Перекрытие федеральных трасс, стрельба в комиссаров, избиение полицейских, поджоги военкоматов — после объявления мобилизации разгорается пламя народного гнева. Почему решение о призыве резервистов стало главной ошибкой Путина и к чему она может привести? Аналитическая статья о том, как мобилизация ведет к краху социальной системы, рассказывает, что может послужить причиной разрастания бунта и в каких случаях восстание населения приведет к смещению диктатора. Как мобилизация нарушает «скрепное» обещание «единороссов» и отправляет избирателей от телевизоров прямиком в окопы? почему власти рискуют потерять доверие именно лояльных и пассивных граждан? перейдут ли силовики на сторону народа? и как сделать так, чтобы в итоге власть не захватили еще более жестокие силы?
После семи месяцев отпираний Путин все-таки пошел на страшный для себя шаг — решился на мобилизацию, о необходимости которой так долго твердили патриоты вроде Гиркина-Стрелкова. Шаг для Путина и его режима действительно страшный по ряду причин.
Пробуждение пассивных и лояльных масс
Путин последовательно на протяжении всего своего правления устранял массы из политики. От масс требовалась пассивная поддержка, вялое голосование на выборах, периодически бюджетникам нужно было съездить на так называемый «путинг» — более ничего. Активная поддержка не то чтобы не требовалась, но даже не поощрялась. Любая бюрократически-авторитарная власть боится всякой активности, не только оппозиционной, но даже лояльной. Верноподданические чувства если и должны выражаться, то не по инициативе снизу, а строго по указанию властей. Инициатива снизу — слишком непонятная для власти штука, чем она может обернуться — неясно, поэтому лучше пресекать все это на корню.
Политика в отношении спецоперации ничем не отличалась от того, что было на протяжении предыдущих двадцати с лишним лет правления. Нужно было смотреть телевизор и проглатывать то, что там говорят, можно было нацепить на себя Z-символику, но остальное уже излишне. Известно, что власти даже к волонтерам и добровольцам относились с подозрением. По сути, негласным посланием власти к народу было: «Вас это не касается!»
И вот теперь загнанный Путин вынужден сделать шаг, который напрочь перечеркивает все его старания. Нельзя сказать: «Вас это не касается!» — тем, кого призвал на помощь, кто будет рисковать жизнью из-за твоих политических ошибок, кто волей-неволей, но крепко-накрепко связан теперь с тобой, причем очевидными, прозрачными связами. Теперь те, кто все-таки остался лояльным даже после мобилизации, кто пошел на фронт или в тыл, будут более интенсивно интересоваться происходящим в стране. Ведь теперь они буквально на себе чувствуют, что все эти, казалось бы, далекие от них политические маневры касаются их напрямую.
Это пока еще только возможность зарождения более высокого уровня политической сознательности в массах, но возможность гораздо более ощутимая, чем была до 21 сентября 2022 года. Теперь антиправительственная пропаганда и агитация среди населения имеет шансы быть услышанной в большей степени.
Если раньше относительно широких масс можно было говорить, что вовлечь их в политический протест практически нереально, то теперь с каждым днем ход событий будет стихийно готовить почву для прорастания зерен сознательного протеста против режима.
«Тихая» оппозиция среди чиновников
Путин рискнул и без того прогнившим государственным аппаратом, который и раньше не показывал чудес эффективности в управлении страной. Мобилизация — серьезный вызов даже для более-менее хорошо слаженного государственного аппарата. Для нашего аппарата, разложенного многолетней коррупцией, безответственностью чиновников и другими факторами, мобилизация может стать не просто вызовом, а смертельным ударом. Где будет прорываться и рушиться — с точностью сказать невозможно. Но, вероятно, начнут сбоить военкоматы, будут сбоить все силовые структуры, так как на них сейчас возложена более высокая, чем обычно, ответственность.
Это в свою очередь приведет к росту «тихой» оппозиции чиновников низшего и среднего звена по отношению к высшему руководству. Это не значит, что будет ситуация, когда «милиция с народом». Подобные откровенно глупые лозунги, которые доказали свою идиотичность во время белорусских протестов, нужно выбросить из лексикона.
Никогда полиция не будет с народом: она годами натаскивалась против него, режим ее достаточно хорошо кормит для того, чтобы она оставалась его верным цепным псом. Если даже и будут когда-нибудь отдельные переходы на сторону протестующих, то это можно считать большой удачей, случайностью, в политической практике рассчитывать на это глупо. Тем не менее вполне вероятна ситуация, когда в ходе измотанности и озлобленности на верхи низовые исполнители могут саботировать приказы или по крайней мере вести себя более пассивно, чем обычно. Это, очевидно, создает дополнительные риски для режима.
Деморализация силовиков
Если верхушка любого силового ведомства способна защитить себя и свою семью от мобилизации, то для низшего звена такая возможность пока не предусмотрена и вряд ли будет предусмотрена. Каждый сержант, лейтенант, капитан, даже майор полиции или другого ведомства, у которого есть сын, подпадающий под мобилизацию, вероятно, задумается, насколько хорош тот режим, при котором его сына отправляют на бойню. А если этот сын не вернется или вернется инвалидом, то лояльность такого человека режиму окажется под вопросом. В любом случае деморализация низшего звена силовых структур — вполне реальная возможность. Нельзя сказать, что этот контингент — благодатная почва для антиправительственной пропаганды, однако такая пропаганда будет небесполезна, поскольку способна усугубить деморализацию.
Перехода на сторону протестующих, опять же, ожидать не стоит, но замешательство, низкая эффективность, саботаж и как максимум нейтралитет в случае набора критической массы протестного движения — реальные перспективы.
Преданный электорат предан
Парадоксальным образом путинская мобилизация бьет в первую очередь по его «ядерному» электорату. Под мобилизацию прежде всего попадают и будут попадать жители депрессивных регионов, сел, глухих провинций, имеющие более низкую мотивацию к сопротивлению, чем житель мегаполиса. А ведь именно жители сел составляют большинство голосующих за Путина, а жители мегаполисов дают меньше всего голосов за него.
Менее обеспеченные и защищенные слои населения имеют меньше возможностей сопротивляться давлению военкоматов, не способны откупиться, уехать и т. д. Как правило, они менее образованны, информированы, изобретательны, чем их более обеспеченные сограждане. Логично, что более всего от мобилизации пострадают именно они, а не оппозиционная Москва или Питер. Более того, Путин и верхушка вынуждены проводить мобилизацию таким образом, что «выгребаться» будут в первую очередь села и мелкие города, потому что «расправиться» с ними легче всего.
Произвол, творимый в глубинке, легче замолчать, легче подавить протест против этого произвола.
СМИ уже сообщают о «перегибах на местах», но сообщения эти довольно скупы, реальный размах произвола трудно себе представить, но, зная нашу власть, можно догадаться, что он огромен и будет нарастать по мере необходимости новых наборов. Таким образом: а) путинская мобилизация не так сильно прокатывается по оппозиционно настроенным к нему гражданам, как по лояльным, что создает для путинского режима абсурдную ситуацию, когда он пилит сук, на котором сидит б) раскол между провинцией и «зажравшейся» Москвой, который Путин всегда грамотно использовал при борьбе с протестами, может потерять свою остроту. У жителей мегаполисов и сел появилась реальная почва для диалога и хотя бы частичного понимания друг друга. Если такой диалог будет налажен, Путин потеряет пусть не самый важный, но все же значимый инструмент удержания власти.
Утраченная стабильность
Путин уничтожил свое главное предложение электорату — стабильность. Конечно, стабильность, разговорами о которой Путин легитимировал свое правление, и без того с каждым годом становилась все более призрачным явлением. Но теперь она перечеркнута основательно. Никто, кроме верхушки, не застрахован от того, что его самого или его детей, родственников не пошлют завтра на бойню. Никто не понимает, чем кончится ситуация со спецоперацией, которая явно вышла из-под всякого контроля. Уже очевидно, что не Путин управляет ситуацией, а ситуация управляет Путиным.
Стабильности нет ни в экономике, ни во внутренней, ни во внешней политике, в общем — ее нет в жизни граждан. А что может предложить Путин населению, кроме разговоров о духовности, русском мире и прочих идеологемах, которыми сыт не будешь? Таким образом, Путин близок к политическому банкротству, если не придумает и не воплотит в жизнь нечто масштабное и в то же время ощутимое для населения, что может служить заменой утраченной стабильности. Способен ли на это Путин — большой вопрос.
Новые формы протеста «проснувшихся»
Путин сам дает толчок для выхода из спячки, в которую загнал население. Путинская власть во многом держится на том, что общество «спит», то есть оно пассивно, аморфно, разобщено. Даже если возникает протестное настроение, даже если оно выливается в действие, то все равно любая попытка организованного сопротивления режиму разваливается, не успев достичь хоть сколько-нибудь значимого результата. Примером могут послужить не только протесты на Болотной, которые, не найдя поддержки широких масс, сошли на нет, ничего не добившись, но и более народный протест дальнобойщиков против системы «Платон». Несмотря на то что протест, казалось, имел шансы на локальный успех, он был побежден в первую очередь потому, что сами дальнобойщики не были достаточно организованы, сознательны и радикально настроены, как того требовала ситуация. И, опять же, был слишком вяло поддержан несистемной оппозицией и широкими массами, которые не проявили солидарности с дальнобойщиками.
Наивно ожидать, что царящая в обществе атмосфера апатии изменится в считаные дни. Тем не менее мобилизация — это, пожалуй, самый мощный вызов обществу за всю историю путинского правления.
Фальсификации на выборах волновали по большей части жителей мегаполисов, чей уровень политической сознательности несколько выше, чем у подавляющего большинства населения. Протесты дальнобойщиков были недостаточно значимым поводом для проявления активности широких масс. Все другие протесты так или иначе тонули потому, что их причина зачастую не задевала самым непосредственным и очевидным образом жизненно важные интересы большинства населения.
Мобилизация как раз задевает уже сотни тысяч семей — миллионы человек — самым непосредственным образом. Вопрос стоит буквально о жизни и смерти. Самый минимум — мобилизация породит многообразные формы пассивного, скрытого сопротивления. Но наверняка этим дело не кончится, и либо эпизодически, либо систематически будут порождаться формы активного протеста, которые обогатят теорию и практику сопротивления.
Плюс ко всему могут порождаться формы организации протеста, которые в дальнейшем перерастут в структуры масштабного сопротивления. Вспомним, как во время революции 1905 года стихийно зародилась такая форма организации, как советы, которая впоследствии сыграла огромную роль в истории России. Не исключено, что нынешняя ситуация породит до этого не известные формы организации, которые докажут свою эффективность и станут основой для дальнейших протестных действий, выведя сопротивление на новый уровень.
Нет особого откровения в том, что Путин «зачищал политическую поляну» от потенциальных конкурентов, от любого более-менее яркого лидера, который мог бы организовать серьезное сопротивление его политике. Поэтому к 2022 году мы имеем в основном таких же пенсионеров, как и он сам. Причем это касается не только власти и системной оппозиции. Лидеры несистемной оппозиции тоже ротируются весьма медленно, хотя и появляются изредка новые лица, но в явно недостаточном количестве. Стихийные протесты и другие формы сопротивления мобилизации с неизбежностью будут порождать локальных лидеров и с большой долей вероятности часть из них вырастет до федерального уровня. В общем, вполне возможно, что Путин создал акселератор для будущих лидеров протеста.
Искра и пламя революции
Вот, пожалуй, самые главные причины, почему мобилизация для Путина — это страшный шаг, и вполне можно понять, почему он так медлил с ним. Подытоживая, нужно сказать, что, во-первых, мобилизация не есть прямой путь к революции, как это видится украинским пропагандистам вроде Арестовича или слишком мечтательным гражданам в России.
Мобилизация — лишь более осязаемая, чем когда-либо за долгие годы, возможность радикального изменения политической ситуации. Возможность, но возможность пока еще абстрактная, зачаточная.
Не всегда из искры возгорается пламя, если с этой искрой обращаться неумело. Во-вторых, из этой искры может разгореться не пламя, горящее в интересах большинства населения, а пожар, который выжжет все живое. Ситуация объективно неопределенна и может повернуться в самую неожиданную сторону. Те шансы на радикальные изменения, что появились после 21 сентября, могут как реализоваться, так и нет. Вспомним, что Первая мировая привела к тому, чего не ожидали все страны участники, — к краху трех империй и победе большевизма в России. И при этом не забудем, что уже после в Италии и Германии к власти пришли фашисты, оседлав волну народного протеста и перехватив левую повестку.
Россия сегодняшнего дня не застрахована от того, чтобы к власти в итоге пришли Гиркины-Стрелковы, то есть фашистские силы. Вернувшийся с фронта солдат легко может стать жертвой черносотенных манипуляций. И не только солдат.
Позволю себе процитировать свои собственные соображения, высказанные несколько месяцев назад по поводу добровольцев ДНР и ЛНР: «Да, „дети русского мира“ неправы, они делают ужасные вещи, но если вы, интеллигенция, так и не поймете, почему это происходит, — что они не просто „быдло“, от которого нужно либо отвернуться, либо как-то снова обмануть их, утилизировать, — то вы ничем не лучше Верховного Главнокомандующего. <…> Понимание всей сложности положения этих людей, всей неоднозначности их мировоззрения... — первое условие диалога с этими людьми. Только разговор на равных и готовность к тому, что эти странные люди не только объект поучения, но и субъект, который может сказать нечто такое, чего интеллигенция раньше не видела и понимала, — может быть залогом успешного диалога и дальнейшего объединения против реальных врагов». Все это плюс-минус справедливо для всей массы людей, которая будет втягиваться в политику даже вопреки своему желанию.
Бесполезно с такими призывами обращаться к верхушке протеста, им плевать как на простой народ, так и даже на своих соратников, стоящих рангом ниже. Но рядовые участники протеста левых, либеральных, лево-либеральных взглядов должны думать над тем, что, возможно, им в обозримой перспективе придется иметь дело с массами, тем самым путинским электоратом, который будет самой жизнью подталкиваться к тому, чтобы смотреть на Путина более критически. Если низовые протестующие не открестятся от своих самозванных «отцов» вроде Каспарова, Чичваркина и прочих персон, которым народ справедливо не верит ни на грош, если низовые протестующие не начнут говорить с массами на равных и не только поучать их, но и учиться у них, то дело кончится тем, что массы упадут в объятия самых темных сил.
Фашизм умеет находить способ втереться в доверие к массам и повести их за собой. Чем это кончается — знает любой школьник. Чтобы не дать этому случиться, низовые «профессиональные» протестующие должны вступить в диалог, а потом в союз с широкими массами и вместе, сообща искать выход из ситуации, в которой мы все оказались.
