Поэзия площади: Полина Лацци о рае, слепых богах и силе молчания

На площади стоит кричать о том, что запрещено и больно — считает участница Маяковский чтений Полина Лацци. Даже в провокационных условиях, когда приходится перекрикивать ударную установку уличных музыкантов и отбойные молотки, поэта могут не расслышать, но поймут — непременно. Чтобы разобраться, почему «Маяки» считаются самой свободной поэтической площадкой в России, и рассказать о поэтах улиц, мы продолжаем цикл «Поэзия площади», в котором публикуем лучшие стихи, звучавшие в центре столицы в последнее десятилетие.

В шестом выпуске — Полина Лацци о краткосрочности существования всего земного, жизни мечтателя, порывы которого не разделяют близкие, рождении и угасании слова внутри поэта, а также о том, как хочется сбежать от собственных мыслей и жить, не оглядываться на прошлое.

Маяки — это жадная бездна, древнее чудище, которому приносят в жертву девственниц — почему? — потому что только бездне они и принадлежат, сокровенные, только бездна их увенчает вечностью. 

Что ты должна бросить в её разверзнутый пищевод? 

Площадь вынимает из тебя самую глубину и жадно облизывается. Твои пустословные высокомерие и перемудреная семантика ей на один зуб: кричи, кричи о том, о чем говорить запрещено или больно, кричи то, что бумага не вытерпит, что её бы дотла выжгло. 

Площадь рычит и ярится, голоса тонут в бетоне, а ты вливаешься слева в очередь, как по углям, чтобы бросить слова в раскалённый воздух, трясясь и сбиваясь, соревнуясь в децибелах с ударкой уличных музыкантов (возможно, всё это провокация) (это точно всё провокация). Тебя никто не расслышит — но всё равно услышат.

Я требований площади не выдерживаю, в последний раз читала ей с телефона набранное по дороге посвящение парню, бросившемуся за пару дней до того под поезд метро, и дальше находила себя только на дальних холодных орбитах стреляющей алкоголь и сигареты у друзей и знакомых. Бездне неизбежности противостоит социальная гравитация: Камрад собирает экстатическую стаю киников, в вудуистских ритмах репетирующую (от слова repeat) самые сильные строки, как заклинания. Может, это поможет нашим голосам удержаться на краю, вцепившись друг в друга?

Рай потерянный и возвращенный

Неизменно низменное, земное
Извивается — vivo! — с воем
И змеится названное мною,
Названное мною.
Из пещеры, где пляшут тени,
Босанову поймав, без пар,
Через сад неземных наслаждений,
Густой рассекая пар,
Воспарить, за собой оставляя пепел.
Голос логоса в черепе пе́репел
Перепе́л — и летит сквозь глазное дно
Мимо царства, которым правил Дит,
Из всех его правил принимая только одно:
Не оглядываясь иди.

2020

«И вот вдруг бы тонкая скорлупа у нас под ногами стала стеклянной, вдруг бы мы увидели…»

каждое ложе — прокрустово
‌утру за тайной cомкнутых ‌штор
‌‌страшно и грустно,
‌как и любой невесте
‌и, как певцу в шторм,
принцу при норд-норд-весте
запрещено молчать
или стоять на месте
выйдем, в ушах стучат

выйдем, лазурь ломая
голенями об лед.
засахаренная кривая,
проклятый стеклянный свод,
мерцающая скотома.
насытив кровь углекислым,
сбежим не столько от дома:
от всякой последней мысли,
от слова и смысла масла.
мы станем слепыми богами,
чтоб только оно не погасло
у нас под ногами

2020

м

мысли-мосты мчат меня мимо мемориальных миражей: магазины, мечети, метро, метро, метро. муторно. мелко моросит. миную мощеные мили маросейки, мытарствую, мимикрирую: messed-up мейк, мятая майка — модно. мне мило мимолетное: мальчики моложе меня, мамбл-реп, митинги. метаирония? мб.

мятежный мистраль мучает магистраль, мерцают морески мурмураций, мириады мимов мимоходом меняют ментальные маски, муравьиные менуэты мигрирующих масс маркируют монструозность мегаполиса.

μοῖρα, mōrēs, mors, more!

мы мерили мир морем молчания, мучительно медлительным.

может, мы мертвы?

— милый, мне мерещатся микроскопы, микрокосмы, мышиные мозги, маскулинизм-маркет, мы, мятого мартобря, мятущиеся, мерзнущие между маками, маниакальные математики, мечтательные маленькие маяки.

...может, можем мы

млечный мелом мазать, молоком, мизинец макая, малевать монохромную монографию магического мышления метаморфирующих материалистов, метафоричных метемпсихозов, метонимию марсианских мистерий?

— м.

2019

Я хотел бы

Я хотел бы поймать ртом как муху пулю
Шагнуть с крыши, обнять на полном ходу грузовик
Не проебу это лето: умру к июлю,
Обольюсь кислотой, и мой бешеный крик
Соседи примут за очередной вечер деткора,
Пусть стучат по батарее и вызывают ментов
Я обдолбаюсь героином или, по крайней мере, мухоморами,
Когда приедут, я буду уже готов

2019

Слово

слово — олово, слово — ртуть
слово плавится, тает во рту
слово идёт на убыль
словно море в отлив
и омывает губы
его спесивый курсив
слово малое в колыбели нёба
язык алый для него кит
слово прозрачной амёбой
спит
и во сне
задыхаясь от чувств
слово видит как я молчу

2019