Как самостоятельное художественное движение граффити возникло в Филадельфии в конце 1960-х годов. Оно развивалось в течение трех последующих десятилетий, пока не стало частью более широкого явления — стрит-арта. Кроме граффити и трафаретов, уличные художники говорят с городом с помощью постеров, стикеров, комплексных инсталляций. Однако создание изображений в публичном пространстве имеет куда более глубокие корни.
Дискурс публикует главу из книги «Стрит-арт» Саймона Армстронга, в которой автор кратко рассматривает истоки стрит-арта в мировой культуре и рассказывает, что общего у стрит-арта и наскальной живописи, как таинственная надпись на стене повлияла на роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери», почему Великая депрессия породила первых теггеров, которые путешествовали по Америке в поисках лучшей жизни и как влюбленный филадельфийский подросток стал пионером уличного искусства.
Пещерные люди
Рисунки людей известны с древнейших времен, когда наши дальние предки начали пользоваться образами, чтобы понять окружающий мир, повлиять на него или сохранить свои впечатления о нем. В пещере Ласко на юго-западе Франции сохранилось около двух тысяч рисунков, созданных во времена Каменного века (около 15–17 тысяч лет назад). Эти изображения животных, человеческих фигур и абстрактных символов наводят на мысль о том, что стенные росписи не слишком сильно изменились за прошедшие тысячелетия. Что изменилось, так это отношение к собственности, определяющее, где можно рисовать, а где — нельзя.
Пещерные росписи были частью общинной культуры, создавались, должно быть, по общему согласию членов общины и дошли до нас через века во многих уголках мира. Только во Франции и Испании насчитывается более 370 пещер с доисторическими изображениями. Наиболее ранние рисунки — силуэты рук, созданные не менее 35 тысяч лет назад, — обнаружены в пещере Марос в Индонезии (слева).
Письмо на стенах
Древнейшие надписи простых людей на стенах зданий сохранились в Помпеях — римском городе, погибшем во время извержения Везувия в 79 году н. э. В числе сохранившихся там (и сделанных уже без чьего-либо согласия) граффити — надпись Гая Пумидия Дифила, датированная 3 октября 78 года до н. э., а также такие личные обращения, как «Здоровья тебе, Виктория, и, где бы ты ни была, чихай сладко!» или «Пирр — Кию: скорблю, узнав о твоей смерти. Прощай!».
Есть в Помпеях и длинные надписи на политические темы; рекламные анонсы о гладиаторских играх и иных событиях; частные объявления — например, человека, ищущего потерянную лошадь; расчеты всевозможных сделок — по продаже рабов, скота и т. п.; цитаты из популярных литературных произведений вроде Энеиды; а также, естественно, шутки, остроты и непристойности.
По-видимому, стены некоторых домов служили жителям Помпей сразу и досками объявлений, и дневниками, и местом для рисования. Всё это дошло до нас потому, что Помпеи более полутора тысяч лет — до открытия их останков в 1748 году — были погребены под слоем вулканического пепла, который и защитил их материальные памятники от разрушения.
Уличные художники до стрит-арта
В 1820-х годах молодой венский чиновник Йозеф Кюзелак, путешествуя по Австрийской империи, начал вырезать свою фамилию на скалах и стенах зданий.
Информация об этом дошла до императора Франца I, и тот, вызвав Кюзелака на аудиенцию, приказал ему прекратить портить публичные здания и зáмки. Чиновник с извинениями повиновался, однако после того, как он ушел, император обнаружил его фамилию, вырезанную на своем письменном столе: тем самым Кюзелак продемонстрировал тот же азарт неповиновения, что отличает и нынешних райтеров и стрит-артистов.
Примерно в это же время французский писатель Виктор Гюго изучал Собор Парижской Богоматери. В темной нише одной из башен его внимание привлекла надпись, вырезанная на стене заглавными греческими буквами: ΑΝ’ΑΙΓΗ. Узнав, что это слово означает «судьба», Гюго преисполнился трепета перед необъяснимым и зловещим предзнаменованием. Тема рока стала центральной в его романе Собор Парижской Богоматери, вышедшем в свет в 1831 году. Вполне возможно, что загадочное граффити, нашедшее в шедевре Гюго свое место, послужило одним из толчков к его созданию.
Трейнхопперы
В конце XIX века американские бедняки колесили по стране в поисках работы, запрыгивая в товарные поезда. Жившие на обочине общества, эти бродяги — hobos, как их называли, — высаживались в каком-нибудь городе, нанимались на поденную работу и уезжали, как только она заканчивалась. В 1930-х годах, с началом Великой депрессии, безработные и часто бездомные трейнхопперы заполонили железные дороги. К следующему десятилетию в их среде сформировалась субкультура со своим кодексом поведения. Одним из ее выражений стал пиктографический язык, по знакам которого, нацарапанным на деревьях или заборах в том или ином населенном пункте, вновь прибывшие могли узнать, где они могут переночевать или получить работу.
На стенах вагонов, в которых им доводилось ехать, бродяги оставляли послания и предупреждения для других нелегальных пассажиров, подписанные тегами. Благодаря этим граффити некоторые трейнхопперы вошли в фольклор под своими прозвищами: Джек Блэк, Босо Тексино (с тегом в виде головы в ковбойской шляпе с полями, напоминающими символ бесконечности), Мейтоки Слотер, Монгуз Мэдди, Норт Бэнк Фред, Рэмблер (с тегом в виде бокала мартини), Роудхог, Смокин Джо, Ти-Боун Слим. Заклятыми врагами для всех них были «старые быки», то есть, на их сленге, поездные охранники.
Художественный импульс
В истории граффити и стрит-арта, особенно до наступления цифровой эры, играли важную роль фотографы, которые запечатлевали заинтересовавшие их уличные надписи и рисунки. Самым известным среди них является, пожалуй, Жорж Брассай, сегодня признанный одним из величайших мастеров фотографии XX века, особенно благодаря созданной им хронике ночной жизни Парижа. В 1930-х годах он любил бродить по парижским улицам и, конечно, не мог не замечать граффити. Особый интерес вызывали у него фигурки странных существ, процарапанные на стенах. Первые снимки граффити Брассай опубликовал в 1934 году и позднее часто возвращался к этой теме, сделав множество фотографий, которые в 1956 году были показаны на его выставке в нью-йоркском Музее современного искусства.
В 1961 году они составили альбом Граффити, вышедший со вступительной статьей друга Брассая Пабло Пикассо. Брассай считал граффити проявлением первобытного стремления заклясть духов магическими знаками. Фотографии Брассая произвели большое впечатление на многих его парижских приятелей-авангардистов, оказавшись созвучными их пристрастию к «примитивному» творчеству всевозможных самоучек и аутсайдеров. Сам Брассай считал граффити проявлением первобытного стремления заклясть духов магическими знаками. Вслед за ним той же темой заинтересовались французский художник Жан Дюбюффе, а также каталонцы Жоан Миро и Антони Тапиес, которые внесли немалый вклад в формирование представления об искусстве граффити.
Здесь был Килрой
Во время Второй мировой войны повсюду, где бы ни оказались в Европе американские войска, появлялась надпись «Здесь был Килрой», сопровожденная забавной нарисованной фигуркой, высовывающей из-за стены длинный нос.
В 1945 году она обнаружилась даже в ВИП-уборной на Потсдамской конференции, где привела в ярость Сталина. Возможно, загадочный Килрой существовал в действительности, но никаких достоверных сведений о нем нет. Чья-то идея распространилась сама собой и, повторенная бесчисленным множеством людей, стала одним из популярнейших мемов своего времени. В ней нашел буквальное выражение побудительный мотив большинства граффитистов — засвидетельствовать свое присутствие в определенном месте. Поэтому рожицу Килроя можно считать одним из первых тегов.
От борьбы группировок к самовыражению
В 1953 году в Филадельфии родился Дэррил Маккрей, в четырнадцатилетнем возрасте ставший Корнбредом — по мнению многих, первым современным граффити-художником. Чтобы завоевать сердце девушки, он начал писать на тротуарах там, где чаще всего ее встречал: «Корнбред любит Синтию». План сработал: Синтия проявила к Дэррилу интерес. Они были вместе недолго, и всё же что может быть более вдохновляющим для граффитиста, чем достигнутая с помощью надписи любовная победа?
Подростковые банды уже давно пользовались символами, подписями и другими визуальными мотивами для обозначения границ своей территории или для заявления о своих идеях, но Корнбред одним из первых поставил граффити на службу индивидуальному выражению и бесстыдной саморекламе. В 1960–1970-х годах, когда он достиг наивысшей славы, от его тега не могла ускользнуть ни одна мишень, будь то слон в филадельфийском зоопарке или частный «Боинг-747» поп-группы Jackson 5. Корнбред и его друг Кул Эрл без устали носились по Филадельфии, создавая себе имя и репутацию.
В начале 1970-х годов мода на граффити-райтинг добралась до Нью-Йорка, когда переехавший туда из Филадельфии райтер Топ Кэт 126 начал оставлять на стенах свои теги в «стиле Филли», который быстро получил известность под новым названием — «Бродвей Элегант». Именно Нью-Йорк стал очагом развития и всемирного распространения культуры граффити. У всех нынешних райтеров и теггеров в конечном счете нью-йоркские корни, тогда как Филадельфия — родина современных граффити — мало что для них значит.
Личный бренд
В конце 1960-х — начале 1970-х годов на только что возникшей нью-йорской граффити-сцене загорелась первая звезда: ею стал Таки 183, подросток греческого происхождения по имени Димитриос, родившийся в Северном Манхэттене, в квартале Вашингтон-Хайтс. Однажды до него дошли слухи о том, что другой парень, живший в двадцати кварталах от него, в Инвуде, начал расписываться на стенах, добавляя к имени номер своей улицы: это был Хулио 204. Идея показалась Димитриосу крутой, и он решил тоже составить псевдоним из своего прозвища и номера улицы, на которой жил (183-я Западная стрит). Вскоре на поездах метро, ходивших между его домом и школой, стали появляться надписи «Таки 183». Когда же Таки закончил школу и устроился водителем-курьером в Мидтауне, это позволило ему распространить зону своего влияния на районы Верхнего Ист-Сайда. Помимо писем и посылок он всегда возил с собой маркер, и его подписями (справа) запестрел чуть ли не весь Нью-Йорк.
Таки не был первым теггером, но именно его тег, освещенный прессой, запустил новую мировую моду. Постепенно подпись «Таки 183» превратилась в стильный логотип, личную марку, тег. Слава пришла в 1971 году, когда статью о нем напечатали в The New York Times. Сотни, если не тысячи мальчишек, которые могли только мечтать о том, чтобы попасть в газету, вооружились маркерами и бросились расписываться повсюду. Таки был не первым теггером, но именно его тег, освещенный прессой, запустил новую мировую моду и вошел в историю искусства как начало эры граффити.
Движение к мейнстриму
В начале 1970-х годов, когда США воевали во Вьетнаме, а в Нью-Йорке свирепствовала эпидемия героиновой зависимости, американцами владело мрачное, пессимистическое, а порой и апокалиптическое настроение. Движения в защиту гражданских прав не устранили за минувшие десятилетия неравенство
и несправедливость, полицию пожирала коррупция, на улицах вместо закона правили банды. Городской бюджет наполнялся плохо, средств на социальную поддержку катастрофически не хватало. Страдал от недостатка финансирования и городской транспорт, а потому защищать поезда и станции метро от райтеров было просто некому.
В этой враждебной среде, не сулившей никаких надежд на будущее, подростки самоутверждались на свой страх и риск. Телевидение, радио, пресса и реклама в один голос пропагандировали американскую мечту с ее культом индивидуализма, славы, способности каждого достичь успеха благодаря труду и целеустремленности. Неудивительно, что многим в таких условиях захотелось писать свои имена на стенах вагонов просто для того, чтобы заявить о своем существовании. В городе, жаждавшем оптимизма, необузданная энергия и дикая изобретательность граффитистов, которых к тому же никто не останавливал, оказалась крайне заразительной. Тинейджеры всех районов Нью-Йорка бросились разрисовывать поезда, кто во что горазд.
Некоторые райтеры становились народными героями, уличными легендами и знаменитостями в своих кварталах. Культура граффити ломала классовые и расовые барьеры: пуэрториканцы, негры, белые обсуждали эскизы друг друга, рисовали и тусовались вместе. Полиция обратила на это внимание и начала устраивать облавы на смешанные группы подростков в поисках аэрозолей и маркеров. В то же время граффити-сообщество было далеким от счастливой мультикультурной утопии: в основном его составляли мальчишки из бедных и неблагополучных семей, между которыми шла жесткая борьба за лидерство. Райтеры объединялись в непримиримые группировки, дрались, издевались над «слабаками», воровали друг у друга краски и, конечно, закрашивали чужие теги своими.
В 1972 году мэр Нью-Йорка Джон Линдсей впервые объявил граффити войну. На то, чтобы сокрушить растущую субкультуру, было выделено 1,3 миллиона долларов. Началась охота на райтеров и их произведения, но уже через год программа провалилась, и к концу 1973 года в городе практически не осталось «чистых» поездов. После этого вагоны начали регулярно мыть раствором кислоты, однако средство оказалось настолько едким, что от него решено было отказаться.
Хип-хоп культура
В 1970-х годах нью-йоркское движение граффити влилось в хип-хоп-культуру, став одним из ключевых ее элементов наряду с рэпом, диджеингом и брейкдансом. Все их собрал вместе и представил миру Фэб 5 Фредди в фильме Дикий стиль, благодаря энергии и выразительной силе которого хип-хоп стал доминирующей тенденцией в мировой культуре.
Ростки хип-хопа взошли в уличных бандах Бронкса и других преимущественно черных районов Нью-Йорка. Граффити служили визуальным фоном новой культуры, неотлучно сопровождавшим ее на афишах концертов, конвертах пластинок, футболках, а также в видеороликах. Хип-хоп тоже создавали тинейджеры без денег, зато с огромным запасом таланта и страсти. Принцип «Сделай сам» побуждал их всё изобретать заново. За неимением музыкальных инструментов они мастерили их самостоятельно, вместо кистей использовали автомобильную краску в аэрозолях, а из обрезков линолеума, подобранных на помойке у хозяйственного магазина, составляли уличный танцпол. И чувствовали, что сами творят свое будущее.
Озабоченность будущим придала хип-хопу причудливый футуристический оттенок: в число базовых компонентов его эстетики вошли роботы, компьютеры и научно-фантастические фильмы. Диджей Африка Бамбата, работая над альбомом Planet Rock, вдохновлялся модернистским стилем немецкой группы Kraftwerk и электронной музыкой. Граффитист и музыкант Рэммелзи одевался в 1980-х годах как робот-самурай. Брейкдансеры изгибались и замирали, подражая движениям роботов из кинофильмов. Музыкальные группы отказывались от традиционных инструментов в пользу драм-машин, цифровых синтезаторов и сэмплеров. Диджеи царапали пластинки, чтобы добиться ломкого, запинающегося звука. Хип-хоп стремился опередить время.
Славу изобретателя хип-хопа снискал диджей Кул Хёрк, первую уличную известность которому принесли граффити. Вдохновляясь стилем ранних нью-йоркских теггеров вроде Таки 183, он расписывался на стенах домов аэрозольными красками и толстыми войлочными маркерами, только что поступившими в продажу.
Когда сестра Кул Хёрка устроила у себя вечеринку и предложила ему заняться ее музыкальным сопровождением, окрестная молодежь собралась не ради музыки, а ради того, чтобы увидеть знаменитого теггера. Но Кул Хёрк увлекся и начал зацикливать самые заводные части любимых треков на двух проигрывателях. Так, по легенде, родился диджеинг, а вместе с ним и хип-хоп.
Новый уровень
Уже к середине 1970-х годов нью-йоркский стиль граффити проделал значительную эволюцию. Теги стали разноцветными; используя элементарные приемы светотени, райтеры начали рисовать объемные «буквы-пузыри». Менялся масштаб их работ: они расписывали уже не отдельные вагоны, а целые поезда метро. Усложнялся язык символов, к числу которых добавлялись облака, стрелки и т. д. Теперь граффити трудно было не заметить. Их снимали фотографы, о них писали в прессе. Увлеченный ими социолог Хьюго Мартинес организовал своеобразный творческий союз «Объединенные художники граффити» («United Graffiti Artists», UGA) и начал проводить выставки райтеров в галереях. В 2002 году
граффитист и живописец Барри Макги вспоминал: «Неудержимая энергия меняла облик [нью-йоркского. — С. А.] метро и взгляд на него миллионов людей, которые наблюдали за тем, как поезда преображаются каждый божий день».
Что дальше?
Очередной вехой в истории хип-хопа и граффити стал 1977 год. В ночь с 13 на 14 июля авария оставила почти весь Нью-Йорк без света, вызвав волну поджогов и грабежей. Подростки высыпали на улицы, чтобы, пользуясь случаем, запастись материалом для своего творчества. Они тащили из магазинов аэрозоли с краской целыми ящиками, а также всевозможную электронику: проигрыватели, усилители, микрофоны. Это свалившееся на них с неба добро подстегнуло хип-хоп, дав новый толчок квартальным дэнс-пати и художественным набегам на поезда.
На протяжении 1980-х годов хип-хоп и граффити общими усилиями завоевали Нью-Йорк и начали шествие по всей Америке, а вскоре и по миру. В 1979 году итальянский арт-дилер Клаудио Бруни купил несколько картин у Ли Киньонеса, одного из нью-йоркских королей граффити, и выставил их в римской галерее «Медуза». Вслед за ним в Нью-Йорк хлынула волна галеристов и коллекционеров со всего света, державших наготове чековые книжки. Граффити сорвали куш!
Но в 1984 году Транспортное управление Нью-Йорка объявило о начале пятилетней программы чистки поездов. Для райтеров наступили трудные времена: их повсюду выслеживали и отлавливали отряды полицейских с собаками. К 1989 году весь активный подвижной состав нью-йоркского метро был свободен от граффити.
Из книги «Стрит-арт» Саймона Армстронга (Ad Maringem, 2019). Перевод Алексея Шестакова.
