказать, что Путин раздал большому количеству политических оппонентов большие куски народной поддержки.
У нас принято считать, что конец «людоедского режима» связан с некой точкой кипения, после которой реализуется один из двух сценариев. Либо начнется революция, на волне народного бунта Навальный выйдет из тюрьмы и обернётся президентом, потому что больше некому. Либо на той же волне произойдёт переворот в Совете безопасности с лейб-гвардией и табакерками.
Но за пределами внимания остаётся огромное количество других политических акторов. Например, региональные элиты. Вчера они рисовали голоса для Путина и «Единой России», чтобы самим остаться на должностях. А сегодня эти же региональные элиты будут смотреть в озверевшие физиономии местного населения, которое тихим гробовым голосом спрашивает: «А почему это наших детей поубивали ради политических комбинаций москвичей?»
В такой ситуации одобрение закипевшей гражданской массы может стать более весомым фактором, чем директивы из федерального центра.
Кроме того, электорат есть не только у состоявшихся политиков. Сегодня создана база для объединения граждан вокруг самых разных вопросов: например, погибшие мобилизанты, как откосить от службы, что происходит на пограничных пунктах, где отлавливают и вручают повестки, как получить выплаты, как отомстить и т. д.
Такие объединения, в особенности когда их много, создают основу для отщипывания кусочков реальной власти у высшего начальства.
События приняли такой оборот, что спустить на тормозах, как это было раньше, ситуацию вряд ли удастся.
