«Приезжаю я как-то на Таити...» — говорил в советском мультике один известный попугай. Автор этой истории, режиссёр Ираклий Квирикадзе, мог бы сказать то же самое про Чили. В рассказе, вошедшем в сборник «Игра народная», он пишет о том, как футбол по курьезной случайности стал определяющим событием в его жизни: без сорвавшейся поездки в Чили не было бы ни учебы во ВГИКе, ни карьеры режиссёра.
А поездка была не из праздного туристического интереса. Все было серьезно: ехали на Чемпионат мира по футболу...
Мой папа бредил Пеле. Ожидалось первенство мира по футболу в Чили.
К нам в Анару приехали два представителя Всесоюзной федерации физкультуры и спорта с путевками на футбольный чемпионат. Путевки были проданы семерым счастливчикам (в том числе и моему дяде Павлу Квирикадзе — второму секретарю горкома комсомола). Счастливчикам завидовали все мужчины города. Наступил день торжественных проводов в Москву, где анарцы должны были влиться в три сотни советских футбольных туристов и улететь в Чили.
В Москве случилось ужасное. Федерация футбола СССР отказала анарцам в поездке. Путевки их оказались фальшивыми.
На другое утро в Чили улетели три самолета советских туристов. Семеро анарцев — среди них дядя Павел и я (дядя по блату ввел в число «счастливчиков» меня) — остались в Москве. С 40 литрами чачи, 7 биноклями, 7 аппаратами ФЭД и множеством коробок сигар «Монтекристо».
Возвращаться назад в Анару было невозможно: приехать и стать посмешищем в глазах всех горожан — лучше совершить групповое харакири!
Дядина возлюбленная Клава Пугачева предложила поехать в подмосковную деревню Переделкино, к ее тете Алле, у которой большой цветной телевизор. Там можно скрыться от мира на три недели — посмотреть футбольные репортажи, а потом вернуться в Анару, будто бы из далекого Чили.
Так и сделали.
О, эти незабываемые дни на даче у Аллы Пугачевой (не путать со знаменитой певицей)! Старуха в чеховском пенсне терпела нас — шумную ораву грузин, которые орали, плакали, молились, матерились, сидя вокруг телевизора, где по экрану носились великие бразильцы, французы, англичане, немцы, аргентинцы...
К Алле заглядывали переделкинские соседи — русские поэты и писатели, которые орали вместе с анарцами, пили вместе с ними, уходили, одаренные бутылями чачи.
Случались и скандалы: из-за спора о Пеле поэт Евтушенко нокаутировал поэта Блюмкина, тот упал в кусты рододендрона. Алла Андреевна случайно обнаружила тело Блюмкина, который, придя в себя, кричал, что у него украли желтые американские ботинки. В этот момент великий Эусебио (по-моему, он) забил долгожданный гол... И крики общего ликования заглушили вопли о ботинках.
Я влюбился во внучку советского романиста, дважды лауреата Ленинской премии (не назову его звучную фамилию), и вместе с ней уехал в Москву на дедушкину городскую квартиру. Когда анарцы обнаружили мое исчезновение, началась паника. «А вдруг этого дебила, этого идиота увидит на улице Горького кто-нибудь из анарцев, приехавший по делам в Москву?..»
Ночью на квартире романиста появились дважды лауреат-дедушка, мой дядя Павел и брат моей возлюбленной. Брат — спортсмен-десятиборец — стал бить меня. Дядя, подлец, разглядывал обложки книг лауреата, переведенных на все языки мира. Брат возлюбленной душил меня; дядя просил автограф у великого писателя. Потом меня вернули в Переделкино.
Алла Пугачева лечила избитого Ираклия Квирикадзе травами и настоями... Футбольный чемпионат «пересек экватор». Я вновь сбежал к моей Дульцинее. Меня сняли с автобуса. На этот раз бил дядя Павел.
Весь мир говорил только о футболе. Литераторы-переделкинцы допивали запасы чачи анарцев. Близился полуфинал.
Дядя Павел купил у ленинского лауреата мексиканское сомбреро. Все анарцы сфотографировались в нем. Это было алиби нашего пребывания в Чили. Литераторы стали приносить (откуда?) мексиканские сомбреро. Кто дарил, кто продавал...
Финал первенства мира по футболу в Чили я не смотрел. Мы с Викой (так ее звали) сидели одни в темном кинозале. На экране горел лес, носились испуганные, растерянные звери. Показывали диснеевского Бемби. Мы с Викой целовались. Мы горели, не выходя из зала, три сеанса подряд.
Спроси меня, кто стал чемпионом мира в Чили, — не вспомню.
Помню наше победоносное возвращение в Анару. На привокзальной площади толпа встречающих друзей, недругов. Мы все в сомбреро, на дяде Павле пончо, он вылитый Панчо Вилья. Его сомбреро — всем сомбрерам сомбреро! Раздавая направо, налево chewing gum, он радостно восклицал: «Амиго для амиго — всегда амиго!».
Год спустя я сбежал в Москву к Вике. Два года спустя поступил во ВГИК, потому что там училась Вика.
Еще год спустя, перед следующим первенством мира по футболу, в Анаре (мне рассказал об этом дядя Павел) появились те двое из Федерации физкультуры и спорта и нагло продали двадцать путевок на новый чемпионат мира. При полном молчании местных «чилийцев».
Игра народная. Русские писатели о футболе / сост. Сергей Князев, Алексей Портнов. — М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2018. — 416 с.
