Село должно отмереть. Это не плохая тенденция, как говорят политические спекулянты. Это естественная тенденция. Как и всякая естественная тенденция, она имеет плюсы и минусы. Рассмотрим их, не примыкая ни к какому из лагерей.
В XX веке правительства передовых стран, столкнувшиеся с перенаселением городов, стали задаваться вопросами вроде «почему люди едут из сёл?» или «как улучшить жизнь села?». При этом не всегда представляя, как технически будет выглядеть спасение села. Но у прогресса нашлось свое решение: он ликвидирует село за ненадобностью.
Часто на интуитивном уровне нам кажется, что всё, существовавшее раньше, должно сохраняться и в будущем. Это обусловлено биологией нашего мозга. Мы хотим эффективнее удовлетворять наши потребности новыми и новыми способами. Общение — через интернет, половой инстинкт — через контрацептивы, выживание — через надёжно охраняемое жильё, контроль качества продуктов питания и военно-оборонительные технологии. Но также мы жутко боимся потерять то, что у нас уже есть.
Из-за интернета, смартфонов, связанных с ними утечек информации и слежки мы теряем приватность. Из-за ядерного оружия мы теряем уверенность в завтрашнем физическом существовании. Из-за генной инженерии мы опасаемся за своё здоровье. Пусть и в силу нашего невежества в этом вопросе, но опасаемся.
Отмирание села пугает нас множеством факторов, которые тоже часто вызваны нашим невежеством. «Куда денется сельское население?», — задаёмся мы вопросом. Наверняка двинется в города, и без того перенаселённые. Будут ли сельские жители соответствовать стандарту поведения городских (самая мягкая форма такого отличия — «сельский гламур», высмеиваемый в сети)? Не составят ли они криминальный элемент? Не маргинализируются ли? Не нападёт ли на вас в баре сельский житель, не умеющий контролировать себя под алкоголем? Не станет ли на рынках меньше товаров, если село перестанет их производить? И не важно, оправданы ли эти страхи. Они есть и всё тут. Поэтому, дабы разобраться с вопросом отмирания села, мы обязаны разобраться с тем, что такое село как явление.
Что же такое село? Это всего-навсего населённый пункт, где люди достаточно давно сконцентрированы по экономическому фактору — необходимость производить продовольствие и иные товары, создание которых связано с обширными участками земли (полями, пастбищами, прибрежными рыболовными зонами). Город, напротив, концентрируется вокруг ремесленного производства, торговых лавок, контор, административных органов; в общем вокруг того, что занимает мало места и может размещаться вертикально — на этажах.
Но также село — это место, где люди просто ограничены во многих вещах, которые позволяет иметь прогресс.
Бонусы прогресса всегда распространяются неравномерно. Например, радиоприёмник или телевизор сегодня презрительно называют зомбоящиками из-за их свойства одностороннего вещания без обратной связи. Но в первой трети ХХ века они считались высокотехнологичными предметами роскоши для английских аристократов, американской буржуазии и советской партноменклатуры. Когда изобрели телевидение, Геббельс сказал, что теперь человеку вообще не обязательно выходить из дому (хромоногий министр пропаганды ещё не знал об интернете). Вскоре телевизор и радиоприёмник будут стоять в каждом доме, а в XXI веке все будут повально отключать радиоточки в квартире, «чтобы не переплачивать». Норвегия и вовсе откажется от радиовещания в пользу цифрового. Но пока ещё — в 1920 году — радио является предметом роскоши. Так бывает с любым изобретением. Это неизбежно, и подтверждение тому мы видели на примере интернета и мобильников. Сначала они были у единиц, а теперь мы не представляем жизни без них.
Плюс такой технологизации в том, что наша жизнь становится комфортнее. Но есть и минусы. Помимо страхов, вызванных появлением нового и утратой старого, возникает очевидное неравенство, связанное с владением или невладением такими технологиями. В определенный момент возникает ситуация, когда половина населения имеет радио, телевизор, телефон, смартфон, а половина — нет. Покрытие России интернетом по объективным причинам не могло произойти мгновенно. Размещение точек доступа и протягивание кабелей — процесс долгий. Поэтому был как минимум один день, когда только ровно половина россиян имела доступ в сеть, и ровно половина не имела.
Большинство не особо беспокоится об исключительном образе жизни некой интуитивно осознаваемой «элиты», живущей где-то на вершине высокой башни из слоновой кости. Но когда исключительный образ жизни начинает вести вполне себе осязаемая половина населения — вот это уже пробуждает в другой половине комплекс неполноценности, который заставляет стремиться к тому же образу жизни.
Работа на городской фабрике начала ХХ века с точки зрения быта, уверенности в завтрашнем дне, доступа к образованию и развлечениям имела больше преимуществ по сравнению с работой на зерновом поле. Способ производства стал фактором разделения городского и сельского населения на два социальных слоя. Поэтому некоторые сельские жители с воспалёнными амбициями стали покидать село. Остальные оставались, потому что производство сельхозпродукции пока ещё давало им базовый доход для существования.
Необходимость производить сельхозпродукцию сохранялась до полной моторизации сельского хозяйства. Поэтому и жило село как совокупность людей-трудовых единиц. Затем начинается внедрение тракторов, комбайнов, доильных аппаратов и компьютерных систем управления этими аппаратами. Пахать, сеять, жать и доить стали в больших объёмах с меньшим количеством рабочих рук. Теперь бал на рынке сельскохозяйственных товаров правят агрохолдинги. У них мощнее логистика, структура, централизация, каналы сбыта продукции.
А теперь представьте. Появляются агрохолдинги, эдакие сельскохозяйственные фабрики. Их продукция проходит контроль качества. Их яблоко большое, блестящее, калиброванное. Оно обработано безопасными удобрениями, проверенными городскими учеными из городского сельхозуниверситета, работающими на агрохолдинг. Как только агрохолдинги покрывают весь спрос населения на продовольствие в полном объеме, ты со своим домашним червивым яблочком втридорога становишься аутсайдером на рынке. Если бы домашнее яблоко, действительно, имело наивысший спрос, уж поверьте, агрохолдинги вывели бы самый домашний его сорт с самыми жирными червями. Но нет, реальность такова, что наивысшим спросом пользуется продукция крупных производителей.
Итак, село утрачивает своё целевое назначение — производство сельхозпродукции. Однако бабы продолжают рожать. А штат агрохолдингов ограничен, да и предпочтение в них отдаётся в основном тем, кто имеет среднее специальное образование (то есть население небольших городов). В отличие от помещиков XIX века агрохолдинги не занимаются коллективной женитьбой крепостных и снижением возраста вступления в брак для увеличения количества рабочих рук. Они вообще не озабочены рождаемостью. Людей и так хватает.
В селе появляется огромное количество народу, выброшенного из экономического процесса. Они занимаются подсобным хозяйством для собственного прокормления, а также продажей скудных излишков (червивых яблочек). Доход от продажи излишков подсобного хозяйства не может обеспечить им тот уровень жизни, который имеет среднестатистический городской житель, работающий консультантом в Евросети. Они не способны приобретать новые модели смартфонов, и вынуждены любоваться городской жизнью через старый, не соответствующий современному программному обеспечению, смартфон. Одно дело, если речь идёт о человеке семидесяти лет, которому и кнопочный телефон — адская машина. Но совсем другое — молодёжь. Вы не можете заставить молодого человека жить в таких условиях. Особенно когда до села-таки дошли средства коммуникации, и о плюсах жизни в городе больше не узнают по слухам.
Так что да, село должно отмереть. Производство сельхозпродукции теперь — дело специализированных сельскохозяйственных организаций. Поэтому, когда левые политиканы вроде Зюганова в очередной раз ноют в рамках своей политической программы об отмирании села, возникает большое недоумение. К кому он обращается? К сельской молодёжи, которая не хочет там оставаться? К городским жителям, для которых разговоры о селе — это белый шум на фоне их трудовых будней и тусовочных выходных? А может быть это простая мантра, которую он повторяет от отсутствия новых идей и энергии для того, чтобы идти в ногу со временем?
Иллюстрации: Мария Фролова
