«Выше человеческого роста»: сюрреалистичные верлибры о повседневности

«Я ложноножка так думает про себя каждый». Зелёные растения-самоеды, осы с телами змей и кони с наточенными зубами — вовсе не описание картин Сальвадора Дали, а попытка осмыслить серую действительность в сознании маленьких людей, жителей больших мегаполисов и забытых окраин. 

В стихах Алексея Чудиновских туманные образы пропитаны психологизмом и деталями, рисующими живые портреты современных людей, среди которых многие найдут себя. Через обрывистые строчки без пауз и знаков препинания поэт транслирует чувство потерянности, непонимания действительности и попытку отыскать спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Сюрреалистичные картинки поначалу наводят смятение, однако, вчитываясь, находишь в них отклики знакомых чувств, эмоций и состояний.  

* * *

она удаляется чёрным провалом фонетики
по всей квартире разбросанных форточек
достанет ножичек и лезет по стенкам вскрывая 220 вольт

мало ли она пережила прихожих
то была лишь проверка на прочность
нитроглицеринового космоса

её секретный ритм вселенной тревожит
ей всюду мерещится точная точность
ею предприняты меры по сохранению уютной земли на балконе
где только что высадились зелёные растения-самоеды

я ложноножка так думает про себя каждый раз одной жизни
так думает каждый про меня один раз перед смертью жизни

она выключает свет во всём мире начиная в своей квартире
от риги до римини она жила на окраине горького
она из подмосковной провинции
и никогда не ложится спать при выключенном телевизоре
который делает рентген привидений
их и так достаточно днём с огнём повсюду снимки
вчера всех повымела а сегодня снова лезут отовсюду немытые
а всё равно милые без них никуда мне куда без них
без них мне сто процентов конец и некуда видеться

для них я готовлю торжественные речи океана когда его дочь
не успевает высушить свадебные убранства своей дочери
что всегда известно заранее заведомо так повелось десятилетиями
и всё равно чего-то недостаёт
и всё это похожее на меня от малого до разрывающе большого
мы все переливаемся электричеством и темнотой

* * *

лошади на спинах проносят вилочные деревья по эластичному мосту
а камни брусчатки развоплощаются в облака

эта блажь неспроста и эта процессия — тихий мираж

все твои не открытые, сломанные на полуслове цветы
а к лицу поднести — на ресницах повиснут они

ни в карманах, ни в тени своей на земле
ты новых изъянов — их почти что и нет — не ищи

а заметив провал на груди — точно пушечный выстрел — медный звон

раскроет на жилистых шеях ночных лошадей
из тёсанных досок ворота на мост

где без тебя не с чем сравнить пустоту — чтобы крепко её забыть

и на сумерки ты, похоже, не держишь прежнего зла
и огненные платья — одежды ревности и вражды — не одеваешь на полнокровные листья

и тише побеги твои прописные
затерянные в них крики никто никогда не должен услышать

* * *

хорошо в груде барахолки найти бикфордов шнур
а к нему кроху-жука — для кулона, от которого в сердце станет теплее
потом в кондитерской затарить рюкзак землистой халвы
чтобы сны будили беззубо-илистые
что уж поделать, если кунжутное печенье и всякие сладости помогают не пить
а что до склонности к полноте и такой же мнимой агорафобии
это всё хлам одной головоломки
вот увидишь
подаренный скарабей
в беспокойной душе этот мусор
нержавеющей вилкой скушает
пока тебе не станет легче, не снимай его с шеи
а после он будет напоминать, что в любой момент снова тебе поможет

* * *

речь идёт о тебе — о той, перед кем одиноко
но я никак не найду времени, чтобы появиться

ты будешь ловить стрелы высокой рукой
что мне угрожают? эти осы с телами змей
не желают зла, просто сами по себе меткие
а у тебя надёжное зрение

ты оправдываешь их существование
они нам важны — и чтобы к себе в будущем отсылать
и в качестве предлога

до определённого момента жаль
что сдерживается на вырезанных дефектах
наше неиспользование слов
спонтанное любое колкое даже о зрении

— кто из нас непригоднее? —

чередуя ограничения, мы убываем паузами

и только потом без остатка отсчитываем невозвратное молчание

* * *

это стихотворение могло быть написано шариковой ручкой
в которой заканчивались чернила
влюблённым мужчиной
влюблённой в мужчину

двадцать любого декабря

пока автор искал пишущий стержень
она забыла три последние строчки
должно быть, смартфоны ещё не были изобретены

* * *

Для неё как название детской книжки
звучит слово «Konami». Она представляется поэткой,
объясняя, что её стихотворения нужно печатать на этикетках
бутылок с алкоголем.
«Я час искала пять минут» — для дорогого портвейна,
«Муравей крадёт коней» — для пива
или «Скромность сорок километров
в час» — на водочной бутылке.

С друзьями она пользуется приветствием-паролем.
Если ей говорят: «сестра моя — жизнь»,
то нужно отвечать: «а брат мой — пакость».

Она долго работала кассиром в магазине одежды.
У неё было исписано десять тетрадей
о повадках покупателей.
На корпоративе
она подарила их директору магазина,
а со следующего дня
перестала употреблять
местоимение «я».

Ей было 18, когда она впервые
летала на самолёте.
В 21 случайно сломала хвост
нашей любимой кошке.
Её день рождения 20
или 19 октября.
Каждый раз укоряю себя: «Почему
ей достался такой старший брат!»

* * *

однажды наточил один человек все зубы необъезженному коню
и погнал хлыстом — рассекать неизведанные территории

и был дан отпор удалёнными от понимания пространствами
лилась кровь в растянутом дожде, а затем сеяло торжество
из кованой меди проникали в почву победоносные слова
зарождая суеверия, выплавляя из вторсырья дома терпимости

теперь легковерные представители опеки чтят руины
выхватывают из-под пластика замусоленные объявления
то о прикупе, то про обмен — ничем не брезгуют
«вырождение» произносят по слогам, бравируя, что равноправны
на каждого по бумаге, каждому по резолюции

а коня пристрелили, из него вышел весь дух — он стал идеей
обернувшись чучелом, не избежал участи рассказчика и владельца
расчленён и повешен на стену

теперь с порога чертыхаются, кто вхож, плюют на «добро пожаловать!»
чтобы конь их затаённое зло не вынюхивал

а он испытывает ненависть
к тому человеку, которым его хозяин рождён
и от слова которого они вместе приняли незавидную смерть
только никак его не узнает

* * *

мои бывшие средства приняты за образец​ и
ни на чём не пойманы

это на первый взгляд нарушает условия
и тяготеет к абстракции

извини, я не могу не защищаться
я отменён и растёрт доступными средствами

это выше человеческого роста
оно приспосабливается и вынуждает клянчить

нарочито тыкает взятыми напрокат тугими пальцами
в едином движении заметнее, а в сонливость особенно

мои запросы тяготеют к взвинченной запутанности
прости, вскорости пёстрых одолжений уменьшится

не помеха вторгается в синонимический ряд
а жалобы мои на отвлечённое сообщничество с кем попало

я давно не могу спросить, если ты знаешь
действенный ключ к пропорциям

выполни ещё одну просьбу: одолжи этот придаток определённости
с его помощью кто-то успел вырваться

предоставленный развёрнутым сокращениям мышц
я отрешённо продиктую: прости меня

и рыхлые мысли, записанные с чужих слов
сосредоточатся на выманивании неопытных реакций

увы, это ещё не означает, что на обзорной точке
я вновь не позову тебя как союзника

оставить придаточные объяснения в покое
это будет тот самый подходящий случай

вырванный из неминуемой увлечённости
что презирает здравомыслие и атрибуты холодности

кто презирает здравомыслие и атрибуты холодности
вырванные из неминуемой увлечённости

это был тот самый подходящий случай
оставить придаточные объяснения в покое

я вновь не позову тебя как союзника