И снилось хрущёвке, что она сталинка

«И снилось хрущёвке, что она сталинка» — документальная поэма о жизни медсестры из наркологического отделения. В экзистенциальных верлибрах Миши Токарева больничная реальность переплетается со сводками новостей о росте числа браков на фоне мобилизации, смертоносных дронах и предсказаниях Мессинга о ядерной войне. Через метафоры о разлагающемся быстрее плутония человеке, советском слое на лице новейшего времени, тревожных снах в хрущевках и цене мальчишеских жизней поэма рисует натуралистичную картину рушащегося мира.

(документальная поэма)

Каждодневность записей в дневнике обернулась высказанной поэмой о медсестре из наркологии. Когда-то позавчера нашими делами заведовало исключительно данное учреждение. Громко-зеленые можжевеловые пятна, набрызганные вдоль крыльца. Бесконечно-конечный синий жестяной забор, созвучный с раствором тишины, впрыснутым в ягодичную мышцу дикарской осени. По прошествии зим нами уже занимается иное министерство, ПНД, однако тогда, во времена граждан, с легкостью вступавших в лингвистически-сложные отношения на основании смежных интересов. Во времена, не столь истончившейся атмосферной слойки с яблочным повидлом. Мы имели честь быть сильными, как люберецкие хулиганы. О, как же мы измельчали, совсем скоро будем проходить в отверстие для шнурков на засаленных кедах двоечника Васечкина. Записи были совершены лазоревым карандашом с надписью «я помог планете не…» в терракотовом офисном блокноте с пятнышком куриного супа в форме острова Хоккайдо на первой странице. Наблюдения за медсестрой чередуются с заголовками новостей, особенно впечатлившими в дни написания поэмы. В некотором роде журналистская речь придаст нашему тексту признаки документалистики. И выступит в роле неких эпиграфов, предваряющих поэтические эпизоды. Впервые за долгие минуты медсестра была встречена нами возле аптеки, там еще остановка, а напротив училище культурных искусств. Заплаканные глаза ее казались придатками дерева грусти. На наши расспросы медработник тыкал в лицо нам срединным своим пальцем. Кричала что-то про бывшего мужа. И мы сказали ей тогда: мы рады, что вы не падаете духом, и боретесь с обстоятельствами, до свидания. «Зафиксирован рост числа зарегистрированных браков на фоне мобилизации».

Сны комнаты без головы

Комнатное содержание,
Потерявшее свое оперение,
Мыслится курицей в суп.
Девушка была точна,
Как лечение электрошоком.
Лежа на колючем матрасе,
Ассимилировавшись
С разведенными дамами,
Рассеявшись
По аналогии с мукой.
Возвращенное дыхание,
Отраженное от окна,
Рифмовалось с лотком,
Селедочный хвост,
На вилку нанизанный,
Полумесяц на потолке.
Прикипев душою
К идеям социализма,
Равноправия, брака,
Девушка оплошала.
Непрерывно белые стены,

Этот матрас, ноутбук,
Его преждевременная
Старческая улыбка
В памяти телефона,
Это все, что осталось
После него.
Она была равнозначна
Несостоявшейся матери,
Она не хотела быть комнатой,
В которой живут проходимцы.

***

Должно быть, следующий фрагмент принадлежит нашему собственному памятийно-образному аппарату. Поступивший в приемный покой гражданин, имел необъяснимую тягу к холодному вооружению. Наличие гражданина выявили в лесу обеспокоенные деревенские жители. Несколько дней средь березок, осинок и лип носился радикально-обнаженный мужчина, выкрикивая диковинные апокалиптические лозунги. Мужчину забыли свои, эльфы, хоббиты, гномы. Порой они своих забывают, эти любители наряжаться в доспехи, пить водку в лесу, орать душеспасительные песенки, полные гностицизма. Разговор той самой медсестры и буйного зафиксирован, и приводится без сокращений в авторской пунктуации. «Рой смертоносных дронов «Герань-2» способен сравнять с землей и пчеловода, и деревню». 

Мальчик и нож

Она закатила глаза,
Пытаясь рассмотреть степень
Собственного терпения,
Ее слепота к едва внятным
Отблескам речи пациента,
Казалась профдеформацией.
Пациент смотрит в упор,
Как тысячеглазый автобус
В час пик на прохожего
На остановке.
Пациент заплутал
На отрезке между да, но.
В пациенте растут
Семена ускользания,
Паутинка слюны
Серебрится, и множится,
На полосатой пижаме
Распускается лужа.
Немногое то, что роднит,
Что роднит пациента
С медсестрой наркологии,
Обоих содержит
Археологический слой
В будущем времени.
Она говорит, я не дам
Ваш ножик, отстаньте.
Рукоять ножа была отзвуком
Могучего дерева.
Мальчик с ножом
Ценится выше, нежели без.

***

Проживала медсестра за границей видимого мира, иными словами, не в Химках. Реликтовые жители тех мест до сих пор завоевывают авторитет посредством игры в двадцать одно. Заручившись внутренней поддержкой, мы проследили за медработником вплоть до самой платформы. Возвращалась гражданка домой исключительно на электричке, правда, будущий муж иногда заезжал на машине, мы запамятовали, было ли это, или только будет. Заблудившаяся тоска в иссиня-черной привокзальной собаке смогла найти выход, стоило лишь погладить ее хорошенько, и угостить бутербродом. Она радостно тявкала, мы стояли подле сетчатого забора, гудела трансформаторная будка. Девушка шла к финальным титрам платформы, и звали ее, наверное, Аннушка. Щекочущий волоски в носовой полости ветер, зажег бенгальский огонь нашего смеха. Медсестра обернулась, расстроилась, пообещала вызвать милицию, не очень-то вежливо с ее стороны. «Каждый второй россиянин верит в полет на Марс в нынешнем веке, а также в возможность там жить».

Сны хрущёвок

Чешуйки ржавой листвы
Всходят из-под текстур,
Девушка думает, палимпсест,
Выступание советского слоя
На лице новейших времен.
Электричка прорастает
В кромешном брюхе кита
Чужеродным объектом.
Девушка в тамбуре
Смотрит в окно,
Переиначено «не прислоняться»
В краткое «не слон я».
И черное молоко заката
Предложено без печенья,
И хочется закрыть глаза,
И посмотреть, что будет.
Густое молчание,
Влитое в пассажиров,
Хлюпает напряженно.
Девушка в тамбуре
Смотрит в окно,
Окончательно-вечные,
Подселенные в брюхо кита,
Дремлют хрущёвки.
Кварцевая листва их
Стремительно затухает,
И снится хрущёвкам,
Что они сталинки.

***

На излете дремучей сентябрьской пятницы мы стали свидетелями присутствия Раисы Максимовны в гастрономе по улице Пожарского, подхваченное потоками воздуха, имя влетело нам в ухо, правое ухо, оно совершенней, чем левое. Пельменные изделия, определенные нами, как безопасные, были помещены в сумку авоську. Обозначенная выше гражданка пребывала в приподнятом настроении. Леопардовая шуба утверждала свое присутствие посредством неприличных восхищенных посвистываний охранника. Раиса, кажется, напевала: у-у-у-у, у-у-у-у. Мы совершили улыбку, старушка в пространном каштаново-буром комбинезоне гориллы перекрестилась. Скажите скорее, у вас появился любовник, спросили мы, как можно приветливей. Наша знакомая, наша ли, была, кажется, агрессивна, плевалась янтарно-малиновой кислотой. И мы сделали соответствующие выводы, да, появился. «Услуги казахстанских проституток подорожали, социологи связывают это с наплывом соседей».

Сгусток великой нежности

Вода приняла форму
Шахтера с погасшей свечой,
Канарейка приняла форму
Отчужденной старухи,
Забывшей выключить газ.
Потенциальным урочищем
Дома нависают.
Влажное касание мотылька,
Шея девушки холодеет.
Пространство тревожно,
Звенит разбившийся смех,
Пронизанный полушепотом,
Стоит ночной двор,
И каждое дерево вплетено
Корнями в изнанку планеты,
На каждом дереве во дворе
Кто-то вырезал заклинания
На долгие секунды любви.
Истончившись до великой,
Всепрощающей нежности,
Девушка покраснела щеками,
Вызывает такси у подъезда.
Мужчина бандитской окружности
В удушливо-белом костюме
Приходит вместо такси.
Он говорит, что тариф
Дешевле, чем на такси,

Он провожатый, он провожает,
Машин почти не осталось.
Великое переселение,
Говорит он, достает из барсетки
Перцовый баллон и отвертку,
Видите, говорит он, защита,
Пойдемте, у меня куча историй.

***

Однажды, 20.09.22, завидев нас, она помчалась к остановке, стремительно прыгнула в автобус, надорвав ткань нашей дружбы. Но мы не растерялись, и прыгнули в другой, только что подошедший автобус. И сказали водителю: езжайте, пожалуйста, вон за тем автобусом. Дальняя дорога привела нас к церкви. Луковка башни мерцала, очень интересно, подумали мы. Не менее интересно, чем история, рассказанная поэтом Андреем Чемодановым. Должно быть, однажды, то есть 19.09.22, или Андрей только расскажет ее 25.10.22? Помним, что направлялись в библиотеку сдавать книжки, повстречав старшего товарища. На столике, за которым он сидел во дворе пятиэтажных домов лежали: пустая бутылочка объемом двести пятьдесят миллилитров «Пшеничной», пустая бутылочка объемом двести пятьдесят миллилитров «Русской дороги», банановая кожура две штуки, фотоаппарат одна штука, пачка бардовых сигарет. И он поведал этим своим, необычайно длящимся в контексте русского космоса, голосом. Про матушку своего одноклассника, она подарила ему четырех песчанок, и сказала, что будет давать на их содержание каждый месяц по три тысячи рублей. И вот последняя их них окончилась, когда же это произошло, вероятно, недавно. И Андрей Чемоданов купил новых песчанок, но мать одноклассника сказала, это так не работает. «Десатанизация пройдет по расписанию, джихада не будет». 

Роботам тоже это снится

Вересковый пуховик
С прожитой дыркою на груди,
Полунамек на полураспад,
Вмещал в себя дядю на остановке,
Лебяжий пух, как частное
Целого лебедя,
Рывками вылетал из груди
С каждым оконченным выдохом.
Вещи нехотя прирастают
К своим назначениям.
Девушка садится в автобус,
Шум разговоров
Желтым налетом
На стекле оседает.
Герметичный забор,
Составленный из чуждого
Социального эха,
Мешал подступиться
К собственной речи.
Нёбная занавеска кондуктора
Размыкается, он поет
На выдуманном языке,
Артикуляция позволяет,
Гортань средоточие
Надсмертной души.
Девушка выбрала для себя
Интуитивную форму
Существования в мире.
Девушка движется к эпилогу
Улицы Космонавтов,
Там построили новую церковь.
Девушка ощущает
Недостаток программного
Содержания тела.

***

Примечаний о поэтической и политической ситуациях, вынесенных за скобки (слова в кавычках-веригах) в блокноте далее не наблюдаются. Лишь не уточненные данные, переплетенные в точке схождения двух прямых линий, вышедших из пункта Б в пункт А с двумя килограммами яблок, поделенных на черешню, сколько же выйдет часов, а, может быть, ворона. И наша задача эксплицировать, это слово встретилось нам в церкви, эксплицировать зыбкие детали портрета медсестры для будущих поколений. Кажется, она любила европейские телесериалы. И глаза у ней были отуманены синтетическими средствами, мытье полов расслаивало кожу на руках, словно бритва Нева. И звали ее Элеонора, и было ей лет восемьдесят, а потом внезапно исполнилось тридцать. И она покинула наркологию, чтобы вернуться. «Предсказание Мессинга о начале ядерной войны во втором тысячелетии маловероятно».

Вялотекущий свет

Отрывок аспидного неба
Озарило подобие общего,
Удлиненные тени предметов

Дрожали в конвульсиях,
Соприкосновение двух,
Более двух объектов
Заразно, как летучие сны.
Период полного разложения
Плутония, цезия
Существенно выше,
Чем разложение человека
На категории зла и добра.
Дыхание, высвобожденное,
Сочетанное с множеством видов
Повреждений пространства:
Процессы деления,
Вылет за рамки телесного,
Обратнотекучесть времени;
Способно изжить человечество,
Словно ветхий носок.
Симметрически верные
Вспышки на небе аспидном,
Умывался отчаянным светом,
Истаявший голубь,
Воздух вжался в ракушку.
Она, расплескав свое тело
По казенному синему одеялу,
Что колючей, одеяло или матрас,
Нажала пробел.
Композитор Анжело Бадаламенти,
Тун-тун-тун-тун,
И режиссер-постановщик Майкл Фрост.