«Мы — сорная трава под ногами Ивана Говнова». Остросоциальная «Лирика 2.0» о пытках, ватном мышлении и трухлявой стране

Агрессивные остросоциальные стихи панк-зина «Лирика 2.0»‌ описывают революцию как творческий акт, знамя которого понесут поэты. Под обложкой сборника альтернативной поэзии, изданного Маяковскими чтениями, формацией «Вольность» и самиздатом moloko plus, собрались 14 авангардных творцов слова, пишущих о подпольной стороне жизни в России — полицейском и судебном произволе, властном насилии и патриархате, наркопотреблении, нищите и криминале.

Публикуем подборку стихотворений из поэтического зина, в которой Алексей Никонов, Антон Секисов, Наташа Романова, Егор Древлянин, Дарья Кулаева, Вова Седых и Дима Гусев рассуждают о метамодерне, рецептах настоящего искусства, о богах тревог и страхов, мышлении юных антимайдановцев, русских лесах за пределами УК РФ, силе женщин в протестном движении и почетной роли арестантов в авторитарной стране.

Привет, это Даня Берковский‌, и сейчас я расскажу вам про «Лирику» — но не про то, что вы в ней увидите и услышите, а скорее про личные переживания, которые посещали меня в процессе подготовки сборника и после его выхода. В выходе зина есть некоторая недосказанность, белое пятно, которое сейчас стоит раскрасить. 

Подготовка второй «Лирики» была очень тяжелой — после первого удачного сборника у нас возникли конфликты в коллективе, потом грянул ковид, и делали мы всё как-то очень долго...но сделали! И чем ближе был выпуск сборника, тем понятнее было, что мы всё делаем правильно — это очень воодушевляло. 

Когда мы получили экземпляры, то стали общаться в чатике на каком-то повышенном настроении, которого я не замечал уже несколько лет — даже во время подготовки фестиваля и первого сборника. Выход сборника и спрос на него нас очень простимулировал. 

Мы очень справедливо отдали дистрибуцию зина на откуп moloko plus — у них в этом много опыта. Миссия альманахов такого формата — документация нашего времени. «Лирика» тоже теперь обрела миссию — мы не просто кричим, что мы есть, а тоже документируем реальность. В России поэты не только скачут за 80 косарей на концерте в поддержку Крыма и трясут своей бумерской бородкой, — есть и классные, не графоманы «про нравственность», а «за всю хуйню». 

И вот этот момент, с другой стороны, вызвал чувство ответственности. Началась война. Да, мы придерживали выход зина какое-то время — не знали, как презентовать. В итоге презентовали, и презентация оказалась классной. Я заметил, что много разговоров было про то, что надо делать дальше. И это очень круто — мы с ребятами уже обсуждаем третью «Лирику», появилось несколько идей, которые так или иначе связаны с текущей ситуацией — но не протестных и социальных, а таких, наверное, околонаучных. Для меня это очень новый подход и большая радость. Я вижу, как дело, которое было заложено мной и моими друзьями, сейчас прорастает, дает плоды и оказывается полезным. А делать что-то полезное очень приятно. И теперь перед нами стоит задача сохранить вот этот вайб, держать руку на пульсе и, черт возьми, менять поэзию в России к лучшему, знакомить людей с хорошими поэтами! Я думаю, что мы с этим справимся, где бы мы ни находились и что бы вокруг нас не происходило. 

Егор Древлянин​ — Русский лес

Выпрямить спину немного хотелось бы,
Но пи́здят в затылок, и я не в восторге.
Если б не выучил все показания,
Я был бы умер, я был бы в морге.
Если б ты плакала как в первом классе,
То до сих пор не нашла бы сожителя.
Ложь растекается чёрною жижею
С пасти на плечи гособвинителя.
Моргни левым, если будешь спокоен,
Моргни правым, если хочешь лишиться семьи.
На глоток воздуха — полторы секунды,
Без вести сутки от койки ползёшь до скамьи.
Если вывезли в лес, значит всё будет худо:
Русский лес за пределами УК РФ.
Весной будет таять сугроб красной струйкой,
А тело в наручниках в камере спреет.
Стынут слюни на берцах сержанта,
Отпечаток подошвы на левой щеке.
Вечеринка в разгаре у нас в воронке,
И почётная роль арестанта вакантна.

Антон Секисов — Богу тревоги

Будем жить тихо,
Чтоб не навлечь ад,
Протирать от пыли пластиковый виноград,
Который от прошлых жильцов остался
Вместе с пакетами чёрными
В изобилии,
Канистрой бензина
И кривою кастрюлей
Со следами насилия.
Иногда будем ходить на кладбище
С чаем, с печеньями.
Точнее, не иногда,
А каждый день
Без исключения.
Будем всё щупать, впитывать запахи
Для своей будущей печали.
На приглянувшихся плитах
Будем оставлять угощение
И никогда не скажем
Друг другу, что слышим,
Как кто-то жалуется на холод
И тусклое освещение.
Мы спустим в трубу
Все летние дни,
Чтобы скорее
Зимы дождаться,
Ведь мы оба знаем,
В этом году вместо снега
На землю выпадет
Град камней.
С каждым днем будет
Всё больше тревоги.
У бога тревоги
В нашей квартире
Будет
Множество алтарей.

Дарья Кулаева — Сила женщин

террорист это хуй
говорит Лида Юсупова
у войны не женское лицо
говорит Светлана Алексиевич
у протеста женское лицо
говорят заголовки газет
80 процентов избирателей женщины
но женщине-кандидатке всё равно
все удивлены
в чём сила женщин?
в любви и принятии
мент расхерачивает лицо митингующему дубинкой
в мирном решении вопросов
задержанным не дают есть
пускают в туалет раз в день
женщины в белых платьях
идут с цветами в руках
задержанному стало плохо в автозаке,
к нему не пустили врачей
через некоторое время он умер
женщины улыбаются и обнимают военных которые
опустили щиты
(потом они поднимут их снова
и продолжат пиздить людей, но уже с меньшим рвением,
меньшим энтузиазмом
ведь они заражены женским миролюбием
женской лаской
она пустила в них корни держит крепко
и нежно не отпустит
до смены работы на что-то более мирное)
омоновец насмерть сбивает человека
автоледи просто подарила бы ему розу
«девочки вы такие красивые такие
хорошие вас бы это ну 
к нам в спецназ» сказал мне нодовец
утром на акции
а я улыбнулась ему потому что я женщина
и должна улыбаться
даже в самых некомфортных ситуациях
в улыбке их сила
ещё конечно сила женщин в матке
матка самая настоящая
мирная террористка
если женщина родит от мента совершенно не факт
что ребёнок вырастет тоже ментом
вероятность где-то 50 на 50

Алексей Никонов — Фрагмент монолога

Я вам открою тайну. Только вы никому не рассказывайте эту хуйню. Короче, есть мазы, как всё прочекать. Произведение искусства должно соответствовать всего трём вещам. Первое мы уже озвучили — это эмоция, сжатая в текст. Сжатая в холст, в компьютерное изображение. Эмоция.

Второе — это должен быть трип. Это уже 80% того, что ты что-то крутое сделал.

И, самое главное, третье, что в метамодерне, по-моему, является ключевым — оригинальность. Твоя оригинальность, которую ты смог тем или иным способом в эмоцию, сжатую в текст, которая находится в трипе, засунуть. Если у тебя это получилось, значит ты сделал произведение искусства, ты крутой.

Метамодерн — это нежелание симулякра, мне кажется. Это нежелание, оно наивное, потому что мы всё равно находимся в языке, мы в структуре, мы всё равно будем кого-то цитировать подсознательно. Но игра закончена, эта постмодернистская игра, вышедшая из жесточайшего антигуманизма модерна, который, кстати, пришёл с пальмовой ветвью мира (вспомнить Брюсова и импрессионистов). Но закончилось-то всё Освенцимом, ГУЛАГом и атомной бомбой, блядь. Если об этом не задумываться — надо быть просто ебанутым.

Вова Седых — Россия

Пензенское дело. Приговор.
Словно озёра, прозрачны глаза мусоров,
Головы эти пусты, словно леса без зверья,
Соки трав полевых в горечи сказанных слов,
В каждом телодвижении их  — ты,
Россия, моя — Бесконечная, глупая, злая баба-страна:
За забором добро, за калиткой  — солёная грязь.
Словно волки, бегут по дорогам кривым мусора.
Люди в клетках стеклянных волков встречают, смеясь,
Им не страшен их вой, им уже предсказали судьбу,
Отпечатки ладоней остынут на чёрных томах.
За худые косицы я дёргаю бабу-страну:
«Эй, гляди», — но в глазах её только лишь страх.
За нехитрый свой скарб, за пустые свои закрома.
Но в который раз рухнет трухлявый забор.
Ртом пустым и усатым хватает воздух страна.
Баба, жди, к тебе волки несутся во двор.

Наташа Романова — Песенка юного антимайдановца

Плохая тётя Хунта на праздник к нам пришла
и много-много горя всем людям принесла.
Нельзя теперь на улицах резвиться и гулять,
мороженое кушать, из трубочек плевать.
А бабушка сказала, что Хунта — это блять,
теперь из-за неё нам придётся хуй сосать.
Она всё сало слопала, сосиски, шоколад,
и с нею всюду ходит вдвоём какой-то гад.
Зовётся Джо Байде́ном зарвавшийся маньяк.
Он жрёт детей и кóтов, зубами рвёт собак.
На пару с тётей Хунтой они пустились в пляс,
в витрину магазина швырнули унитаз.
Мне бабушка сказала, а бабушка не врёт,
про то, что с голой жопой оставили народ,
что Байден с тётей Хунтой затихнут у стены  —
и — цап — кого поймают, снимают с них штаны.
Вчера был день рожденья: цветы, накрытый стол.
И президент Зеленский с супругой к нам пришёл.
Сказал он, встав с бокалом:  —  Попросим тишины!
А я подкрался сзади и снял с него штаны.
Вот это было смеху, вот это был прикол!
Все стульями кидались и падали под стол.
А я ещё два раза свой фокус повторил,
оставив с голой жопой каких-то двух педрил.
Когда я съем всю гречку и весь мешок с лапшой,
тогда я стану сильный и вырасту большой.
И Байдена, и Хунту я в ватник заверну
и в море их закину, а может, на луну.

Дима Гусев — Пранк наркоконтроля

С наркотиками жить по-любому интересней.
Сейчас под грибничков косить поедем в лес.
Пока полиция прессует независимую прессу,
пока имеет место злободневный замес:
Журналисту Медузы подкинули наркотики.
Путин, своих злых ментов накажи!
Ну, а мы просто с местности парнишки на спортике.
Поедем в лес, возьмём кухо́нные ножи.
Жёсткий пранк наркоконтроля вышел из-под контроля:
Попутать Медузу с Гидро́й — во дают!
В наркоконтроле слишком толстые тролли.
Даже дети знают: Гидра — это где все наркотики продают.
Но что нам с того, простым смертным юзерам,
непрерывно живущим в страхе репрессий!
Гидра не съест, не пропалит Медуза.
Возьмём ножи, поедем в лес.
На полдороги разгонит в такси.
Жизнь без наркотиков скучна и пресна.
Ножи нужны под грибничков косить.
Тор! Храни нас, грешных юзеров, от репрессий!
Путин! Своих злых ментов покарай!
Что-нибудь сделай, не будь бревном!
Чтоб нам не мешали все твои мусора
мирно гулять в лесочке грибном.
Ножи возьмём! Уйдём в леса!
Полицаи в тот день свирепствовали зверски:
на акциях против произвола полицаев
безумие, ужас, крепёж, винтилово, аресты.
Нас таких— полстраны. В страхе смертельном
топтали тихо в тот день своё местечко грибное.
Под каждое деревце, под каждый куст посмотрели.
Мы — сорная трава под ногами Ивана Говнова!