Непрошеные дикпики, домогательства в транспорте, незаметное снятие презерватива, психологическое давление в сексе — всё это неявное сексуализированное насилие, которое пострадавшие часто не сразу могут распознать. О замалчиваемой проблеме и сексуальных отношениях без активного согласия самиздату решилась рассказать Дарья Попова. В интервью девушка поделилась своей историей: с какими манипуляциями она столкнулась, как осознала произошедшее и что помогло ей справиться с травматичным опытом. Историю героини мы попросили прокомментировать эксперток. Юристка Консорциума женских НПО Татьяна Белова объясняет, как законодательство в России и других странах регулирует «серую» зону насилия, а практикующий психолог-сексолог Маргарита Исламгулова даёт рекомендации, как распознать абьюз в отношениях и не допустить его в будущем ни в своей жизни, ни вокруг.
Какое сексуализированное насилие не всегда признают
Сексуализированное насилие не всегда явное, его порой не сразу распознают сами пострадавшие, и далеко не за каждый случай можно наказать по закону. К примеру, стелсинг признается преступлением только в ряде стран: в 2021 году в Новой Зеландии мужчина получил тюремный срок около четырёх лет. На кэтколлинг — уличные домогательства — тоже не всегда обращают внимание. Так, во Франции подобное поведение наказывается штрафами с 2018 года. Закон приняли после того, как мужчина ударил прохожую за возмущение непристойностям с его стороны.
Ещё один вид нарушения личных границ — апскертинг, так называют скрытую фотосъёмку под юбкой в общественных местах. Она наказуема в том числе в Германии, Австралии, некоторых штатах США, Англии и Уэльсе. В последних двух субъектах Великобритании закон приняли после того, как петиция пострадавшей Джины Мартин набрала 110 тысяч голосов, а женщины по всему миру стали делиться схожими историями в соцсетях. Отправка интимных фото без спроса запрещена законом опять же в Германии, в Техасе, а сейчас это требуют сделать в отношении дикпиков в Австрии.
В 2007 году появилось понятие «серое изнасилование» — под ним подразумевают секс, которого кто-то из партнёров не хотел, но поддался давлению. При этом ряд специалистов считают термин некорректным, способным сбить фокус с самого факта насилия. Такое может случаться в отношениях, когда особенно неловко отказать близкому, а затем сложно признаться себе, что это случилось против воли. По данным МГУ за 2003 год, три из четырёх опрошенных россиянок соглашались на секс с мужем, когда его не хотели — каждая седьмая шла на это, опасаясь, например, скандала.
Такие случаи вызывают споры: кто-то считает их незначительными, чтобы вообще говорить о насилии; кто-то же настаивает, что любое сексуальное действие без информированного и активного «да» — именно оно. К примеру, психологи Национальной горячей линии для жертв домашнего насилия в США называют принуждением к сексу в том числе манипуляцию самим фактом отношений в духе «секс — это способ доказать любовь ко мне».
Мы поговорили с Дарьей Поповой, у которой в отношениях был сексуальный опыт без активного согласия, юристкой Консорциума женских НПО Татьяной Беловой и практикующим психологом-сексологом Маргаритой Исламгуловой. Дарья рассказала, с какими манипуляциями столкнулась и как их переживала, Татьяна — как Россия и другие страны регулируют подобные случаи, а Маргарита дала рекомендации, как распознать насилие в отношениях и не допустить его в будущем.
«У меня всё ещё не поворачивается язык, и я не хочу называть произошедшее изнасилованием, потому что это очень страшное слово. Для кого-то мои истории покажутся незначительными, но это всё ещё то, на что я была не согласна. Была ситуация в отношениях, когда не дождались утвердительного ответа и начали. Была ситуация, когда партнёр хотел определённую практику, а я отнекивалась, но он уговорил и я „продавилась“. Или, например, договорились, что будет презерватив, а затем человек его не надевает и говорит: „ты была согласна без“. Когда я вспоминаю, начинаю руками отодвигаться, прям тело начинает реагировать на воспоминания. Когда эти ситуации происходили, я замирала. Ты не чувствуешь удовольствия, просто ждёшь, пока это кончится», — вспоминает Дарья.
И это так врезается в память. У меня ушёл где-то год, чтобы я поняла: кажется, это тоже было насилие.
Девушка объяснила, что очень сложно признаться себе в произошедшем, во время самих событий насилие не удавалось осознать.
«Это очень больно, это чувство использованности, опустошённость, ответный гнев на всё. В момент, когда эти ситуации происходили, я их не осознавала. На каком-то уровне ощущений было странное чувство, но психика как будто закрывалась. Проходит много лет, начинаешь анализировать прошлое и понимаешь: кажется, это было насилие. В моменте ты закрываешься от этой правды», — говорит собеседница.
Юристка Татьяна Белова:
«Сексуальные отношения должны строиться на основе добровольного осознанного согласия, по взаимному желанию обоих. Должны совершаться только те действия, на которые согласие было дано, иначе это становится сексуализированным насилием. Такое не считается достаточно важным для российской действительности, чтобы влечь какую-то ответственность, тем не менее психологические последствия всё равно наступают, потому что любое подавление воли пагубно отражается на психике».
При этом в РФ действует ст. 133 УК РФ «Понуждение к действиям сексуального характера», регулирующая случаи харассмента, но охватывает их недостаточно широко, отмечает юристка. Под состав преступления попадает принуждение к сексу шантажом, угрозами или с использованием зависимости — например, материальной.
Дарья поделилась наблюдением, что насилие в отношениях было у многих девушек, с которыми она общалась.
«Ну вот сколько женщин так поддавались манипуляциям? Они не хотели секса, но их не спросили. У скольких первый секс был в такой форме? В культуре согласия когда нет чёткого „да, я хочу“ — такой секс считается насилием. Ты можешь выражать симпатию, вы можете быть в отношениях, но нужно давать согласие каждый раз, на каждый секс, на каждую практику. Если ты вышла замуж, это не значит, что пожизненно согласна заниматься с ним сексом во всех формах, позах, в любое время», — объясняет она.
В некоторых странах закон рассматривает насилие именно через факт согласия, отметила Белова:
«Есть страны, где сексуализированное насилие определяется через понятие согласия. Это Великобритания, США, Канада, Швеция, Австралия. Такая концепция позволяет более широкий круг деяний относить к сексуализированному насилию. Это не значит, что просто слов потерпевшей достаточно, чтобы человека подвергнуть наказанию, всё-таки нужно доказать, что согласие не было получено, что не было добросовестного заблуждения в согласии. И презумпция невиновности всё ещё продолжает действовать. Просто довольно чётко прописано, когда согласие отсутствует, и больше внимания уделяют этому вопросу. Тем не менее процедуры в отношении каждого дела всё равно максимально детальны с соблюдением прав обвиняемого и потерпевшего».
Настойчивость, стремление добиться секса, несмотря на желания партнёра, — это проявление власти, считает Дарья. Также она призывает обсуждать секс, а не строить его на намёках и стереотипах, в которых видит ещё одну причину, по которой партнёры могут причинить друг другу боль. Важно говорить, обсуждать и слышать друг друга, подчёркивает собеседница.
С ней согласна и юристка:
«У нас предвзято, например, отношение к сексуальному образованию. Считается, что интимная сфера — то, о чём публично говорить не нужно. Но как раз внедрение программ сесксуального образования, рассказ об интимной безопасности скорее бы обезопасил и мальчиков, и девочек от негативных последствий. Они бы проще идентифицировали насилие, потому что это тяжелее, когда оно происходит в близких отношениях путём уговоров, манипуляциями любовью. Когда мы поднимаем эти темы в обществе, это бы как раз помогло одним осознать, что произошло что-то не то, а другим — что они делают что-то не то».
Как распознать насилие в отношениях и как его избежать
О том, как именно распознать насилие в отношениях и как его избежать, мы попросили рассказать семейного терапевта и практикующего психолога-сексолога Маргариту Исламгулову. Чтобы случаи давления или манипуляции не повторялись, психолог рекомендует обязательно их обсуждать, и лучше сразу. Если же доверительного общения и готовности решать проблему вместе нет, она предлагает обратить внимание на динамику отношений в целом.
«Когда что-то пошло не так, имеет смысл как можно раньше среагировать: обратиться к специалисту, устанавливать более близкий коммуникационный контакт с партнёром. Если приходят [к психотерапевту] пары — это лучшее, самая правильная тактика при любой сексологической трудности», — говорит Маргарита.
В сложных случаях, когда не до конца ясно, было ли произошедшее насилием, Исламгулова советует ориентироваться на эмоции и телесные ощущения. Если после секса стало нетипично печально, тревожно, появилась злость или хочется отдалиться от партнёра — это возможные маркеры, что произошло что-то неправильное. Если уже неделю, месяц не хочется близости, но физическая усталость ни при чём, стоит тоже задуматься, всё ли в порядке. При этом иногда осознать насилие удаётся действительно спустя годы.
«Если это беспокоит [спустя долгое время], значит что-то было не так», — подтверждает психолог.
Только сам человек может понимать, что его устраивает или нет в сексе и отношениях, подчёркивает Исламгулова и ещё раз напоминает критерии здоровых сексуальных отношений. Они происходят по согласию каждого, безопасны для здоровья и никак не вредят окружающим.
«В целом сексуальное взаимодействие — это не поле для уговоров. Для мужчин и для женщин „нет“ означает „нет“. И выяснять „а почему нет, а чего ты не хочешь, а когда ты захочешь, а может чуть-чуть хочешь?“ — это вообще недопустимо, нежелательно и никому не помогает. Всем важно научиться не только отказывать, но и принимать отказ».
Поддержка тех, кто столкнулся с различными формами насилия
Отстраняясь от своей истории, говоря о сексуализированном насилии в целом, Дарья видит большую проблему в стереотипе, что насилуют в безлюдных ночных переулках, с ножом, когда это часто делают близкие люди. По данным центра «Сёстры», 80% пострадавших россиян младше 20 лет были знакомы с преступниками, а каждое пятое изнасилование происходит у пострадавших дома.
По словам Татьяны Беловой, стереотипы распространены в правоохранительных органах, что затрудняет возбуждение уголовных дел и по изнасилованиям, и тем более в случае понуждения.
Также Дарья высказала мнение, что насилие перестаёт считаться в России нормальным, хотя и бывают откаты. Девушка отметила значимость феминисток и секс-просветительниц, потому что именно они говорят о проблеме, чтобы её можно было начать решать. Она считает, что людям важно знать о других, переживших тот же опыт: это позволяет им избавиться от стигмы и начать сочувствовать себе.
Если начинаешь говорить про любое насилие, а в твоём кругу люди с таким не сталкивались, чувствуешь себя белой вороной, человеком, который нагнетает ситуацию. Но если находишь тех, у кого опыт схожий, кто говорит «у меня тоже был секс, где я не хотела, а парень просто начал и всё»... В эти моменты уже не чувствуешь себя той, кто будто ищет проблем на пустом месте.
Она подчеркивает, что делиться тяжёлыми воспоминаниями стоит в первую очередь с психологом и близкими, которые точно поддержат, а только потом публично. Огласка важна для видимости проблемы, но к такому шагу нужно подготовиться.
Действительно, те, кто готовы сообщить о насилии, нередко сталкиваются с обвинениями в свой адрес. Позволить себе упрёки могут как пользователи соцсетей, так и следователи. Психологи сходятся во мнении, что такое поведение — результат «веры в справедливый мир». Людям некомфортно признавать, что они слабо контролируют происходящее, поэтому и создают мыслительную цепочку, якобы кто ведёт себя «правильно» — защищён, а страдают те, кто заслужили. Это позволяет закрыться от факта, что плохое может случиться с любым и в любом месте.
Говоря о тех, кто обвиняет самих пострадавших, Дарья сравнила насилие с образом дождя:
«Они воспринимают насилие как нечто обезличенное, стихийное и неизбежное. Дождь просто идёт, и всё. „Ну зачем ты пошла на улицу, ты же знала, что вымокнешь?“ Так вы лишаете субъектности тех, кто совершает насилие».
Мне бы хотелось напомнить, что это автор насилия решает нанести удар, оскорбить, зажать в подворотне. Это он решает подсыпать что-то в бокал и увезти к себе. Не лишайте людей субъектности, насилие не обезличено, у него есть авторы!
Собеседница призналась, что сама получала такие обвинения, но в связи с другими случаями физического (не сексуализированного) насилия, и даже искренне верила, что сама виновата. Сейчас, конечно же, она так не считает.
Дарья учится на frontend-разработчицу, готовит веб-проект о правах женщин и хочет делать людей счастливее. Всем, кто столкнулся с различными формами сексуализированного насилия, девушка выразила свою поддержку и предложила обращаться к ней, если захочется обсудить произошедшее:
«Пострадавшим я бы сказала, что очень им сочувствую и мне жаль, что такое было в их жизни. Что это не их вина, не их короткая юбка, красивый макияж или поход в клуб. И они не тождественны своим травмам, их личность гораздо шире и больше. Можно жить дальше, безусловно, не обесценивать этот опыт, найти поддержку, пойти к психотерапевту. Есть события, которые не дают никакой пользы, но мы всё ещё ответственны за то, чтобы преодолеть случившееся и жить дальше».
Профессиональную юридическую и психологическую помощь в России оказывает центр «Сёстры». В него можно обратиться в связи с любым пережитым сексуализированным насилием и насчёт случая любой давности.
