В год образования метал-группы Metallica, восемнадцатилетний Джеймс Хэтфилд был тихим и стеснительным подростком, ничем не напоминающим рок-звезду. Пять лет спустя лидер Metallica прославился на весь мир благодаря невероятно быстрой игре на гитаре, агрессивным риффам и «лающему» вокалу. Прыщавый завсегдатай рок-концертов, тяжело переживший развод родителей и смерть матери, стал иконой метала всего в 23 года после выхода альбома Master of Puppets.
Истории Metallica и жизни Джеймса Хэтфилда посвящена документальная книга So let it be written Марка Эглинтона. В честь дня рождения музыканта, которому 3 августа исполняется 58 лет, публикуем фрагмент о том, как тщательная подготовка, три месяца записи в студии и маниакальное внимание к деталям привели к созданию альбома Master of Puppets, каким образом пластинка принесла метал-коллективу всемирную известность, почему именно этот альбом стал революцией в рок-музыке, и как смерть басиста Клиффа Бёртона сорвала триумфальный европейский тур группы.
Несмотря на то что к осени 1985 года Metallica наделали в мире много шума, повлиять на мировой мейнстримовый музыкальный рынок они все еще не могли. Надеяться, что метал-группа — к тому же экстремальная — сможет ворваться на верхушку хит-парада Billboard в крайне предусмотрительной консервативной середине 80-х было бессмысленно.
Трэш-метал был движением внутри движения, и лишь через несколько лет группу вроде Metallica услышат широкие массы. Любое такое проникновение в мейнстрим якобы более тяжелых коллективов скорее можно было ждать от Оззи Осборна, Bon Jovi или Van Halen, которые работали над успешными альбомами, чей образ и звучание публике было переварить гораздо проще. Однако музыканты Metallica должны были сделать важное дело, и группа очень серьезно отнеслась к своим музыкальным обязанностям, уделяя внимание малейшим деталям, временами гранича с навязчивой идеей.
Надо было решить, где записывать третий альбом. Вопреки общему мнению, Metallica — по крайней мере, теоретически — помимо продюсера Ride the Lightning Флемминга Расмуссена рассматривали и другие варианты. Ходили даже слухи, что упоминалось имя Мартина Бёрча, продюсера одних из лучших альбомов Iron Maiden.
Никто не сомневался в первоклассно проделанной работе Расмуссена, особенно учитывая, что он уложился в свое «окно». Но было ощущение, что Хэтфилд хочет записываться в США, а Расмуссен не горел желанием лететь в Америку. Вопрос уладили, когда Ульрих заявил, что желает работать в Копенгагене, поэтому вполне логично, что ребята снова обратились за помощью к Расмуссену.
В сентябре 1985 года группа прилетела в студию Sweet Silence. Хэтфилд с Ульрихом уже некоторое время работали над идеями для нового альбома. В отличие от студийных сессий Ride the Lightning, когда группа ночевала в студии и у друзей Ларса, Metallica теперь могли себе позволить остановиться в отеле. Расмуссен вспоминает, что делали они это крайне редко. «Обычно мы работали по ночам; с 8 часов вечера и до утра. Затем парни возвращались в отель, наедались до отвала в шведском столе и шли дрыхнуть».
Проживание в отеле было необходимым. В отличие от двух первых пребываний в студии — две недели и один месяц — те три суровых изнурительных месяца, которые потребовались на запись третьего альбома, были беспрецедентными. Понадобилось больше времени из-за чрезмерной педантичности Хэтфилда и Ульриха, которой они стали пренебрегать по мере того, как их карьера набирала обороты.
Они не только записывались с маниакальным вниманием к деталям, но точно так же подходили к процессу сведения и мастеринга. Новые песни были более сложными и навороченными, поэтому процесс записи затянулся. Ребята действительно пришли полностью подготовленными, как с некоторым облегчением в голосе подтверждает Расмуссен: «Когда парни приехали в студию, почти у всех песен были готовы аранжировки. Metallica всегда славились своими качественными демозаписями. Тот раз не стал исключением». Несмотря на то что альбом сводил в США в Amigo Studios в Северном Голливуде Майкл Вагенер, основная часть записи была сделана за те три месяца в Дании.
Расмуссен сразу же заметил перемены в Хэтфилде: «Когда мы пришли в студию, я увидел, что он значительно прибавил. Находясь на гастролях, он приобрел огромный опыт и как гитарист стал быстрым и чрезвычайно педантичным. Когда мы записывали Ride the Lightning, я считал его одним из лучших гитаристов, с которыми работал. Но теперь он был несравнимо лучше всех, кого я слышал».
Расмуссен считает, что Хэтфилд вырос довольно быстро: «Джеймс — один из самых надежных и стойких ребят. Под его маской его скрывается невероятное количество эмоций и качеств, но ему здорово удается не показывать их окружающим — во всяком случае, раньше было так. Когда понимаешь, что не стоит стесняться эмоций и поступков, ты взрослеешь».
Расмуссен весьма проницательно описывает психологический портрет Хэтфилда в 1985 году, поскольку с каждым годом Джеймс все больше развивался и рос как гитарист, подтверждением чему стал новый альбом Master of Puppets.
Любой металхэд не перестает восхвалять эту пластинку. Даже те, кто далек от металла, одобрительно кивнут. Master of Puppets, делящий трон вместе с потрясающим альбомом Slayer Reign in Blood и считающийся одним из двух лучших трэш-альбомов современности, все-таки был просто трэшем. Это была феноменальная пластинка, но в мейнстрим она не пробилась.
Master of Puppets возвестил о рассвете нового вида мощного металла: металла не только с убойной агрессией, ожидаемой фэнами экстремальной музыки, но также с тесситурами, сложными партиями и глубокой лирикой. Он привлек целый ряд новых фэнов. Альбом действительно уникальный, и многие считают его звездным часом Хэтфилда и компании.
Звучание альбома требует тщательного изучения. Несмотря на то что записан он в той же студии, что и Ride the Lightning, два альбома звучат совершенно по-разному. В предыдущем присутствует элемент доступности, тогда как второй звучит холодно и немного замкнуто — что идеально передает концепцию всеобщего подавления и угнетения. По словам Расмуссена, все были серьезно настроены добиться потрясающего звучания: «На Ride the Lightning мы придирались к каждой мелочи. Все это граничило с одержимостью. Я думаю, все мы, в том числе и я, чувствовали, что у нас эпичный альбом. Мы с Джеймсом были крайне заинтересованы в том, чтобы на Master of Puppets было жирное и плотное звучание. Прежде у него не было большого опыта в наложении гитар, поэтому мы решили оторваться». Звучание получилось гораздо плотнее, и гитарные партии были продублированы несколько раз, придав песням мощь и объем.
Тщательной обработке подверглись не только гитарные партии Хэтфилда. Если на Ride the Lightning в барабанах Ульриха было много реверберации, придающей им весьма расслабленное ощущение, то на Master of Puppets все звучит так, будто во время записи из студии был высосан каждый атом воздуха. Барабаны действительно звучат сухо и прямолинейно.
Добавьте к этому высокий уровень написания сложных песен (три трека переваливают за отметку в восемь минут) по сравнению с тем, что группа делала прежде, и перед вами альбом, звучание и композиции которого никогда не утратят актуальности. Несмотря на то что Master of Puppets стал значительным достижением, это был не такой сильный прогресс, как Ride the Lightning после Kill ‘Em All.
Трек Battery открывает пластинку в элегантной и сдержанной манере. Затем, в манере столь же сдержанной, однако ужасающе мощной, повторяется это акустическое мелодичное вступление, и наступает шквал из тысячи гитар — учитывая пристрастие Хэтфилда к дублированию гитарных партий, вполне могло быть именно так. Однако Расмуссен открывает секрет: «Джеймс продублировал партии ритм-гитары восемь раз».
Это поистине поражает, и больше Хэтфилд с группой так и не добились столь драматичного эффекта. Далее следует стирающий в порошок рифф Джеймса, форму и направление которого объяснить крайне сложно. Затем вступает вокал Хэтфилда, более грубый, зрелый и гораздо более грозный, чем прежде. Нет больше криков, периодических непопаданий в ноты, а также невнятного произношения.
Заглавный трек, следующий почти без паузы, — это массивная перекрученная аранжировка и жесткий текст о наркозависимости. Сложная и мастерски продуманная композиция. Меланхоличная средняя часть великолепно сбивает мощный темп после основного куплета и припева. Лирика Хэтфилда глубокая, содержательная и предостерегающая.
Напоминающий медленно нарастающую Fade to Black с альбома Ride the Lightning, трек Welcome Home (Sanitarium) — еще один пример музыкального роста группы. Чистое вступление (начинается в моно, затем переходит в стерео), которое украшают несколько величественных соло, переходит в очередной тягостный текст Хэтфилда. Перед нами предстает человек, заточенный в психушке. Вместе с темпом песни нарастает и разочарование главного героя, а в кульминации чувствуются агрессия и ярость.
Как и на Ride the Lightning, в альбоме Master of Puppets есть инструментальный трек: жемчужина под названием Orion. Начинаясь с «хрустящего» спокойного риффа, он переходит в продуманную красивую синхронную гитарную партию в исполнении Хэтфилда и Хэмметта, а Бёртон исполнил потрясающее басовое соло.
Альбом завершается молниеносным классическим трэш-боевиком, едва позволяющим перевести дыхание. В начале Damage, Inc. чувствуется атмосфера злорадства — этого эффекта Расмуссен добился, записав басовые звуки задом наперед. Damage, Inc. резко погружает слушателя в лирику Хэтфилда, темой которой стало взрывное выплескивание агрессии.
В январе 1986 года альбом Master of Puppets был отправлен Вагенеру на сведение в его голливудскую студию. Вагенер, талантливый продюсер, увидел юного Хэтфилда с двух сторон: «Разумеется, Джеймс был молодым и неистовым, но впечатлял своим спокойствием, когда дело касалось понимания, в каком направлении будет двигаться альбом». Оказалось, что даже после трех суровых месяцев записи в Дании у него был четкий план того, как должна звучать пластинка. Вагенер вспоминает: «Во время сведения они с Ларсом присутствовали на каждой сессии, и у Джеймса были весьма определенные требования. Запросы, совпадавшие с моим личным видением — результат того, что вы слышите на альбоме».
Обложка альбома — захватывающий образ c изображением ряда белых могильных крестов, напоминающих воинское кладбище. Всё контролируют две огромные большие руки в небе.
До выхода альбома участники группы разъехались. Пока Ульрих путешествовал по Европе, рекламируя всем кому не лень новую пластинку, Хэтфилд вернулся в район залива и отдыхал. Он зависал с друзьями вроде Фреда Коттона, которого давно не видел.
Коттон и два других приятеля сколотили шутливую группу, игравшую отвратительные кавер-версии. Он вспоминает: «Мы договорились выступить в каком-то ночном клубе, и нашей целью было играть как можно дерьмовее. Мы хотели посмотреть, сколько они выдержат и как быстро вышвырнут нас со сцены». Группа стала известна как Spastik Children. Разумеется, Хэтфилду не терпелось принять участие в этом веселье: «К тому моменту, как Джеймс вернулся после записи, мы сыграли один концерт. Я рассказал ему о нашей группе, и он тут же ответил: «Бля, посадите меня за барабаны!”»
По словам Коттона, смысл был не в музыке. Главное было играть дерьмово, и Хэтфилд наслаждался временной ролью барабанщика. По словам многих надежных источников, играть он умел, чему Коттон был свидетелем: «О, да, он умел дубасить по барабанам. Ему нравилось бить по правой тарелке… но мы просто угорали и прикалывались».
Коттон был ценным другом, и, видимо, после серьезных обязательств в Metallica Spastik Children были для Джеймса отдушиной. «Мы были как братья. Я научил его кататься на мотоцикле, и мы вместе катались на скейте, — вспоминает Коттон. — Однако Джеймс всегда бежал впереди паровоза и постоянно что-нибудь ломал». Упоминание о мотоциклах важно. Несмотря на то что в те годы у Джеймса не было для такого хобби времени или финансовых возможностей, позже он наверстал упущенное, став коллекционировать мотоциклы, грузовики и старые машины марки «Шевроле» 1963 года выпуска — года своего рождения.
Когда Ларс вернулся, распространив по Европе Master of Puppets, они с Джеймсом отправились в отпуск на Багамы, а Q Prime тем временем искали удобные варианты для гастролей. И им в голову пришла гениальная мысль отправить Metallica по Штатам разогревать самого Оззи Осборна.
Расставшись в 1979 году с Black Sabbath, Осборн достиг значительного успеха со своей группой, которой в немалой степени помог гитарист-виртуоз Рэнди Роадс. И как только дела начали идти в гору, в выходной день в 1982 году Роадс погиб, когда легкий самолет, жужжащий над гастрольным автобусом группы, разбился и взорвался. На следующий год Осборн взял бывшего гитариста Ratt и Rough Cutt Джейка Ли, пытаясь заменить незаменимого Роадса.
В новом составе в 1983 году группа выпустила крайне успешный альбом Bark at the Moon и работала над The Ultimate Sin, который вышел на несколько дней раньше Master of Puppets, 22 февраля. Несмотря на то что в плане звучания группы кардинально друг от друга отличались, Оззи находился на коммерческом пике и был значимой приманкой, поэтому Metallica эти концерты были, несомненно, на руку.
После выхода альбома Master of Puppets 3 марта и благодаря усилиям Ларса в Европе и рекламной кампании лейбла Music for Nations продажи были феноменальными. Трэш-метал набирал невероятный уровень почтенности. И в Европе, и в США появилось немало коллективов с серьезными заявками на трэш, хотя ни один из них — за исключением, возможно, Slayer — не добился такого общественного внимания, как Metallica.
Slayer хоть и считаются одной из групп «Большой четверки», но они отличались от Metallica в плане звучания и идеологии. Они выбрали для себя беспроигрышный образ зловещих сатанистов. И, несмотря на то что с годами ребята стали писать более серьезные песни, музыка Slayer была гораздо менее прогрессивной — и менее коммерческой, — чем творчество Metallica.
Воспользовавшись возможностью выступить на разогреве, Metallica отправилась в трехмесячный тур с Осборном, который начался 27 марта. Было любопытно посмотреть, смогут ли они завоевать публику Осборна. Им не стоило беспокоиться, потому что концерты пользовались поразительным успехом, и острые как лезвие бритвы риффы Metallica были с энтузиазмом приняты всеми, кто видел группу живьем. Летом добавилось еще несколько концертов, а осенью ребят ждал европейский тур.
Но никто не ожидал того, что случилось 26 июля перед концертом в Эвансвилле, штат Индиана. Хэтфилд катался на скейте, и, как уже ранее упоминал Коттон, он, видимо, снова летел вперед себя и сломал запястье. Концерт пришлось отменить, но возникла куда более серьезная проблема. Из-за гипса Хэтфилд не смог играть на гитаре до конца сентября. Остаток гастролей с Оззи и половину европейского тура с Anthrax ритм-партии Джеймса, стоя сбоку сцены, исполнял гитарный техник Хэмметта Джон Маршалл.
На вопрос, насколько тяжело было справиться с навороченными ритм-партиями Хэтфилда, Маршалл честно ответил журналисту Джоэлу Макайверу: «Сложнее всего было соответствовать атмосфере и поддерживать мощный напор игры на гитаре. Я знал, как играть риффы, и аранжировки особых трудностей не представляли, но было тяжело поймать настрой. Наверное, меня больше беспокоило, что думали остальные участники группы, а не публика».
В середине сентября Metallica улетели отыграть десять концертов с Anthrax в Великобритании, затем отправились на континентальную Европу, чтобы самостоятельно продолжить тур Damage, Inc. Тур по Великобритании в компании Anthrax, учитывая неистовую публику на концертах, стал поворотным моментом для британского трэша.
У Anthrax были свои приоритеты. В марте следующего года должен был выйти их альбом Among the Living, ставший высшим достижением группы. Барабанщик Anthrax Чарли Бенанте вспоминает, каким был Джеймс в британском туре: «Мы на тот момент были уже очень хорошими друзьями и после концертов часто зависали и болтали обо всем подряд». У обеих групп было немало общего со времен репетиций в «Доме Музыки» в Нью-Йорке, но было подозрение, что двигались они в разных направ– лениях, из-за чего совместные тусовки случались крайне редко.
Сровняв с землей десять британских театров, Metallica с Anthrax отправились на пароме в Швецию, где продолжили европейское турне. К этому времени запястье Хэтфилда почти зажило, и ему не терпелось снова взять в руки гитару — что он и сделал в Стокгольме на концерте в Solnahallen. Позже тем же вечером конвой Metallica из двух автобусов отправился в Копенгаген, путь до которого пролегал через шведскую деревушку.
Случившееся тем роковым ранним утром изменило Metallica навсегда. Автобус, на котором ехала группа, слетел с дороги между городами Люнгбю и Вернамо. Некоторые утверждали, что на дороге была наледь, но какой бы ни была причина, гастрольный автобус Metallica оказался на боку. Разумеется, большой гастрольный автобус, набитый музыкантами и оборудованием, рухнул с грохотом. Однако выбравшиеся Хэтфилд, Ульрих и Хэмметт и другие сотрудники технической команды не осознавали, что басист Бёртон все еще зажат под автобусом. Койка Бёртона прилегала к окну, и во время аварии, выбив собой стекло, музыкант вылетел наружу.
Хэтфилд тут же пришел в ярость, как рассказывал в интервью 1993 года: «Я увидел, как из-под автобуса торчат его ноги, и меня накрыло… Клифф был мертв». В одних трусах и носках Джеймс пробежался обратно вдоль дороги, пытаясь найти наледь, из-за которой автобус начал скользить, что, предположительно, привело к аварии. Позже Хэтфилд утверждал, что никакой наледи не увидел. Впоследствии с водителя сняли все обвинения и отпустили домой. После того как всех оставшихся участников группы и технический персонал привезли в больницу, группа остановилась в отеле Люнгбю. Хэтфилд топил горе в обильном количестве алкоголя и в приступе ярости и отчаянья бил стекла в номере отеля, сокрушаясь из-за смерти друга.
Остаток тура был отменен. Во время той европейской поездки Коттон общался с Хэтфилдом по почте. «Джеймс, находясь в туре, писал мне кучу писем и рассказывал, что происходило. В одном письме он даже высказал свое опасение насчет гастрольного автобуса, — вспоминает Коттон. — Я хранил все эти письма, но при переезде потерял». Несмотря на то что, прежде всего, Коттон был другом Джеймса, он стал и хорошим другом Бёртона и высоко ценил его как басиста.
Бёртон был не только талантливым музыкантом, оказавшим огромнейшее влияние на музыкальное направление Metallica, но и приятным и добродушным 24-летним парнем, к которому Хэтфилд питал очень теплые чувства. Бёртон был не только спокойным и расслабленным, он был еще и мыслителем.
Джоэл Макайвер, автор двух книг о Metallica (одна из которых — о жизни Бёртона), признал значимость Бёртона в жизни Хэтфилда, несмотря на то что, в теории, у них было мало общего. «Клифф был хиппи из деревенского пригорода Сан-Франциско, любителем панка, тогда как Джеймс был одержимым стадионным роком забулдыгой из трущоб Лос-Анджелеса. Интересно заметить, что Клифф был старше и мудрее и больше знал о музыкальной теории».
Временами Джеймсу Хэтфилду казалось, что все, кто его окружал и с кем он был близок, либо умирали, либо уходили по собственному желанию. Это отсутствие контроля побудило его руководить событиями вокруг. В интервью, которое Хэтфилд дал много лет спустя во время пресловутого документального фильма Some Kind of Monster, он весьма красноречиво описал это чувство: «Я показывал свою любовь, предпочитая душить до смерти. „Не уходи, не оставляй меня. Ты должен остаться“».
Искренние слова Хэтфилда соответствуют его поведению. И, несмотря на то что многие задыхались от его контроля — особенно те, кто был рядом с ним, — невозможно не проявить сочувствие к парню, который к 23 годам знал об утрате больше, чем другие.
Вернувшись в Сан-Франциско, Metallica была опустошена смертью друга. Они решили, что лучше всего будет отправиться на гастроли. Как предположил Хэтфилд в интервью MTV 1990 года, Бёртон не хотел бы, чтобы они прекращали деятельность: «Меньше всего Клифф хотел бы, чтобы мы прекратили. Он бы первым дал нам пинок под зад и заставил проснуться». И они проснулись.
