Октябрь для Самодержца

Любые совпадения с реальными историческими персонажами и событиями абсолютно случайны.​

“Мы предавать уже не можем…”

Действующие лица:

Тсарь Николашка  —  Святой Самодержец Всея Пруси́. Большой любитель животных и своих подданных, между которыми, впрочем, не делает особого различия. Деспотичный и в то же время слабовольный персонаж с одутловатым лицом нездорового землистого цвета. Носит бороду и имперскую корону, которая сидит на его плешивой голове несколько набок.

Императрица Александра  —  жена Самодержца. Истеричная женщина, часто в разговорной речи переходящая на немецкий. Супруга не любит, испытывает нездоровую страсть к Распутину.

Gregor Распутин  —  темная личность, приближенная к Трону, фаворит Императрицы. Вечно-молодой и вечно-пьяный самодовольный ловелас, воплощение прусской маскулинности. Одет в прусско-народный мужской костюм: красная рубашка нараспашку, подпоясанная черным поясом, черные в темно-серую полоску штаны, заправленные в блестящие юфтевые сапоги.

Матильда  —  любимая гончая Тсаря. Обожает хозяина, ревнует его ко всем остальным персонажам, особенно — к Императрице.

Тсарский советник  —  собирательный образ представителя бюрократического аппарата, буржуазный интеллигент, скользкий тип, всегда готовый «помочь» Тсарю «полезным советом».

Манярхист  —  подручный Тсарского советника. Собирательный образ восторженного почитателя манярхии. Набожный человек, для которого фигура Тсаря непогрешима, а все проявления его воли — святой закон.

Агенты Охранки  —  сотрудники тайной полиции, выступающие на страже Тсаризма.

Тсарские дети  —  ангелоподобные создания, боящиеся Распутина и испытывающие душевные страдания из-за его взаимоотношений с Императрицей. Выступающие как единое целое, служат средством обличения нездоровых порядков, сложившихся в Тсарском окружении.

Неблагодарный Нород  —  облагодетельствованная заботой Государя, но не оценившая этой заботы и любви, народная масса, выстроившаяся нестройным рядом на заднем плане и пребывающая в грозном молчании, изредка прерываемом коллективным вздохом, или возгласом по отношению к происходящему. Когда того требует определенная ситуация, из ее среды выделяется представитель, чтобы принять в разворачивающихся событиях непосредственное участие (в т.ч. Слуга, Садовник, Караульные и т.д.), также находит воплощение в образе Медведя.

Проклятые Борщевики  —  представители Борщевистской партии, похоронщики Тсарской Прусси́и.

Действие первое

Сцена первая

Летний сад в Тсарском имении. Тсарь и Императрица расположились за чайным столиком и вкушают чай. У их ног расположились, возясь между собой, собаки и Тсарские дети. На заднем фоне молчат сумрачные ряды Неблагодарного Норода.

Тсарь (обращаясь к Императрице) — Ах, душенька моя, как хорошо-с!

Императрица (томно обмахиваясь веером) — Sehr gut! (нем. «Очень хорошо!»)

Тсарь (воровато оглядываясь в сторону Норода) — Вот только это быдло немного портит вид…

Императрица (раздраженно) — Verdammte untermenschen! (нем. «Проклятые недочеловеки!»)

Нород громко вздыхает. На сцену вваливается растрепанный Распутин.

Распутин (с силой потирая раскрасневшееся лицо) — Ооооох, вот это я вчера умаялся. Сашенька, любезная, угости чайком.

Распутин бесцеремонно подходит к чайному столику Императорской четы, берет чашку Императрицы и залпом опрокидывает ее.

Тсарь (заискивающе) — Изволили вчера хорошо погулять, Друг мой?

Распутин (отдуваясь) — Да что-то вчера с епископом на радении переусердствовали, аж четырех знатных барышень от душевного недуга вылечили…

Императрица (подобострастно) — Вы святой… der heilige человек!

Распутин (самодовольно) — Да уж, что есть — то есть… Кстати, Сашенька, тебе, случаем, очередная процедура не требуется? Или, может, из деток кто снова занедужил?

Распутин поворачивается к Тсарским детям, все они дружно вскакивают на ноги, издают протяжное страдальческое: «Неееееет!» и убегают за кулисы.

Императрица — А мне, lieber Freund (нем. “дорогой Друг”), действительно что-то нездоровится…. В груди что-то давит… Вот, прям тут (кладет руку Распутина себе на грудь). Чувствуешь?

Распутин (озабоченно) — Да, действительно, чувствую… кхм… какое-то напряжение. Нужно срочно нам провести обряд по старому-доброму христианскому обычаю. Помолиться, так сказать, за здравие рабы божией Александры…. Если Тсарь-батюшка нас извинит….

Распутин с Императрицей удаляются. Тсарь умиленно смотрит им вслед, затем поворачивается к собакам.

Тсарь — Матильдочка!

Одна из собак поднимает голову и вопросительно смотрит на Тсаря.

Тсарь — Ты моя умничка! Поохотимся на кошек-с?

Матильда с готовностью встает на лапы и, поравнявшись с Тсарем, уходит с ним за кулисы.

Сцена вторая

Полутемная гостиная Тсарского имения. Посреди сцены стоит круглый столик, слева от него — два кресла, справа — небольшой диванчик. На столике стоит графинчик с водкой и несколько рюмок. На заднем фоне в окнах видны силуэты Неблагодарного Норода.

Входят Распутин с Императрицей, церемонно держась за руки, вытянув их вперед, словно в бальном танце. На лице Распутина играет блудливая усмешка, Императрица, наоборот, строга. Подходя к креслу, Распутин сгибается в ерническом поклоне, удерживая ручку Императрицы, пока та усаживается. Затем Gregor сам бухается в кресло напротив, тянет руку к графину, наливает рюмку и тут же выпивает, какое-то время сопит и морщится, переваривая содержимое, после чего ставит рюмку на место и с довольным видом похлопывает себя по груди.

Императрица (внимательно наблюдая за Распутиным) — Как говорят у нас в Prußland (нем. «Прусси́и») — «На здоровье!».

Распутин (икая) — Уф, спасибо, матушка…. Так о чем бишь мы?

В комнату на цыпочках пробираются Тсарь и Матильда, замирая чуть поодаль кресел и внимательно прислушиваясь.

Императрица — Да, mein lieber Freund, нам необходимо убедить Ники изменить его отношение к войне…

Распутин — Эх, матушка, не с теми и не за тех мы воюем! Нам бы с Вильгельмом заодно выступить, все ж таки он вам двоюродным братишкой приходится, да токмо у государя другое представление, ему его Советник все уши про «Союзный долг» прожужжал…

Императрица (горячо) — Не до родственных чувств сейчас, Gregor, на кону судьба Прусской Манярхии! Мы с тобой должны убедить Ники вести войну более решительно, как подобает сильному Государю! Ты же знаешь его характер: Ники чересчур мягок и уступчив. Однако, во имя Großes Prußland (нем. «Великой Прусси́и»), ему, наконец, нужно перебороть свой инфантилизм и явить своему народу пример мужества, самоотверженности и героизма! Иначе все это приведет к революционной ситуации, как уже было после «kleinen siegreichen krieg» (нем. «маленькая победоносная война») с проклятыми азиатами. Попомни мои слова: на этот раз все обернется еще большей катастрофой для нашей Monarchien!

Распутин (успокоительно) — Ну полно, полно тебе, матушка. Мы этого олуха Тсаря Небеснаго вразумим, ежели сообща на него воздействуем…

В комнату входит Тсарский советник и останавливается прямо позади Тсаря, недоумевающе уставившись тому в спину. Тсарь застыл в позе подслушивающего человека, чуть подавшись вперед и припав на левое колено, держа руки в полусогнутом состоянии на уровне талии и повернув набок голову, глаза его устремлены вверх, а бородатый рот приоткрыт от любопытства. У его ног в не менее настороженной позе застыла Матильда, навострив уши и приподняв одну переднюю лапу, словно почуяв поблизости запах потенциальной добычи.

Советник какое-то время наблюдает эту странную пару, затем понимающе усмехается и деликатно покашливает. Тсарь с Матильдой резко подпрыгивают на месте и, развернувшись в прыжке, с ошалелым видом застывают перед своим разоблачителем. Императрица и Распутин тоже поворачиваются по направлению нарушителей их уединения.

Тсарский Советник (нарочито громко) — Разрешите Вас поприветствовать, Всемилостивейший Государь! (кланяется Тсарю, затем, поворачиваясь по направлению к Императрице, повторяет поклон) Желаю здравствовать, Ваше Императорское Величество!

Императрица (сухо) — Guten Tag.

Тсарь — Д… добрый день, сударь…

Тсарский Советник (небрежно) — А, и вы здесь, Gregor? Мое почтение! (отвешивает преувеличенно почтительный поклон)

Распутин (добродушно) — Желаю здравствовать, Ваше благородие.

Тсарский Советник — Ваше Императорское Величество! У меня для Вас важные вести с фронта!

Тсарь (морщась) — Ах, опять вы о своем фронте….

Распутин (живо) — Война, Тсарь-батюшка, дело государственное, вот и государыня-матушка оченно этой темой антиресуется…

Императрица — И вправду, Ники, тебе бы не помешало принимать больше участия в руководстве военными действиями. В конце концов, на карту поставлена честь Императорского Дома и всей Прусси́и!

Тсарь (скучающим тоном) — Ну что ж, если это и впрямь что-то важное… (проходит к диванчику и усаживается) Я слушаю.

Советник (с воодушевлением) — Смею сообщить Вашим Величествам, что наши войска в ходе блестящего наступления были вынуждены отойти на заранее подготовленные позиции…

Императрица — Если наша войска отступили, то что Вы подразумеваете под «блестящим наступлением»?

Советник — Я всего лишь хочу сказать, что несмотря на доблестную отвагу наших солдат и безусловную совокупность стратегического и тактического гения командиров, обстоятельства сложились не в нашу пользу… В самый решающий момент битвы у нас кончились патроны…

Тсарь — Это безобразие! Почему тыл не обеспечивает фронт в достаточной мере боеприпасами?

Советник — Очевидно, вредительская агитация борщевиков приносит свои плоды, Великий Государь… Рабочие все чаще устраивают стачки, демонстрации протеста… Войска, не получая должного снабжения, тоже поддаются на предательскую борщевистскую пропаганду, отказываясь продолжать войну и дезертируя…

Тсарь (грозя кулаком по направлению к окну) — Черт знает что такое! Всех бы этих борщевиков передушить, как котов! (немного успокаиваясь) А кстати, мы с Матильдочкой сегодня замечательно поохотились на кошек-с. Уж мы их душили-душили… душили-душили…

При последних словах лицо Тсаря ожесточается, глаза стекленеют, а пальцы начинают судорожно сжиматься, словно вцепляясь в горло невидимой жертве. Все молча взирают на эту резкую перемену в облике самодержца, Императрица — брезгливо, Распутин — с видимым сочувствием, Советник — с саркастической усмешкой, Матильда же взирает на хозяина с восторженной преданностью. В этот момент с противоположной стороны сцены в комнату входят Тсарские дети.

Тсарь (придя в себя) — А, мои ангелочки! И вы здесь! Идите к папочке!

Дети подбегают к Тсарю и начинают радостно галдеть, прыгая вокруг. Тсарь блаженно улыбается и гладит их по головкам.

Тсарский Советник — Желаю здравствовать Их Императорским Высочествам! (кланяется).

Тсарские Дети — Здравствуйте! Здравствуйте, господин Советник!

Императрица — Ах, mein Gott, какой шум! Дети, я понимаю, что вы рады видеть deinen vater (нем. «вашего отца»), но нельзя ли потише? У mutter может разболеться голова!

Распутин (наливая рюмку водки и выпивая) — Это не страшно, государыня! Вы всегда можете рассчитывать на мою помощь в лечении всяческих недугов!

Дети, услышав слова Распутина, мигом смолкают и уныло смотрят в его сторону.

Тсарь — Эхе-хе… Грехи наши тяжкие… Вы, детки, можете пока поиграть с господином Советником.

Советник — Почту за честь, Ваше величество! Пойдемте, дети, поиграем с вами в маленькую победоносную войну.

Советник и дети уходят. Тсарь походит к столику, наливает себе водки и выпивает. Распутин одобрительно кивает.

Распутин — Вот это правильно, Государь. Это дело завсегда полезно для здоровья!

Императрица — Ники, нам надо поговорить.

Тсарь (угрюмо) — Опять про войну?

Императрица — Ja-ja, про эту проклятую войну! И не делай такого кислого лица, ты сам прекрасно понимаешь, чем все это может закончиться!

Тсарь (тихо) — Не начинай, Алиса.

Императрица — Я больше не могу мириться с твоим малодушием! Ты погубишь и себя и всю Dynastie! (Императрица разражается рыданиями)

Распутин — Ох-ох, беда, матушка, не убивайся ты так… (склоняется к Императрице и заботливо кладет ей руку на колено, при этом укоризненно посматривая на Тсаря) Что ж ты так, государь-батюшка, нашу Императрицу, а свою законную жену обижаешь?

Тсарь удрученно смотрит на Распутина, на жену, затем быстро наливает себе еще одну рюмку водки и судорожно выпивает. Матильда подходит к рыдающей Императрице, нюхает подол ее платья, поворачивается задом, поднимает заднюю лапу и мочится на него.

Императрица (истерично) — Ах ты проклятая тварь! Ich werde dich töten! (нем. «Я убью тебя!»)

Императрица бросается на Матильду, и они, сцепившись, начинают кататься по полу. Распутин, наблюдая это зрелище, пьет водку и заливисто хохочет, изредка подначивая дерущихся, Тсарь пытается их разнять. Однако, ни одна из сторон уступать не собирается. Тсарь оставляет свои тщетные попытки, бежит к окну, распахивает его, и, высунувшись наружу, кричит.

Тсарь — Эй, кто-нибудь! Человек! Человееееек!

В комнату входит Слуга. Тсарь кидается к нему и, схватив за плечи, начинает тормошить.

Тсарь — Сделай что-нибудь! Сейчас же!

Слуга (заикаясь) — Э-э-э-э-э-э-э….

Тсарь — Да не «Э»! Сей же час помоги Императрице!

Слуга — Слушаю, Ваше Величество!

Слуга подходит к месту сражения, некоторое время наблюдает за противоборствующими сторонами, чешет в затылке, затем, не говоря ни слова, выходит из комнаты. Распутин провожает его любопытствующим взглядом, Тсарь, заламывая руки, смотрит вслед с недоумением. Слуга возвращается с поливным шлангом в руках и направляет его в гущу драки.

Слуга — Поберегись!

Из шланга вырывается струя воды, вмиг отбрасывая друг от друга Императрицу с Матильдой. Застигнутые врасплох неожиданностью произошедшего, они барахтаются в образовавшихся лужах, пытаясь понять, что произошло. Тсарь хватается за голову, Распутин покатывается со смеху, вытирая выступившие на глазах слезы.

Императрица — Verdammt! (нем. «Черт побери!»)

Поток воды иссякает, Слуга убирает шланг, в то время как Тсарь мечется от супруги к Матильде, стараясь их утешить. Распутин, подсмеиваясь, наливает рюмку водки, встает с кресла и, подойдя к Императрице, сидящей на полу в совершенно промокшем и безутешном состоянии, склоняется, предлагая ей выпить.

Императрица — Благодарю вас, mein Freund. (быстро выпивает рюмку, морщится и судорожно машет кистью свободной руки в воздухе)

Распутин — На здоровье!

Тсарь (заискивающе) — Как ты, Алисочка?

Императрица (измеряя супруга холодным взглядом) А ты как думаешь, Ники? Твоя паршивая шавка мне все платье изодрала!

Тсарь — Прошу тебя, не говори так о Матильдочке!

Императрица — А как прикажешь мне о ней говорить? Ведь не на тебя же она накидывается! Клянусь, Ники, когда-нибудь я убью эту geschöpf! (нем. «тварь!»)

Тсарь — Ты просто не любишь животных!

Императрица — От живодера слышу!

Распутин — Государь, матушка! Слушаю вас — и прямо сердце кровью обливается! Ну зачем же доводить себя до такого исступления эмоций? Все ж мы люди…

Слуга (покашливает) — Кхм…

Все оборачиваются в его сторону.

Слуга (нерешительно) — Так я пойду, вашество?

Тсарь (задумчиво) — Пойдешь, говоришь? Неееет, шалишь, приятель, шалишь….

Внезапно лицо Тсаря искажается безумной гримасой, глаза наливается кровью, и он принимается топать ногами и подскакивать на месте, при этом конвульсивно потрясая кулаками и захлебываясь яростным криком.

Тсарь — Дерьмо! Скотина! Сволочь! Дрянь! Как ты посмел сотворить такое с нашей Императрицей?! (Выхватывает у Слуги из рук шланг и хлещет им его по лицу) Как у тебя рука поднялась?!

Слуга (заикаясь) — Но… Ва… Вашество… вы… вы же сами…

Тсарь (выпучивая глаза и тряся кулаком перед самым носом Слуги) — Мааааалчать! Рррразговорчики! Совсем от рук отбились! Ты, холоп, своей выходкой нанес оскорбление всему Императорскому Дому и мне лично! Придется тебе, голубчик, сполна ответить за свое злодеяние!

Вылизывающаяся Матильда отрывается от своего занятия и, в свою очередь, рычит на несчастного Слугу. Тсарь подбегает к окну, высовывается наружу и кричит.

Тсарь — Эй, кто там? Караул! Ко мне!

Входят двое Караульных с ружьями на караул.

Тсарь — Арестуйте этого супостата!

Слуга — Вот тебе, бабушка, и парко-хозяйственный день!

Караульные берут под руки Слугу и утаскивают его со сцены. Нород за окном громко вздыхает.

Тсарь (кричит, высунувшись в окно) — Молчать! Ищь, моду завели!

Императрица (благосклонно) — Ники, ты был великолепен.

Распутин (одобрительно) — Так с ним и надо, с народишком-то, а то ить забалует…

Тсарь (молодецки подкручивая ус) — У меня не забалуют-с! Я этих прохвостов мигом к единому знаменателю приведу… Пойду, душа моя, проверю остальные караулы! (подходит к Императрице и целует ее ручку) До встречи, Gregor! Матильда, ко мне!

Матильда встает на лапы и, встряхнувшись, следует за хозяином. Оставшись наедине, Распутин помогает Императрице подняться с пола и сопровождает ее до кресла, где, как только она усаживается, преподносит ей еще одну рюмку водки.

Императрица — Ich danke Ihnen, mein Freund. (нем. «Благодарю вас, мой Друг»)

Выпив водки, Императрица возвращает рюмку Распутину и откидывается в кресле с блаженным видом.

Распутин (озабоченно) — Матушка, а не простудишься ли ты? Может быть, нам пройти… в спаленку, ты в сухое переоденешься?

Императрица (жеманно) — И правда, Друг мой, меня уже знобит. Пойдем, поможешь мне сменить платье…

Распутин — Это мы завсегда!

Выходят.

Сцена третья

Питейное заведение, по всей сцене стоят столы, за которыми сидят различные представители Проклятого Норода. В глубине сцены играет небольшой цыганский ансамбль с Медведем. Посредине сцены за столиком сидят Манярхист и Борщевик. На столике — графинчик с водкой, рюмки и кое-какая закуска.

Манярхист (поднимая рюмку) — Боже, Царя храни!

Борщевик — Пить вредно.

Манярхист — Ну и чорт с вами! (выпивает рюмку).

Борщевик наливает себе водки.

Борщевик — За Мировую Революцию!

Манярхист (морщась) — Будь она неладна.

Борщевик выпивает, затем закусывает вслед за Манярхистом.

Манярхист (наливая себе новую рюмку) — Так что же, любезнейший, когда уже свершится ваша революция?

Борщевик — Скоро, батюшка, скоро. Очевидно, что эта война — последняя авантюра Императорского Дома.

Манярхист — А не кажется ли вам, что вы слишком поспешны в суждениях? Ведь Императорский Дом уже хоронили после неудавшейся войны с азиатами…

Борщевик — Плохо хоронили. Тем не менее, предыдущая Революция открыла всем глаза на суть Тсарского режима. Доверять этой власти решительно нельзя, ибо она не считается с народной волей и при первой возможности пытается задушить зачатки демократии, вернувшись к привычной для нее тирании.

Манярхист — Опять вы с вашей демократией. Не было ее в Прусси́и никогда не будет. В наших реалиях необходима сильная власть, а не эти ваши утопичные измышлизмы. Не дорос еще наш Нород до демократии!

Борщевик (усмехаясь) — Вы недооцениваете наш Нород.

Манярхист — Нет, это вы его склонны переоценивать! Вы посмотрите кругом! (обводит рукой зал) Медведи! Совершеннейшие медведи-с!

Борщевик (зевая и отпихивая от тарелки лезущего в нее Медведя) — Ну а что ж, медведь — тоже животное смышленое. Революция воспитает этих медведей в соответствии со своими потребностями, раз уж старая власть не сподобилась.

Манярхист — Нельзя забывать о сущности дикого зверя: сколько его ни корми…

Борщевик — Так вы, батенька, выходит, мизантроп?

Манярхист — Я не верю в способность нашего Норода к созидательному самоуправлению. Вы, ежели, конечно, на волне народного недовольства и придете к власти, очень быстро расстанетесь со своими демократическими иллюзиями и выстроите, в конце концов, такую машину государственного принуждения, какая в сравнении с ныне существующей, покажется даже еще более деспотической. Вот-с! (залпом выпивает рюмку водки и с размаху опускает пустую рюмку на стол)

Борщевик (внимательно глядя на собеседника) — Ну вот и главное наше с вами отличие: вы слуга деспотизма и не представляете себе иного общественного устройства, мы же с товарищами хотим построить такое общество, где не будет места эксплуатации человека человеком, и где власть будет принадлежать самому народу.

Манярхист — Об этом я и говорю. Утопия-с!

Борщевик (наливая собеседнику водки) — История рассудит нас…

Манярхист — А вы, я смотрю, идейный… Что ж, тем лучше.

В разных частях зала в один момент поднимаются из-за столов несколько человек и направляются к месту, где сидят Манярхист и Борщевик. Борщевик, выпив водку, увлеченно закусывает сам и угощает Медведя-попрошайку, как бы не обращая внимания на сгрудившихся вокруг людей. Манярхист встает и с многозначительным видом стучит вилкой по рюмке, привлекая внимание Борщевика.

Манярхист — Именем Его Величества, вы арестованы!

Борщевик — Эко вас… Закусывать надо, батенька!

Внезапно прикормленный Борщевиком Медведь выхватывает из-за пазухи два револьвера и наставляет их на Манярхиста и его подоспевших соратников.

Манярхист (в замешательстве) — Э…это что еще за фокусы?

Борщевик (посмеиваясь) — Это тот самый выдрессированный в интересах Революции Медведь.

Манярхист (угрожающе) — Сопротивление аресту? Хорошо же… (выхватив из кармана сюртука свой револьвер) Взять смутьянов живыми или мертвыми!

Начинается стрельба, и все приходит в беспорядок. Публика мечется в поисках выхода, постепенно покидая место действия, Манярхист и Борщевик, опрокинув столы, стреляют друг в друга, укрываясь за столешницами, Агенты Охранки, рассредоточившись по всему залу, ведут огонь из различных укрытий, как из-за столов, так и пользуясь элементами интерьера вроде колонн и перегородок; Медведь же палит из револьверов, с неожиданной прытью перемещаясь из одного укрытия в другое. Цыганский ансамбль, не думая покидать сцену, сопровождает происходящее разухабистыми песнями и плясками.

Манярхист — Сдавайтесь! Сопротивление бессмысленно! У нас численное преимущество!

Борщевик — А нам нечего терять, кроме своих цепей!

Медведь громогласно рычит и с двух лап стреляет в висящую под потолком газовую люстру. Раздается взрыв, люстра обрушивается на пол, выстрелы на короткое мгновение стихают.

Борщевик — Так держать, Михайло Иваныч! (быстро вскакивает на спину медведя, а тот с места прыгает в окно, с треском и звоном стекла выламывая его)

Манярхист — За ними! В погоню!

Манярхист и Агенты гурьбой бегут к выходу, некоторые выпрыгивают вслед за Борщевиком и Медведем. Цыганский ансамбль победно гремит, триумфально завершая свое выступление.

Главный солист ансамбля — Концерт окончен, наш оркестр желает всем спокойной ночи!

Цыгане с сатанинским смехом разбегаются в разные стороны.

Сцена четвертая

Гостиная в Тсарском имении. Обстановка все та же. Нород на заднем плане по-прежнему безмолвствует. Входит Советник в сопровождении Тсарских детей.

Тсарский советник — Вот так мы, дети, и выигрываем все войны! Наша Прусси́я — великая страна, а ваш батюшка правит ею мудро и справедливо!

Один из детей — А почему тогда его Нород не любит?

Тсарский советник —Ну что Вы, Ваше Высочество, в народе вашего батеньку боготворят!

Один из детей (указывая в сторону окна) — Я слышу их голоса… Они батеньку «Кровавым» называют!

Тсарский советник — Бог с Вами, какие голоса? Там никого нет! (испуганно смотрит в сторону окна)

Один из детей — Нет, есть! Они говорят, что не миновать Прусси́и Революции!

Тсарский советник (в ужасе) — Где вы этих слов нахватались, Ваше Высочество?! Революции в нашей Великой, прекрасной Империи быть не может! С чего бы ей вообще быть? Наш Государь, а ваш папенька — отец солдатам, помазанник Божий на Тсарствование!

Один из детей — Маменька то же говорит… Да только всем заправляет по сути Распу…

Распутин (неожиданно появляясь) — Что за шум, а революции нет? А, детоньки, как ваше самочувствие? Не болит ли чего? (подходит к детям и с озабоченным видом прикладывает ладонь ко лбу ребенка, говорившего с Советником)

Тсарский советник — Вот, изволите видеть, господин Gregor, Его высочество утверждает, что слышит какие-то голоса, которые — ха-ха, право, это смешно-с! — уверяют его в неизбежности революции в нашей Пруси́и!

Распутин — И не говорите, Ваше блаародие, видимо, дитятко переутомилось. Пойдем, сердешнай, помолимся Господу нашему за твое скорейшее выздоровление! (берет одного из детей за руку с целью увести)

Один из детей — Нет! Не хочу! (вырывает руку и убегает)

Распутин — Экий баловник, однако! Ну, ничаво, пути Господни неисповедимы… А вы что же, барин, изволили с детьми играться?

Тсарский советник — Да вот, по желанию нашего Государя, имел честь занимать Их Высочеств рассказами о непобедимости нашей Империи. Потом мы поиграли в маленькую победоносную войну. Было очень весело, правда, дети?

Тсарские дети (удрученно) — Даааа, очень весело…

Распутин — Сдается мне, барин, вы с играми вашими перестарались. Утомляете детей, а им потом революции мерещатся!

Тсарский советник — Вздор говорите, милейший! Что ж тут утомительного, если мы играли в победоносную войну, притом, соразмерно с возрастом Их Высочеств, еще и маленькую? Их Высочества должны понимать, что в будущем им в силу своего происхождения, придется вести настоящие войны и всенепременно побеждать во благо преданного им Норода!

Распутин — Оно, конечно, вы все верно говорите, барин, да токмо они ж еще дети, им о своей нелегкой доле рано ишшо думать…

Тсарский советник — И снова вздор, господин Gregor! Надо готовить себя к священной миссии служения Нороду и Отечеству с младых ногтей! Все во благо нашей Империи!

Распутин — А вот вы, ваше блаародие, как судите: во благо ли нашей амперии будет нонешняя война?

Тсарский советник — Что за вопрос? Разумеется, всенепременно одержав победу над неприятелем, как государство мы станем сильнее: прирастем новыми территориями, принесем свет нашей великой культуры проживающим там народам, сможем приобщить их к цивилизации! Хорошо это, или плохо, как по-вашему?

Распутин — Хорошо, коли так, барин, ей богу, хорошо! Только думается мне, зря мы в войну с немцем ввязались…

Тсарский советник — Хм… Почему так?

Распутин — Нечего Прусси́и делить с немецким амператором, наша тсарствующая Династия-то почитай, родственная тамошней…

Тсарский советник — Значит, вот вы какого мнения… а что на это говорит Императрица?

Распутин — Она токмо о благополучии Пруси́и и нашего Государя печется, сердешная… Все вдохновляет его на подвиги ратные во имя амперии. Но ничаво, я ее как-нибудь вразумлю на сей счет, надо с ней почаще богослужения проводить, авось, поймет и она, что война ета — дело погибельное…

Тсарский советник (испытующе) — Так вы, значит, не верите в победу нашей доблестной армии?

Распутин — Мне видение было: ежели не замиримся с немцем, не остановим войну — быть большой беде! Но покуда я жив — я все свои силы приложу во спасение Пруси́и и Самодержавия!

Тсарский советник — Вот, значит, как. Ну что ж… имею честь откланяться! Прошу меня простить, Ваши Высочества, но мне нужно бежать по делам высокой государственной важности. Однако, я полагаю, в мое отсутствие вас сможет занять господин Распутин. Не правда ли, Gregor?

Распутин — Да как же можно, я завсегда готов ради отпрысков нашего Самодержца стараться! Ну что, детишки, помолимся Господу нашему во здравие ваших папеньки и маменьки? Пойдемте, я причащу вас вкусными просфирами и сладким винцом…

Распутин хватает детей за руки и, преодолевая видимое сопротивление, утаскивает за собой прочь из комнаты. Советник, последовавший в противоположном направлении, внезапно сталкивается перед самым выходом с Манярхистом.

Тсарский советник — Какого дьявола… А, это ты.

Маняхист — Я-с, Ваше превосходительство! Имею при себе важные сведения о проведенной с вашего указания операции по поимке крайне опасного элемента, занимающегося в тылу борщевистской агитацией!

Тсарский советник — Ну что, поймали?

Манярхист — Никак нет-с!

Тсарский советник — Как?! Как вы могли его упустить?!

Манярхист — Дело в том, что ему на помощь пришел некий переодетый медведем сообщник…

Тсарский советник — Что за вздор? Какой-то ряженый сорвал операцию тайной полиции?!

Манярхист — Не просто ряженый, Вашество! Это был сообщник агитатора!

Тсарский советник — Это в высшей степени возмутительно! Эти Борщевики и их идеи проникают решительно всюду! Я не удивлюсь, если и при Дворе… Впрочем, забудьте пока про вашего агитатора. В данный момент вам необходимо сосредоточиться на выполнении более ответственного задания.

Манярхист — Слушаюсь, Ваше превосходительство! Что следует предпринять во имя Империи и Тсарствующего Дома?

Тсарский советник — Во имя Империи и Тсарского Дома следует устранить один крайне вредный, опасный и весьма влиятельный элемент…

Манярхист — Кого же это, Ваше превосходительство?

Тсарский советник — (заговорщически приблизив лицо к уху Манярхиста) Распутина!

Нород за окном гулко вздыхает. Советник с Манярхистом вздрагивают и резко оглядываются по сторонам.

Тсарский советник — Фух, показалось…

Манярхист (сипящим шепотом) — Помилуйте, Вашество… Да как же можно… Это же особа, приближенная к Императору и Его супруге…

Тсарский советник — Молчи, дурак. Так надо. Тсарь и Императрица попали под тлетворное влияние проклятого старика. Ведь он на самом деле… тайный Борщевик!

Манярхист (крестясь в страхе) — Свят-свят-свят!

Тсарский советник — Я давно его подозревал в чем-то таком… неблагонадежном, а сегодня он мне прямо заявил, что война с немцами — гибельное дело для Империи, и надо скорее заключать мир с немцами!

Манярхист (потрясенно) — Матерь Божья…

Тсарский советник — Его необходимо устранить. Пока ему не удалось эти опасные идеи внушить венценосной чете.

Манярхист — Но как же нам… спасти Прусси́ю?

Тсарский советник — Я уже все продумал. Мы позовем его на чаепитие ко мне в имение… а там и…

Нород за окном снова гулко вздыхает. Советник и Манярхист хватаются друг за друга и, выпучив глаза, замирают в страхе.

Манярхист — Что это… было?

Тсарский советник — Не иначе Распутин подослал шпиона, чтобы нас подслушать. Нужно перестраховаться… Уходим!

Не отцепляясь друг от друга, мелкими шажками Советник и Манярхист удаляются. Затем сцену бегом пересекают плачущие и причитающие Тсарские дети. Следом за ними неспешно появляется Распутин.

Распутин (благодушно) — Экие чертенята, ей-богу. Испугались моего Святого Жезла. Ну ничаво, ангелочки мои, в другой раз не избежите вы моего Благословения.

Ласково погрозив детям вслед, Распутин возвращается за кулисы.

Сцена пятая

Полуподвальное помещение в доме Тсарского советника. Посреди стоит накрытый круглый стол с остатками трапезы, стулья от стола отодвинуты. В центре стола красуется самовар, чуть сбоку от него — подсвечник, кругом расставлены тарелки со съестным, чашки с недопитым чаем и бутылки со спиртным. Позади стола возвышается камин, справа от него располагается поставец. В левом углу сцены видна лестница, ведущая наверх. Оттуда приглушенно доносится музыка. Входят Распутин и Тсарский советник.

Распутин — Ишь ты, как у тебя тут любопытно!

Тсарский советник — Мда, как видишь, гости уже отужинали и устроили наверху танцы… Чаю?

Распутин — Оно можно!

Тсарский советник — Кстати, Gregor, я тут подумал, может, идея уехать тебе из столицы на время не так уж и плоха… Ты знаешь, у тебя ведь тут хватает могущественных недоброжелателей…

Распутин — И думать забудьте, Ваше благородие! Покуда я жив — и Династии ничего не угрожает, а значит, надобно мне подле них всечасно находиться. Уж поверь моему слову, мне видение было.

Тсарский советник — Хм… ну, как знаешь, Gregor. (подходит к самовару и наполняет чашку)

Распутин (оглядываясь по сторонам) — Занятно у тебя здесь все обустроено! (подходя к поставцу) Ишь ты! (открывает и закрывает ящички с видимым интересом)

Тсарский советник — Вот, съешь этих мягких французских булок, да выпей чаю.

Распутин — С нашим удовольствием! (садится за стол и начинает угощаться) А ты чего же?

Тсарский советник (продолжая стоять, опираясь на спинку стула) — Да я как-то… кхм… не голоден. Как тебе пирожное?

Распутин (энергично жуя) — Благодарствую, прямо во рту тает!

Тсарский советник (пододвигая Распутину тарелку) — Пожалуйста, не стесняйся.

Распутин (поглощая пирожные с чаем) — Ох, хорошо… А это, значит, гости у тебя там музыку завели? Чичас докушаем и к ним пойдем.

Тсарский советник (дрогнувшим голосом) — Даа… конечно. Не желаешь ли вина?

Распутин — Это мы завсегда!

Тсарский советник берет бутылку, наливает полный бокал и подает Распутину.

Распутин — Твое здоровье! (залпом опустошает бокал) Уф!

Тсарский советник (с надеждой) — Что с тобой?

Распутин — Да ничаво, вино у тебя шибко крепкое, сразу в голову дало… Это хорошо, танцевать будет веселее, хехехе!

Тсарский советник (упавшим голосом) — Ты меня извини, я сейчас…

Советник проходит к лестнице и поднимается наверх. Действие переносится в верхнюю комнату, сходную в планировке и обстановке с нижней, только на вид более жилую: на стенах присутствуют обои, напротив камина стоят кресла, чуть поодаль возле стены — диван, недалеко от располагающегося так же по центру накрытого стола — тумба с играющим патефоном. На стульях возле стола, в креслах и на диване располагаются Агенты Охранки. Манярхист с нервничающим видом ходит из угла в угол. Входит Советник и замирает в дверях. Взгляды всех присутствующих обращаются к нему.

Манярхист (полушепотом) — Ну… что?

Тсарский советник (дрожащим голосом) — Этот… враг нашего государства… сожрал все пирожные, выпил все вино и даже не поперхнулся!

Повисает общее молчание, тяжесть которого усугубляется веселыми мелодиями патефона.

Манярхист (со страхом) — Но это же… невозможно!

Тсарский советник (озлобленно) — Ты мне не веришь? Можешь сам сходить посмотреть!

Манярхист (крестясь) — Свят, свят.

Из-за окна, перекрывая звуки патефона, доносится громкий вздох Норода.

Тсарский советник (подскочив на месте) — Снова этот звук! Нас подслушивают! (бросается к окну)

Манярхист продолжает лихорадочно креститься, Агенты привскакивают с мест, не спуская глаз с Советника.

Тсарский советник — Никого… и все же… Все это неспроста!

Манярхист — Что же нам теперь делать?!

Тсарский советник — Без паники… Переходим к плану Б.

Манярхист — Это значит…

Тсарский советник — Да. Если уж яд не подействовал, придется… (достает из-за пазухи револьвер) его пристрелить.

Манярхист — А вдруг ему и это будет нипочем?

Тсарский советник — Ты это брось! Иди и исполни свой Долг перед Отечеством! (сует Манярхисту в руки револьвер)

Манярхист — Я? Почему я?!

Тсарский советник — Потому что это твоя священная миссия! Сейчас Бог наш и Помазанник Его (крестится, воздев глаза к потолку) взирают на тебя с надеждой, как на спасителя Династии и Империи!

Манярхист (слабым голосом) — А может быть, они на вас взирают?

Тсарский советник — Побойся Бога! Сказано: на тебя, значит — на тебя! Ну, ступай!

Советник пихает Манярхисту в руки револьвер и пинком выставляет его за дверь. Сам же тотчас примыкает ухом к двери и, повернувшись к взволнованным Агентам, выкатив глаза, прикладывает указательный палец к губам, давая знак соблюдать тишину.

Действие снова переносится в комнату с Распутиным. Тот, развалившись, сидит за столом и икает. В его бокале еще остается немного вина. Входит трясущийся Манярхист, держа руки за спиной.

Распутин (щуря на вошедшего глаза) — Ик! Ето ты, господин Советник?

Манярхист (заикаясь) — Не-е-е-ет, это не я-я-я-я….

Распутин — Ты чего там блеешь? Пойдем-ка лучше к твоим гостям, потанцуем… (делает попытку подняться, но ноги его не держат, и он опускается обратно на стул) Уф!

Манярхист (в сторону) — И верно, не берет его отрава. Не иначе, нечистый ему благоволит… (начинает креститься)

Распутин (отвлекшись от попыток подняться и обратив внимание на манипуляции Манярхиста) — Ты чем это там занят, прохвост? Помоги-ка мне лучше подняться! Ноги… ик!.. сами в пляс просятся! Хе-хе-хе…

Манярхист, трясясь, наставляет на Распутина пистолет. Тот, заметив это, выпучивает глаза, резко вскакивает и, вытянув руки, бросается прямо на оружие. Подскочив к Манярхисту, он, несмотря на упирающееся прямо ему в грудь дуло пистолета, вцепляется в горло незадачливому убийце и, хрипя, начинает душить. Манярхист подвывает в ужасе, силясь нажать на курок, но пальцы его явно не слушаются.

Распутин (хриплым голосом) — Это ничаво, это ничаво… Не бойсь!

Манярхист (задыхаясь) По…мо…ги-и-и-ите!

В комнату вбегают Тсарский советник и Агенты. Увидев их, Распутин кидается к выходу, но Советник, выхватив у повалившегося на пол Манярхиста пистолет, стреляет Gregor в спину, и тот падает.

Тсарский советник — Ну что же ты, любезный! Чуть было сам не пал жертвой этого лихоимца! (помогает Манярхисту подняться)

Манярхист (сипит, держась за горло) — Я… кхе-кхе.. не ожидал, что он окажется столь проворен… кхе-кхе…

Пока все внимание обращено на пострадавшего Манярхиста, Распутин внезапно вскакивает и выбегает из комнаты.

Тсарский советник — За ним!

Агенты во главе с Советником преследуют Распутина, Манярхист на трясущихся ногах подходит к стулу и опускается на него. За сценой слышатся выстрелы и крик Советника: «Да сдохни ты уже, наконец!». Манярхист нервно барабанит пальцами по столу, продолжая другой рукой потирать горло. Возвращаются Советник и Агенты.

Тсарский советник — (Манярхисту) — Готово дело. А ты боялся!

Манярхисту — Он… точно мертв?

Тсарский советник — Да уж теперь наверняка.

Манярхист — Я бы не был так уверен… Он… кхе-кхе… бес во плоти.

Тсарский советник — Ну, теперь уже вне плоти. Кстати, надо избавиться от тела. Пойдем, любезный, нельзя терять ни минуты!

Манярхист — Извольте, Вашество… Ох, что-то теперь скажет Государь…

Все устремляются к выходу.

Действие второе

Сцена первая

Имение Тсарской семьи. Обстановка та же, Нород за окном по-прежнему безмолвствует. Входит Тсарь с Матильдой, за ними в некотором отдалении осторожными шагами следует Советник. Дойдя до дивана, Матильда запрыгивает на него и, положив голову на лапы, наблюдает за Тсарем и Советником, прохаживающимися тем же манером из одного конца залы в другой.

Тсарь — Так ты утверждаешь, что в совершении кровавого преступления твой подопечный руководствовался самыми высокими и благородными стремлениями в защиту нашей Манярхии?

Тсарский советник — Истинно так, Ваше Величество! Этот молодой человек, конечно, неразумен и горяч, как и все в его возрасте, но, ручаюсь, всегда преданно и самозабвенно служил интересам нашего Отечества! Истинный патриот!

Тсарь — Ты очень хорошо говоришь, но ведь ты согласишься с тем, что никто — будь он Великий Князь или же простой мужик — не имеет права убивать?

Тсарский советник — Бесспорно, Государь.

Нород за окном тяжко вздыхает.

Тсарь — Опять ветер шумит. К дождю, наверное.

Тсарский советник (поеживаясь) — Да, погода шепчет.

Тсарь — Хорошо! Я буду милостив к твоему подопечному. Хоть он, конечно, и сотворил Бог весть что, а Императрица прямо требует его казни… Я отправлю его на фронт, пусть ратным делом докажет свою готовность служить Империи!

Тсарский советник — Воистину, Ваше Величество, вы — самый милостивый и справедливый Государь!

Тсарь — Я строг, но справедлив. Ступай!

Советник откланивается и уходит. Тсарь подходит к дивану, садится рядом с Матильдой и кладет ей руку на бок. Матильда подымает голову и рычит. В залу врывается Императрица. Весь вид ее говорит о крайнем возмущении: движения ее резки и порывисты, глаза мечут молнии, а лик пышет праведным гневом.

Императрица — Ники, что есть это значит?! Почему убийца нашего дорогого Gregor еще не казнен?!

Тсарь (тихо, потупив взгляд) — Не начинай, Алиса.

Императрица — Это немыслимо! Ты, зная, что он был тебе и всей Династии первым другом, ein heiliger mаnn… (нем. «святым человеком») ты милуешь его убийцу!

Тсарь (все так же не поднимая глаз) — Я очень сожалею о нашей общей утрате, но…

Императрица (злобно) — Что?

Тсарь (проникновенно и твердо, глядя в глаза жене) — … но со смертью Распутина Прусси́я не кончается.

Императрица — Himmelherrgott! Ненавижу эту проклятую страну!

Внезапно Матильда прыгает на Императрицу, и между ними вновь завязывается схватка. Тсарь вскакивает с дивана, хватается за голову и начинает с причитаниями бегать вокруг дерущихся, на этот раз не предпринимая попыток их разнять. На шум вбегают Тсарские дети.

Тсарские дети — Папенька! Что с маменькой?

Тсарь какое-то мгновение стоит, уставившись на отпрысков, затем резко срывается с места, подбегает к окну, порывисто распахивает его и кричит, высунувшись наружу.

Тсарь — Человек! Человеееееек! Сюда! Скотина! Да-да, ты! Сюда, скорей!

Торопливо появляется Садовник.

Тсарь — А ты еще кто?

Садовник — Имею честь служить Садовником Вашего Императорского Величества!

Тсарь — В самом деле? Мне казалось, ты выглядел по-другому…

Садовник — Прежнего Садовника расстреляли, Ваше Величество! За покушение на честь и достоинство Ее Императорского Величества!

Тсарь — Ах, да… Что-то такое припоминаю. Ну вот что, дружок, тебе следует постараться и исправить создавшееся положение самым деликатным образом!

Садовник (настороженно) — Уж не помощь ли Ее Императорскому Величеству вы имеете в виду, Государь?

Тсарь — Именно! Ты догадлив, холоп! Иди и исполни свой священный долг перед Отчизной!

Садовник (пятясь) — Эээээ, неееет…

Тсарь — Ты это чего? Стоять! Скотина!

Тсарские дети разражаются рыданиями. Садовник убегает.

Тсарь (выхватывая из-за пазухи револьвер, стреляет вслед Садовнику) — Сволочь! Быдло! Мразь! Предатель Родины!

В этот момент раздается жалобный визг: Императрица, оседлав Матильду, колотит ее головой об пол. Тсарь оборачивается на звук.

Тсарь — Матильдочка!

Трясущимися руками Тсарь наводит револьвер на Императрицу и, зажмурив глаза, силится нажать на курок. Императрица, злобно рыча, душит Матильду. Гремит выстрел. Императрица валится набок, Матильда остается лежать неподвижно. Наступает тишина, прерываемая лишь всхлипываниями Тсарских детей. Тсарь на дрожащих ногах подходит к замершим телам собаки и супруги.

Тсарь (слабым голосом) — Алиса? Матильда?

Императрица (приходя в себя) — Ники?

Тсарские дети — Мама! Mutti!

Дети бросаются к матери и, припав к ней, помогают приподняться. Тсарь опускается на колени.

Императрица (вкладывая свою руку в руку Тсаря) — Ники, ты сделал правильный выбор. Я горжусь тобой.

Тсарь — Я не мог поступить иначе…

Тсарские дети (плача) — Маменька! Папенька!

Запыхавшись, вбегают Караульные, таща подмышки Садовника. Увидев сложившуюся трагическую ситуацию, замирают и вытягиваются по стойке «смирно». Садовник при этом не делает попыток освободиться, продолжая висеть в руках стражи.

Императрица — Кто это там? Чего вам надо?

Один из Караульных — Мы слышали выстрел, Ваше Величество! А потом увидели, как данный субъект выбежал из дверей имения и попытался скрыться!

Тсарь — Аааааа, попался, голубчик. Небось, думал, твое предательство тебе с рук сойдет? Ну нееет, шалишь! Три шкуры спущу! Полюбуйся, подлец, чем обернулся твой демарш!

Садовник (подняв голову, умоляющим голосом) — Помилуй, Государь!

Тсарь (истерично) — Молчать! Не видать тебе пощады! По твоей милости погибла моя любимая…. собака, а Императрица ни жива, ни мертва! Стража! Уведите этого негодяя и повесьте на ближайшем суку!

Слышится ропот Норода. Караульные переглядываются.

Тсарь (вскочив на ноги) — Ээээто еще что такое? Неповиновение? Измена присяге?!

Караульные молча берут под козырек, разворачиваются и выносят Садовника.

Тсарь — Вот то-то же! И поспешите, если не хотите, чтоб вас постигла та же участь!

Императрица — Ники, помоги мне встать…

Тсарь суетливо оказывает помощь супруге, приподнимая ее за талию и удерживая за руку, перекинутую через плечо. Дети помогают им в меру сил. Наконец, Императрица стоит, опираясь на Тсаря. Их окружают Дети.

Императрица (глядя на тело Матильды) — Dem Hund — der Hundetod! (нем. «Собаке — собачья смерть!»)

За окнами мелькает молния и раздается раскат грома. Недовольный гул Норода смешивается с усиливающимися звуками дождя.

Сцена вторая

Сцена изображает фронтовые позиции: посередине расположен небольшой навес с глухими стенками, внутри которого, словно в окопе, по бокам сидят Манярхист и Борщевик. Поверх конструкции тянется заграждение из колючей проволоки. Борщевик облачен в солдатскую форму, Манярхист же в офицерском мундире. Борщевик держит в руках винтовку. На заднем плане стелется дым. Изредка слышны звуки далеких взрывов, выстрелов и приглушенные крики людей.

Борщевик — Ну что же, милейший, теперь мы с вами в равных условиях. Или вы и тут поставлены следить за умонастроениями?

Манярхист — Я здесь, дабы сражаться за Веру, Тсаря и Отечество!

Борщевик — А я слышал, вы при Дворе впали в немилость.

Манярхист — Это вас не касается!

Борщевик — Справедливо. И все же, неужели вам не бросаются в глаза некоторые несоответствия вашей картины мира с реальностью?

Манярхист — Что вы имеет в виду, сударь?

Борщевик — Ну, например… взять хоть вашего патрона, Тсарского Советника. Ведь он безустанно ратует за войну до победного конца, не так ли?

Манярхист — Совершенно верно-с!

Борщевик — И, разумеется, в ход идут призывы к патриотическим чувствам и священному долгу подданных Империи?

Манярхист — Все так-с!

Борщевик — Что ж, все эти прекрасные лозунги удивительным образом способствуют и улучшению финансового положения самого Советника…

Манярхист — Так что же, если так?

Борщевик — А как же Нород?

Манярхист — А что Нород?

Борщевик — Нород-то бедствует!

Манярхист — Все это ваша борщевистская пропагада! Вы еще скажите, что Нород не готов умереть во славу Государя-Императора!

Слышится глухой ропот Неблагодарного Норода.

Манярхист — Что это за звук?

Борщевик — Даже не знаю. Возможно, испытания оружия грядущей победы? Тсарь-танка «Нетопырь», например?

Манярхист — Вам лишь бы поехидничать!

Борщевик — Не мы такие, жизнь такая.

Манярхист — А по чьей милости, позвольте спросить? Все это ваших рук дело-с! Да-да, вы баламутите Нород своей предательской пропагандой в тылу, рабочие отказываются работать, устраивают стачки и митинги протеста — и вот результат!

Борщевик — Нород всего лишь требует улучшения условий труда и прекращения войны.

Манярхист — Это вы развращаете Нород, внушаете ему всякие вредительские антипатриотические идеи-с, и это в то время, когда Родина стонет и изнемогает под ударами неприятеля!

Борщевик — Мы, как вам известно, Ваше благородие, выступаем за дружбу и мир между народами. По нашему убеждению, виновники всех бед — господа вроде вашего Тсарского Советника.

Манярхист — Избавьте меня от вашей пропаганды! Вы можете обманывать безграмотных мужиков, но я-то человек образованный!

Борщевик — Мужики видят, что вы, человек образованный, толкаете их на смерть по воле эксплуататоров.

Манярхист — Так было испокон веков! Эксплуатация — необходимый базис существования человеческого социума! Желаете построить Тсарствие Божие здесь, на земле? Ваши идеи о всеобщей справедливости, при всей своей мнимой красоте и прогрессивности — не более чем утопия!

Борщевик — Ну не скажите. Все течет - все меняется.

Манярхист — Нород не желает перемен!

Снова слышится неодобрительный гул Норода. Затем раздаются крики: «Тсарь отрекся!», «Манифест об отречении!», «Да здравствует Революция!», «Ура!». Сцену бегом пересекает Вестовой, вручая мимоходом Борщевику и Манярхисту Манифест об отречении Тсаря.

Борщевик (пробежав глазами листовку) — Ну, вот и настал Новый День.

Манярхист (не отрывая взгляда от Манифеста) — Этого… не может быть…

Борщевик — Отчего же? Видите, Тсарь признает свое отречение за благо для Прусси́и.

Манярхист — Он не должен был так поступить! Это… немыслимо!

Борщевик — Что вы это, Ваше благородие? Будете оспаривать решение Государя?

Манярхист (глядя в пространство невидящими глазами) — Немыслимо…. Немыслимо…

Борщевик — Я б на вашем месте радовался. Ведь теперь ваш патрон получает, как говорится, карт-бланш, а следовательно, вам больше не придется гнить в окопах.

Манярхист — Да что вы такое говорите?!

Борщевик — Это очевидно. Вы были так увлечены борьбой с революционным подпольем, что не заметили главной угрозы для вашей обожаемой Манярхии в лице собственного шефа.

Манярхист (вскакивая на ноги) — Замолчите немедленно!

Борщевик — Вот увидите, теперь во главе новоявленной Республики встанет бывший Тсарский Советник.

Манярхист (выхватывая из кобуры револьвер) — Заткнись сейчас же!

Борщевик (поглаживая винтовку) — Это вы бросьте, Ваше благородие. Манярхия пала, теперь ваши офицерские замашки вам могут выйти боком.

Манярхист — Да как ты сме…

Манярхист внезапно замокает, замечая, что позади него собралась толпа Неблагодарного Норода в лице солдат. Немая сцена. Внезапно Манярхист приставляет револьвер к виску и стреляет. Нород ахает, Борщевик бросается к падающему Манярхисту, но не успевает его подхватить.

Борщевик (опустившись на одно колено над телом Манярхиста) — Эх, Ваше Благородие…

Нород вздыхает.

Сцена третья

Имение Тсарской семьи. Гостиная лежит в полумраке, чуть более ярко освещен диван, на котором, запрокинув голову, раскинулся Тсарь. В его правой руке початая бутылка водки. Входит Матильда и запрыгивает на диван, пристраиваясь рядом с Тсарем.

Тсарь (очнувшись) — А? Кто здесь? Ммммм… Матильдочка? Это ты? А я думал, ты умерла… (привалившись к Матильде и обнимая ее) Вот ведь как все получилось, Матильдочка…. Кругом предательство, трусость и обман… Ик!.. Советник вынудил меня подписать отречение…. Но сам не смог удержать власть… Ик!.. и сбежал в женском платье заграницу… Теперь всем заправляют Борщевики, Матильда… Вот до чего дошла Прусси́я . А помнишь, как хорошо все начиналось… И вальсы Шуберта и хруст французской булки… Кровавое воскресенье… Ик!.. Где быдло само себя обстреляло… К черту все это… Только ты одна меня всегда понимала…

Матильда — Да здравствует Великая Октябрьская Социалистическая Революция!

Тсарь (в ужасе) — Ааааааааа!!!

В этот момент комната озаряется светом и оказывается, что Тсарь находится не в своем имении, а в некоем пристанище с куда более скромным убранством. Матильды рядом с ним уже нет.

Тсарь (утирая пот со лба) — Фух, приснится же такое… (судорожно запрокидывает бутылку и пьет из горлышка)

В комнату при поддержке Детей медленно входит Императрица.

Императрица — Ники…

Тсарь (поперхнувшись водкой) — Дааа-а… Дорогая!

Тсарь вскакивает и спешит на помощь супруге. Та, поддерживаемая Тсарем и Детьми, возобновляет движение к одному из кресел, куда в итоге и опускается. Дети рассаживаются на полу рядом с креслом, Тсарь хватает со столика рюмку, наливает в нее водки и подает Императрице.

Императрица (принимая рюмку, слабым голосом) — Danke, lieber (нем. «Благодарю, дорогой»)

Императрица выпивает рюмку, Тсарь возвращается на диван и наливает себе.

Императрица (ставя рюмку на стол) — Последнее время ты много пьешь, Ники.

Тсарь (глухо) — Не начинай, Алиса.

Императрица — Тебе уже мерещится Gott weiß was. (нем. «Бог весть что») Вот сейчас ты снова кричал, будто увидел призрака.

Тсарь — Это был просто дурной сон… (быстро опрокидывает рюмку)

Императрица — Подумай о детях, Ники. Пока они живы — есть еще надежда для Династии!

Тсарь (понуро крутя в руках пустую рюмку) — Боюсь, эти же соображения не дают покоя и Борщевикам, Алиса.

Пауза. Тсарь поднимает глаза и встречается с пронзительным взглядом супруги.

Императрица (железным тоном) — Sie werden es nicht wagen. (нем. «Они не посмеют»)

Тсарь (снова опустив глаза и пожимая плечами) — Эти могут.

Императрица (поправляя платье в области талии) — Впрочем, ты прав. Надо быть готовыми ко всему.

Один из детей — Мама, нас что, всех убьют? Поэтому ты надела под платье корсет с драгоценностями?

Тсарь (криво усмехнувшись) — Ваша мать, дети, всегда была крайне предусмотрительна.

В комнату входит масса Неблагодарного Норода, предводительствуемая Борщевиками. В толпе можно разглядеть Караульных, Слугу, Садовника и Медведя.

Борщевик — Пройдемте, Ваши Величества, в подвал. Время фотографироваться!

Императрица (живо вскакивая с кресла и всплескивая руками) — Ах!

Занавес