«Единой Мандалой»: свободные стихи из места лишения свободы

Семерым фигурантам сфабрикованного пензенско-петербургского дела о сообществе «Сеть»‌ в феврале 2020 года присудили от 6 до 18 лет тюремного заключения. Молодых людей, часть из которых симпатизируют антифашистской и левой идеологии, обвинили в создании террористической подпольной организации, которая, по версии ФСБ, собиралась поднять мятеж во время президентских выборов и чемпионата мира по футболу в России. Все осужденные отрицают свою вину по статье о терроризме. При этом троих из них сотрудники спецслужб пытали электрошокером и применяли силу, чтобы выбить признания. Незадолго до дела «Сети» в России началась череда задержаний и уголовных преследований сторонников левых идей, которые с 2018 года выходили на акции протеста против пыток, устраиваемых спецслужбами. 

Максима Иванкина — одного из фигурантов пензенского дела — приговорили к 13 годам за якобы участие в террористическом сообществе и покушение на сбыт наркотиков. В 2021-м ему предъявили новое обвинение в связи с «рязанским делом»‌ и под пытками выбили признательные показания, от которых Иванкин сразу же отказался. 

Сегодня, находясь на обратном этапе из рязанского СИЗО в чувашскую колонию, Максим встречает свой 27-й день рождения. От всей души поздравляем Максима и желаем ему сохранять стойкость и всегда чувствовать рядом поддержку близких и неравнодушных к его судьбе россиян. Ко дню рождения публикуем несколько глав из его поэмы «Триколор» и стихи, написанные Иванкиным во время прохождения по делу «Сети». Размышляя о своей судьбе, поэт сокрушается, что пролитая под российским триколором кровь затмила красный цвет советского флага, и обращается к «пытливо-гостеприимному Владимиру» как к суровому отцу, который свирепеет всё больше и требует «мониторить всемирную Сеть». Собственное будущее видится автору замурованным, как обвитая гранитом Нева, и он с благородной горячностью и досадой описывает общество, на которое страшно смотреть: здесь контролеров больше, чем людей, а место поэта — быть язвой. В проникновенной философской, гражданской и любовной лирике раскрывается душа тонко чувствующего и думающего человека — как грозы к земле, тянется он к любимой женщине, с которой разлучен тюремными решетками, и, как рубленые строфы, поэт остается лишь маленьким, но свободным клочком стихов в большом мире из проволоки. 

I. Поэма «Триколор» (главы)

/2012/

Двадцать двенадцать.
Отец
       Снова у власти.
Я лежу на асфальте
       И незнакомец
Мне помогает встать.

Разбиты
       Колени и локти.
Вокруг суета
       И я обещаю
Эту обиду
       Припомнить.

Словил всеобщее возмущение
       Своей детской эмпатией.
И где вообще я?

Май.
Я впервые увидел реаль.
И она оказалась слишком абсурдна:
Толпа,
       Как русалочка —
Лишена голоса,
Обманутая,
Немая…
Её, словно футбольный мяч,
Из стороны в сторону
       Пасуют.

Воспитатели
       Злятся.
Играют с нами
       В монетку —
Подбрасывают нас
И мы
       По улицам сыпемся,
              Словно из кармана гроши.
(Орлы
Стоят сверху!)
Теперь-то я знаю, кто они.
Теперь все маски сброшены:

Сначала добрые
И улыбаются даже.
Но команду им скажут
И глаза наливаются кровью,
       Словно рубин;
И превращается в бутерброд
       Город —
Твёрдые бетонные улицы и проспекты,
Намазанные людьми.

Ребёнок,
       Потерявшийся средь толпы,
              Что отбивает своих,
Оставшись один,
Кричу:
Мамочка! Мама! Помоги мне!
Где ты?

— «Повсюду…
Среди треска радиостанций,
       Что ораторских речей гуще.
Я — условнейшее из понятий.
Всегда им была и буду
       Им в будущем!

Я — бедности труд,
       Что продаётся знатью.
Я — что под ногами отца
       Каждый город.
И бесполезно меня на помощь звать.
Нет смысла меня беспокоить!

Я такая,
Какой фантазия
       Меня сможет создать.

Я — рваная граница,
Её контур на карте.
Я — чёрная жидкость,
Газ и руда.
Меня
Солдатики
       Сторожат.

Я —
Нестабильная
       Линия
              Фронта!

Я — улиц линии,
       Что сегодня вы заполонили.
И чувствую себя из-за этого,
Как никогда,
       Голой,
Раздетой».

Папа, мне страшно! Где ты?

— «Везде!
Я в силе тел
       Небесных,
              Чей вес
Не давит на плечи.
Ведь я тот,
       Кто даёт
И снимает ответственность.

Я — их резиновый меч,
Что в ход
       Шёл
Сегодня не редко!
Я — их доспехи,
В которых
       Сегодня прореха!

Я — абсолютная власть,
       Которой вам не познать.
Я — абсолют правления!

Я — взбирающийся вверх
       Триколор.
Меня должны уважать.
Я в кокарде!
Я — нашей стране
Свой собственный выбор!
И не подпущу к ней других.
Я тот, кто командует —

       «Взять их!»

Дяденька… Помоги…

……

Мои детские мировоззренья

Рухнули,
Как оставшаяся позади
Колонна людей
При штурме.

Плачу и злюсь
       От досады,
Пока мы убегаем
По направленью теченья
Касок и мусора
В водосточном канале.

Всего лишь за день
       Я стал много старше.
«Что я на площади делал?
Охота вам спрашивать.

С друзьями гулял, как и все.
Потом… Это…»

Дядя, давший мне приют
       В этом клубе
(Он зовётся
       Фамилией Рубен),
Заботливо
Треплет по голове.

Он интересный.
На вопросы мне отвечал.
И всё
Во что когда-то
       Я верил,
Как с голов
       Шлемы,
Покатилось к чертям!

Случившееся
Оказалось подавленьем протеста
       Того,
Что папа самовольно сел в это кресло.
Никто его
       Не назначал.

И высказать это
       Оказалось нельзя —
Его стража
       Близко даже
              Не подпускает к крепости.
А те, кто всё же отважится,
Запираются в комнаты клетчатые.

Слишком много опыта
Для ребёнка
За вечер.
И что-то во мне в миг сломалось,
Как сломалась под тяжёлыми сапогами
       Днём
Чья-то,
Бывшая целой,
Конечность.

Общаюсь с другими, чтобы отвлечься.
Ловлю на себе
       Удивлённо-
              Умилённые взгляды.
Кто-то толкает
Малопонятные,
       Но любопытные для меня речи
О том, как родители
Влияют на моё творчество
И на его развитие.

Мажут ссадины мне зелёнкой.
А я среди прочего
       Поддался разочарованию.
Кто-то шутил — «не печалься, сынок.
Родителей не выбирают».

О, как иронично и метко…
И ведь он прав.
Стоит упустить всего одну нить
       У марионетки
И этого хватит
       Чтоб понять суть —

Рыбе нужна голова
Не для того, чтобы гнить.
А если уж прогнила,
То не ей нам указывать путь.

Если я буду за папу,
То будет меня почти полтора?
Это как?
Ведь я одно единое целое.
И я не могу содержать в себе
       Более ста процентов.

Я не понимаю его математику!
Кажется, я уже очень устал.
И мне пора спатеньки.

Кто-то взял в руки гитару.
Поэт стал распевать свои песни.
А ведь они
       Что-то, да весят.
Хотя смысл пока что едва уловим,
Как и многое.

Мне снится сон —
/Я как-то за рамки проник/
И иду на тот мост.
С него слышен звук боя.

По нему броненосцы
       Бессмысленно носятся.
Дядя Джери
       Лежит
              С разбитой
В кровь переносицей.
И таких, как он миллионы.

Машет резиновым скипетром
Папка крылатый,
Крепко сжимает маму
       В когтистых лапах.

Обе головы покрыты
       Одной фуражкой.
Мне очень всех жалко…
Хочется всем помочь…
Но мне стало страшно,
       Бросаюсь прочь,
              Когда папа гаркнул —
«Брось их!»

Неужели всё, что про него говорили —
Правда?
Эхо сломанной кости
До меня доносится.

Мир ломается!..
И меня греет
(Должно быть принесли одеяло) —
Май,
В котором, чем сегодня,
       Теплее.

Беспризорники, интеллигенты, поэты,
Памятник
Какому-то казаху
       Абаю.
Они говорят,
Что так
       Должна выглядеть оккупация.
Кругом веселье и смех.
Такое мне нравится

И я лентой белой
За кольцевую обнимаю
       Москву.
Словно любимую
К себе прижимаю
Нежно
       И кратко
За плечи…

Но разрывается круг!
И лежит на брусчатке
Моя
Размазанная в паштет
Печень…

/2013/

Дядя привёл меня в новую школу.
Мне приказали любить «наше всё» и всё наше.
А я уже, чем они, к поэзии ближе.
Взгляд училки суровый —
       Для меня блажь!
Я ей заявил, что ненавижу
       Глагольные рифмы!
Что для меня важен
       Внутренний ритм.

И что она так же
Далека
       От стиха,
Как тот отличник прилежный,
       Что ей поддакивает,
От политических,
От тюремной стенки…
Её глаза полыхали факелом!
Больше я не получал хорошей оценки.

И я встречаю уставшие
       Очки директрисы.
Мы смотрели друг на друга сквозь них
Самую малость,
Но пристально.

Она советовала не выходить из комнаты.
Она была такой же, как я,
Но когда-то.
И видно — сломалась…
Все остальные уроки
       Я просто записывал
              Под детский гогот
Заметки в чистовики —
       Тетради.

Учителя мне говорили,
Что для меня все двери
       Открыты в дурдом.
Что там
Заколют галоперидолом.
/Острым шприцом/
       Куда-то вводят войска.
Я убеждён,
Что учительница не права.

Система пацана
       Живьём сожрала!
Я стал иначе
Видеть происходящее.

И всё не мог забыть весну прошлогоднюю…
И как этого
Не видел я раньше?

В перемены
       Теперь мало кто верит.
Все слились с серостью города…

Две тысячи тринадцать —
Люди — китайская подделка —
Быстро садятся или ломаются.
Учителя это мне гарантируют!
А я б, как они, не хотел —
Вернуться спокойно в квартиру
К уютному запаху бытовой химии…

Патерналистское сознание:
Дети, отбившиеся от родителя,
Голодные, с фингалами и синяками,
Уставшие от скитания,
Папу и маму
       Вновь обретя,
Порке до визга рады
И воспринимают её,
Как благо.

Надо становиться самостоятельнее!
Отказаться носить отца
       Фамилию.
И стать
Безродным космополитом.

Сверстники побрили головы и повисли на брусьях.
Целыми днями в спорах бились
В какой стране мы живём?
Россия или же Русь?
Главное, что она не киевская —
Сошлись все в одном.

А я воспринял к сердцу близко,
Когда стали наказывать жёстче
       За недовольство!;

Когда каждый второй
Стал потенциальный шпион.
И каждый из них
В любой миг
       Может сесть;
И мониторить всемирную Сеть
       Отец просит.

Потому пишу стихи на листочках,
Потому их никому не показываю…

Я понял, кем хочу стать, когда вырасту —
Язвой!

Придумал свой образ:
Буду, как мои стихи — клочками,
Огрызком
Свободным и рваным.

Ведь не хочется их заточать
В тессеракт,
В рамки,
Как в метро,
Как год назад
       У ментов —
              Полицаев…

Изматывать ночами
       Себя бессонницей,
Вошло в привычку,
Как и многое другое —
Порицаемое,
Интимное,
Личное…

Не так-то это и просто,
Поймать в темноте
       Рифму за хвост,
От того, что болит
       Голова вопросом —
«А кого ловили они?
И чего ради?»
Не знаю…

Ступор!
Оказалось, писать очень трудно…
С заметками брежу,
Черкаю тетради.
Грязь обыграть
       Красиво и вежливо…

И бесконечный тем поиск…
Бесконечно болеть вопросом…
Кровь
Бесконечно разбавляется кофе…
Бесконечно пустой холодильник…

И мысль
       Бесконечно тонка,
Как струйка
Табачного дыма —
Да,
Это первая самокрутка!
И без разницы, что отец свирепеет…
Лишь бы мысль поймать…

Хватит!
Выйду по улицам!
Выйду по проспектам!
И буду стихи читать!

Пока что чужие —
       Свои — нельзя!
Слишком дерзкие и сырые,
Как я
Голодный, стоя́щий под дождём.
Хотя…

Пусть весь мир подождёт!

Надо бы подготовиться:
Надеть цветную балаклаву;
На руки взять
       Икону
              Пресвятой богородицы
И верлибр
       В обложке
              Библии;

Создать контраст:
Встать под советским флагом.
Под нашим
Уже столько наворотили,
Что даже красный
Кажется
       Не таким уж кровавым.

Владимир Владимирович мне стал,
       Как отец.
Я тоже нарушаю
Границы
Стиха.
Меня, как его,
Либо примут таким, какой есть,
Либо осудят и заклеймят
/За то, что придумывал правила/
По его статье.

Стою у его памятника,
А Маяковский
Смотрит грозно
       В ответ.

Не удержусь…

После перерыва
Накопилось, пробило!
Буду ужом
       Шипеть на зрителя.
Рифмы сходят снежинками — горцами.
Пусть весь мир
       Подождёт
И подле меня остановится!

С ними
Надо бы поздороваться:

«Здравствуйте,
Безнравственные!
Безглазые и безушие,
Безротые и рыже-бездушные!
Гниющие,
Как на лице моём юном прыщи!
Не могущие
Себе подобных
       Вытащить из тюрьмы!

Мало того! —
Готовы их туда засадить…»

— А я стал очень быстро
Одним из этих «злых языков». —

«…Где
Языческий гнев,
А где христианские законы?

Молиться на Верх —
Отвалятся шеи.
Почему девочки
(Попросили прощенья)
Получают амнистию,
Как поданную милостыню;
Как собаке
       Кость снисходительно брошенная
              Звякает,
Хотя и не согрешили?!

Вы, как и я,
Стоящие снизу,
Ответьте:
Кто мы?
Где мы?
Зачем?
Быть может,
За стихосложенье,
Меня сто́ит сжечь на костре?

Где вы?
Беспозвоночные, безмышечные!
Ничто
Скрывающееся под зонтами
       И под плащами!
И нечем
Вам меня слышать!
Пустые!
С кем вообще я общаюсь?!
Прощайте…»

И чуточку жить стало проще…
А они
Мне аплодируют!
Бьют ладошей в ладошку!
И что у них вообще в голове?
Не понимают,
Что вид мой для них — оскорбление.
А они будут меня постраннее.
Командую словам — «Построение!»,
Их веду за собой по стране я!

И мы маршируем всё громче и громче
По их лицам
       Моей детской пощёчиной.

Пробирающие до дрожи,
Становящиеся резче
Картины, музыки, акции.
Почему художник —
Родитель своего детища,
За него перед кем-то должен раскаяться?

Я ли не оскорблюсь, как другие?
Не так, как они, но уже.
И вот —
Первые приятные рубли
В моём гитарном чехле
И первый пристальный взгляд
       Подобного рода,
Сам за себя говорящий о многом,
На мне:

Снимает читку на видеокамеру;
Делаю вид, что не знаю зачем;
Делаю вид, что мне наплевать;
Делаю вид,
Что не замечаю…

Интерес ко всему обусловлен отсутствием личной жизни.
Неужели моя, детская
Насыщеннее,
Чем у воспитателя или родителя?

Я всего лишь дитё
       Со стишками.
Целится в меня фоторужьём,
Но пока что не ранит.

Я всего лишь простой беспризорник,
Как тысячи таких же девчат и ребят.
Их голоса звенят
       Из меня:
Позор их —
Как бы ни были мы воспитаны и образованы,
Для других взрослых, нас сделали чуждыми.
Теперь нас не усыновят!
Нельзя!

Теперь надрываю на площади глотку.
Теперь всё чаще запираю квартиру снаружи.
Ищу ответ на вопрос, которым болит голова.
Во взгляде объектива читаю — «проучим»,
Но я уже вынес урок —
Учительница не права…

2020–2021

II.

#Я смотрел на апрель#

Я смотрел
       На апрель
Сквозь железо и камень.
На то, как развевается знамя
       Этой печальной страны.
Глядя через шипы,
       Всё понимаешь иначе —
Что реально и значимо,
А что было навязано.

Я смотрю на ясень
       И вяз
              Через закрытые веки.
Вижу тень
       От их листьев и купаюсь в реке
              Ностальгии.
Я, без языка
       Задающий вопрос —
«Кто мы такие?»

Восприятие мира через лекало
Стало равно
Восприятию мира через стекло.

Я смотрю на человека сквозь пальцы.
Так о нем больше можно узнать,
Видеть, как он играет.

Я глотаю жизнь заложенным носом
       И воспалёнными гландами.
Ставлю огромнейший знак вопроса —
«Я чувствую осень,
Но ароматизатор весны, как натуральный».
Я смотрю на апрель сквозь железо и камень.

Апрель 2019

#Умерла Россия#

Что детям своим мы скажем,
Если зададут нам вопрос —
Отчего всё вокруг камуфляжное
И, как ребёнка к детдому,
       Мефедрон неугодным
              Снова подбросили?

А ведь это стало обычной вещью
Происходящей из года в год.
Детерминизм был причиной и следствием,
Но теперь в рекурсии рубашки клетчатой
       — Идеальным флагом —
              Отчизны гербом —

Ведётся следствие над причиной
И самостоятельно
Создаёт её.
Цветам жизни о том молчим!
Их воспитывает
Барабана бой!

Они не прорастут сквозь бетон площади,
Не нарушат брусчатки целостность.
Мы не хотим выходить
       Ни из тюрьмы, ни из очереди!
Мы хотим быть единым обществом!
Хотим закутаться в проволоку!
Мы хотим заточиться
       В щит крепости!

Пусть ей уготовано
       Стать изолятором!
Мы встаём в пять утра,
       Чтобы делать зарядку!
Нас не волнует,
       Кому это надо!
Мы хотим маршировать в ногу!

Ура! Ура!
Бой барабана!
Неужели детям нашим
       То уготовано?!
Бам! Бам! Бам!!!..

Неужели не будет иного?..
Неужели не важно,
       Что будет дальше?
Неужели,
Словно Нева,
Будущее замуровано?

Неужели романтику блатную им петь,
Сидя
       В ненавистной тюрьме? —

Это патриотизм «ЛЮБЭ»
       Расторгуева!

И мы лишь нервно сигарету закурим,
       Думая —
Где был переломный момент?
Отвлечённая тема —
Посев яровой культуры…
(Флешбэк —
И людей за её пакет!)

Но ребёнок больше, чем мы / увидит.
Он больше нас / замечает.
И скажет, что умерла Россия,
Ведь холодный гранит
И мрамор кладбища — Питера
Уже много лет лежит
       Под Крестами.

И всё едет этап поездами
Оттого, что пытливо-гостеприимен Владимир.

15.10.2020

Модные птички

Модные птички не поют, а читают рЕп.
К ним букашки ломятся в клуб.
У зайца в моде интровертить в норе.
Сегодня модно быть однолюбом,

А завтра лебеди полигамные.
Завтра объявят, что в моде ЗОЖ.
И вместе с ленивцем побежит по лугам
Переставший колоться ёж.

Волки стали вегетарианцами.
Бизоны мёрзнут, но ноги всё равно бреют.
Отставши от сухопутных и испугавшись,
Рыба выбрасывается на берег.

В фитнес-залы несутся куры.
Медведи к зиме сгоняют жира побольше.
Ради моды мрут, но всё равно курят,
Ставшие её жертвами лошади.

Каждый крокодил — закос под Lacoste
И каждая кошка — Puma,
Но язык, как лез, так и лезет под хвост.
И скунса не исправить парфюмом.

В круговороте ничто не меняется.
Быки тёлок своих заклеймили
За жирный живот, за широкий зад
И не нравится им висящее вымя.

И всё так же сороки в цацках,
И всё так же трясогузки тверкают.
Среди мира животных тяжело замечать,
Как человек дурит человека.

27.06.2020

Мим

Сижу и ною
О местах, в которых не побывал,
Где кадр за кадром
Кино
       Снимало историю.
Лица за окном
       Спешат на бал,
Спешат застать белые ночи.
Толпа
       Бестолковых не видит и днём —
Рыщут, как гончие
И не находят даже себя.

Я же
Средь мрака провинции
       Вижу:
Вижу, как актёр томится;
Вижу, как его грим
       С по́том стекает
От нескончаемого труда.
Малогородской и дешёвый мим
       Не изображает
              Жалость.
                     Меняю
Картинку экрана
И сам быстро туда —

С первого канала
На канал Грибоедова,
В аэропорт Домодедово,
К пламени
Вечного Огня
У памятника Победы.
Клоун меня
       Преследует!

Его маска почти сползла,
       Но он всё так же угрюм —
То ли за отсутствие юмора
       Просит плату,
То ли за естество
       Просит милостыню.

Я крашу
       Своё лицо,
Пачкая одежду гуашью.
И сколько не переключаю —
Зеркало полно печали:
Под глазом
Блестит капелькой стразик;
Спина гнётся лишь с болью;
Нужно преследовать того обывалу,
Чтоб он на хлеб дал.
Иду за ним, ною
О местах, в которых не побывал,
Пока историю
       Не доснимет кино,
Пока мой грим за ненадобностью
Не стечёт
       На него,
Или пока не произойдёт
Что-нибудь там ещё…

2019

Кольцевая

Далеко.
Как можно дальше отсюда.
Пешком и бегом;
На собаках, пусть даже там
       Контролёров больше, чем люда;
На попутных авто,
Где от скорости прерывистая
       Становится сплошной.

Общаться с водилой,
       Будто дружили всегда.
Сворачивает дорога —
В поля,
В незнакомые сёла
       Со смешными названиями.

Перед постом
       Сбавляет газ
И высаживает в ночной
       Ветер.
Он несёт
       Меня к станции.
              Навстречу
Первый, второй, третий
       Вагон.
Что такое сто километров? —
Недостаточно далеко!

Снова перебегать
       И прыгать через заборы.
С мамками с грудными детьми,
С бомжом,
Мужиком,
       Похожим на депутата,
Со стариками и бабками
И с прочими незнакомыми.

Студенты за вагоны цепляются.
В этом городе хотя б есть метро.
Земля круглая, как его кольцевая —
Куда бы ни ехал —
       Недостаточно далеко.

2019

Прошу винить

По осени
Загорелась крона деревьев;
Загорелись по осени листья клёна.
Настроение — небо —
Серое.

Она обречённо
Села на скамейку в центре Новгорода.
Чистая — небо —
Душа.

Зачем, для чего, о чём
Молчали слабые звенья?
И до сих пор
Молчат.

А она — маяк! —
Загорелась идеей!
(Дотла…)
Как поступил Ян Палах и
Как, ожидая крови флага Китая,
Поступали монахи
В Тибете.

Кого винить в этих смертях? —
Вопрос, на который промолчат,
Не ответят.

18.10.2020

Рефлекс

И даже писать об этом не хочется.
Нас дрессируют, как зверей в цирке,
Формируя выученную беспомощность.
Ни что ни на что не влияет.
Не видим солнца, лишь блики.
Для нас пряник
       Это когда отсутствует кнут.
Лишь бы дрессировщик нас лишний
       Раз не пнул!

Поколенье о танках лишь слышало.
Когда не знаешь, существует ли, но боишься —
Это и есть оккупация.

Лампочка загорелась! Вспышка!
Рефлекс!
У бедной собаки Павлова
       Потекла слюна
Ей командуют «Фас!»
Она
С цепи сорвалась
И загнала
       Нас
Сюда.

А мы дрессируемся под её подобие
И наблюдаем результаты судного дня:
Павлову — памятник! Собаке — надгробие.

2019

Мне страшно смотреть на общество

Мне страшно смотреть на общество.
Ещё страшнее — на сверстников:
Все разные,
Но одинаково
       Брошенные.
Воспитанные Палаником,
       Уэлшем
И соответствуют
       Их «грязи»,
«Снам аиста Марабу»
И «Бойцовскому клубу».
Беспризорники государственные
Променяли Гейзе
       На «Блейзер»
Ещё в две тысячи седьмом году.

А те, что постарше,
Делают всё, что им скажут.
И с отсутствием критического мышления,
Самой пустоты
Пустее,
Пытаются научить
       Чему-то детей, —
Требуют обращаться с ними на «вы»;
И в головы их вбить
Материю

16.08.2020

III.

Хочешь узнать, красив ли человек

Хочешь узнать, красив ли человек? —
Тебе надо представить его
Голым,
Без защит волосяного покрова,
Без модных одежд
На кухне
С глазами полными слёз.
Или в бытовой суете,
Где трещит радио.

Если захочется его
Обратно одеть, —
Значит,
Не нравится;
Значит,
Душу его ты не увидел
Средь утонувшей в обиде
Гримасы.

17.10.2020

За пуговицей пуговицу

За пуговицей пуговицу
       Расстегнуть
Грудную клетку,
Выпустить сердце
       По лужам
Прыгать лягушкой
Среди камней
Дать изваляться в грязи,
Позволить израниться…
И когда
Обратно вернётся
       Ко мне —
Впустить
В зелепухе и занозах —
       Опилках.
Пусть внешним миром
Весь внутренний мир
       Заразит

09.02.2021

Единой Мандалой

Я отрекаюсь от ваших религий —
От Торы, Библии и от Корана.
Я из-под сердца Евы прибыл,
Потому не родня я ребру Адама.

И не пытаюсь вам доказать,
Но при написанье стиха точно знаю,
Что внутри полыхает акация,
Потому голос мой — куст неопалимый.

Я отказываюсь заповеди блюсти
И верить в Бога под страхом ада.
Нынче Солнышко Красное Русь крестил
Лишь от того, что надо.

А я наблюдаю весь узор —
Бог творец и творил красиво.
И в живое и в неживое
Он для нас вложил много сил.

Но ведь вся красота от дьявола…
И за эти слова с головы до пят я
Буду Инь Янем запятнан, как тот еретик,
Что висит теперь на ваших шеях распятым.

И я буду висеть на Давида звезде,
Со стигматом в ладонях, буддистским монахом,
Под полумесяцем и звездой Ислама,
Говорю вам: Салам! Шалом, Воистину! Намастэ…

Просто знайте, что я везде.
Просто знайте, что меня нет.
Что когда подойдёте к краю, я
Встречу вас на закате дня…
И мы станем
       Единой Мандалой.

29.08.2020

#Увы#

Кругом один лишь лес, увы — не на природе.
Хотелось жить уверенно, увы — тут только «вроде бы».
Увы — не марсианская, а всё-таки — колония.
С звонка день начинается, увы — не телефонного.

Страшнее здесь, чем волки, увы — ручные псы.
Увы — надрессированы страшней, чем голодны.
И времени полно, увы — но не свободного.
И крыша есть над головой, но без уюта дома.

И сутки круглые здесь свет. Увы — он надоел.
Искусственный. А звёзды тут, увы — не те.
И нравится любовную читать и слушать лирику.
Увы — но одиноки. Увы — но не обнимут.

На руках браслетов блеск, увы — не драгоценные.
На виду у всех всегда, но не на сцене.
А стихи читаю тихо оттого, что просто нам
Тишины хотелось сильно. Увы — она матросская.

Эта зона не находится под охраной ЮНЕСКО.
Страна забита лагерями, увы — не пионерскими.

Сентябрь 2021

Валькирии

И полетят валькирии
В поисках
       Достойных
              Войска
                     Одина;
Не тех, кто сражался ради ордена,
А тех, кто не забыл
       И помнит
Значение
       Слова
              «Воин».

И полетят бескрылые
За теми,
       Кто в бою искрил
Доблестью и отчаянием;
Не побоялся оставить
       В пасти
              Фенрира
Руки
И меча.

Остался с одной,
Остался лишь со щитом,
Остался один /
       На один, как поэт
              Со своими
Образами,
Размерами, ритмами, рифмами…
И оставляет их миру
На произвол.

Заниматься искусством можно,
       Но! —
Заниматься искусством — ложью.
И полетят валькирии
       За певцами
              И за художниками!
Пока одни ве́ки смыкают,
Другие стыкуют века;

И в Валгаллу они попадут
С последним застрявшим во рту!
/Неизбежно/
Как по осени с деревьев листва,
Валькирии полетят
Не за блеском ножей и медалей,
А за стихами,
Что их воспевают.

07.09.2020

Кости Мартина Идена

Здравствуйте, пепел и дым.
Здравствуйте, кости Мартина Идена,
Погружённые в ил
Времени и безвременья.

Когда-то любившие страстно.
Жившие радуясь,
Но познавшие крайность…
Рассеялись…

Состарились и растратились,
На помощь не звали,
Не молили судьбу напрасно
«Хватит!»,

Но остались детьми.
Такие, как мы —
Идеи и принципы,

Которым не дадут ни за что выйти,

Знаменующие собой стыки,
Которых хлипкие
Боятся, как переправы.

Ведь не выдержат — хрустнут.
Трусы,
Прячущиеся за куст,
Выкрикивающие лишь на парадах,

Больше всех рады,
Когда
Мы вспоминаем
Значение слова «утрата».

В такие моменты дрова горят,
А Мартин,
Понимая всю правду,
Открывает иллюминатор.

05.01.2021

Атом

Меня тянет к тебе,
       Как к земле
              Тянет грозы!;
Как тянет в Тибет
       Скалолаза.
Ты ласкаешь мои глаза
       Своим образом.
Они, каждый раз
       Отражая свет
              Звёзд,
Делают его источника
       Ярче.

Хочется запереться
       В твоего сердца
              Ящике.
Хочу ощущать себя
       Частью
              Нашего целого.
Тоска
       По тебе
              И по нам
                     В этих строках —
Вот то, о чём они говорят.

Встала в центр этой вселенной…

К тебе я любовью
       Прикован.
Я, как верный пёс — кружусь электроном,
       Мечтаю
Хоть краем
       Своего облака
Коснуться тебя
Хоть о́б руку!
Видеть тебя на троне
       Из моих колен.

Лишь бы
       Ты была ближе…

Чтоб Кая
       Ледышка
              Оттаяла
Просто прийти к ней реши
       Доброй Герды
              Дыханием,
Будь для нас
       Частью сказки.

Не бойся сделать ошибки!

Разные полярности
       Соединяются.
Иди мне навстречу —
Взрыв сингулярности!
Мне
       Покажи
              То, чего я не знал!
Будь для моих планет
В холодном космосе
       Солнцами.
Будь в вакууме
       Воздухом
              Для космонавта.
Сравненья — лишь способ…

Спаси! —
Я буду не против,
Если к сердцу моему шрапнель тонет
       Занозой,
Будь Реактором
       В груди
              Тонни
                     Старка!

Так близко…

Тогда полетим мы.

Да, пусть я утопист
       И говорю об идиллии;
Наивен;
       Пускай
Твержу нам про рай…
Но ты ведь тоже эти чувствуешь искры!
Создавшая целый мир,
Хочу тобой быть любим…
И никаких к чертям половин!
Я каждую секунду
       О нас думаю
              И мечтаю.

Под рёбрами трепет…

Ты первая,
       Чей образ в белом
Всем телом
       Хочется чувствовать.
Хочется быть бесконечно рядом
И возвести всё
       В абсолют.
Просто поверь мне —
Мы — одно единое неделимое целое;
Наша маленькая вселенная;
Атом.

19.06.2020

Дорога

Кто-то когда-то отдал себя
       За то, что мы имеем сейчас повседневно.
Он, живота своего не щадя,
Становясь безымянным героем посмертно,
Нощно и денно
Закладывал в основанье фундамента тело.

Кого-то сгубило «слово и дело»,
Кто-то себя погубил добровольно.
Было ли то обстоятельств стечение,
Была ли то жертва, сопровождаемая болью —
       Не имеет значения.
Они были основой, мы — есть продолжение.

И каждый поворот, это чье-то решение.
И множество жизней, это отдельная ветка.
Осознав это, исчезла тревога.
Мне идти по останкам предков,
       Пока я сам не стану дорогой.

Осень 2018

За помощь в организации и подготовке публикации благодарим жену Максима Анну Шалункину и автора «Дискурса» Дмитрия Васильева.