До запуска арт-площадки в цехах действующего пивоваренного завода в Мытищах куратор Юрий Юркин занимался выставками и образовательными инициативами — в галереях и музеях классического формата и в рамках поп-ап проектов. Перед открытием новых выставок в «Варочном цехе» Юрий рассказал о социальной миссии проекта, описал специфику российского фандрейзинга и поделился опытом кураторских мистификаций.
— Вы упоминали о парадоксе: стрит-арт выделяет себя как маргинальное движение, нередко имея коммерческий успех. В мероприятиях, которые устраивает «Варочный цех», стрит-арту тоже уделяется немало внимания. Почему российский стрит-арт, вслед за мировым, становится мейнстримом, и как в этом участвуете вы?
Игорь Самолет. 21:12
— Каких еще изменений в обществе добивается «Варочный цех»?
Главная социальная задача — дать молодым не очень известным художникам возможность высказаться, а также привлечь внимание жителя метрополии к тому, что его окружает, увеличить символический капитал Мытищ как места куда можно съездить на выходные, поднять самооценку жителей города и показать им путь к новому обществу, где творческое мышление играет определяющую роль.
— Чем стрит-арт в Москве отличается от других мегаполисов мира: какие мировые тенденции заметны, чем уникальна российская столица? И можно ли отметить особенности стрит-арта в российских регионах?
Я не проводил такое серьезное исследование. В России стрит-арт сильно зависим от городских властей. В Москве очень много муралов, продвигающих дешевую социалку или попросту омерзительных, как по композиции, так и по содержанию. В Брюсселе, например, уличное искусство сильно зависимо от современной массовой бельгийской культуры. В Берлине стрит-арт — такое же определяющее облик города явление, как и архитектура. У каждой страны свои особенности, все это зависит от политических и социальных условий.
Что касается регионов, все мы знаем, что в Екатеринбурге есть звезды (Слава ПТРК, Тима Радя). Мои знакомые европейские специалисты очень интересуются художниками из Перми и Самары. Наши регионы очень замкнуты. В любом случае, для того, чтобы тебя заметили, тебе надо бывать в Москве хотя бы раз в три месяца, здесь же рисовать и знакомиться с нужными людьми. Талант независим от места проживания. Просто наша культура, европейская по сути, зациклена на себе.
— «Варочный цех» запускали в первую очередь для жителей Подмосковья, в частности, мытищинцев. Насколько оправдался этот расчет?
Оправдался. Каждый посетитель наших выставок заполняет специальную анкету, в которой есть строка: город проживания. У мытищинцев очень стойкая самоидентификация по принципу места, они ни в коей мере не видят город частью большой Москвы. Для местных жителей, особенно студентов, — это место притяжения. Для родителей с детьми «Варочный цех» — один из немногих бесплатных центров, где можно провести выходные. Большинство сотрудников Московской пивоваренной компании — жители Мытищ, они в свободное время посещают наши мероприятия. К примеру, из тех, кто записался на бесплатные курсы уличного искусства, 70% — мытищинцы или жители Пушкино и Королева. Это, конечно же, не значит, что мы не ждем гостей из Москвы.
— В чем, на ваш взгляд, новое искусство, которое создают в России, отличается от произведений западных художников, с точки зрения выбора жанров и средств?
Александр Шишкин-Хокусай. Звездный десант
— Что нового в опыт поддержки искусства вносит «Варочный цех»? Как вы оцениваете перспективы поддержки искусства бизнесом в России?
Я думаю, что это единственный приемлемый формат, актуальный в Европе и США. Тем более, чиновники культуры дали понять, что не намерены поддерживать современное искусство. Отличный пример — последняя Биеннале. Посмотрите, что происходит с «Гаражом» и фондом VAC: они полностью финансируются крупными бизнесменами, один с каждым годом расширяет свою программу, другой начал строить ультрасовременное здание. Но это все частности и конкретные люди, которые интересуются искусством не первое десятилетие и знают, что на самом деле — это самая выгодная инвестиция. Российский бизнес боится с этим связываться, потому что не видит в перспективе практического результата (тем более, что крупный бизнес в России либо ориентируется на власть, либо ей полностью принадлежит). У нас также проблемы с понятием «репутация», «лояльность» и т. д. Нужны супергерои-фандрайзеры, которые могут правильно объяснить. Королевой фандрайзинга, например, является Ольга Свиблова, зайдите в ее музей — там все пестрит логотипами спонсоров. Есть еще героические агентства — например V-Confession, — которые создали десятки совместных проектов ведущих брендов и современных художников.
— Каким вы видите «Варочный цех» через два-три года? Что, кроме резиденций и выставок, образовательных программ, хочется устроить? Вы брали пример с «маленьких европейских площадок для молодых художников». Откуда вы черпали вдохновение, на какие проекты хочется быть похожими?
«Варочный цех» — это поп-ап проект. Через два года он будет в другом месте, в здании побольше или поменьше, мы еще не знаем. Сейчас мы размышляем над проектом, связывающим машины пивоваренного завода и саунд-артистов и импровизаторов, хотим получить новые произведения. Мне лично хочется наладить связи с другими производителями, не обязательно промышленниками, вовлечь в этот процесс живой джентрификации больше организаций. У нас в соцсетях я рассказываю об опыте взаимодействий больниц, школ, почтовых отделений, заводов с современным искусством. Хочется двигаться в эту сторону. Еще, как вы правильно выразились, мы ориентируемся на зарубежный формат — как Kunstverein в Германии, где художники объединяются, чтобы не быть зависимыми от галерей, музеев и ведущих культуртрегеров.
— Вы не впервые курируете проект в поп-ап формате, при этом раньше работали и в классических культурных институциях. Чем, по сравнению с обычными галереями и музеями, поп-ап привлекает вас как куратора?
