Семён Семёныч и поединок чести

Выходя утром из дому, Семён Семёныч старался не попасться на глаза консьержке. Бойкая женщина сидела в своей коморке, готовая бросить вызов всякому проштрафившемуся жильцу. Пронесло. Консьержка прочищала шомполом свой дуэльный пистолет и не заметила его.

Миновав опасность, мужчина покинул двор и зашагал по улице. 
Мимо проносились кареты скорой помощи с рёвом сирен. Неподалёку стояли в засаде гаишники и гнули шпаги, разминаясь перед возможным поединком. Какая глупость. Ведь те, кто не хотел сражаться, старались не нарушать и готовы были платить штрафы. А те, кто плевать хотел на правила дорожного движения, сами были заядлые дуэлянты и вполне могли задать трёпку стражам порядка. В общем смертность была распространена среди сотрудников автоинспекции так же высоко как и осторожность. Положительно, животы у них стали меньше и ловкости прибавилось.

Проходя мимо отделения собеса, Семён Семёныч заметил заплаканную старушку в окружении нескольких человек. Один из них, директор собеса Филимонов, пару раз шлёпнул бабулю перчаткой по лицу. Пришлось вмешаться:

— Что вы делаете?!

— Вопрос чести, — чеканно ответил Филимонов, вытянувшись по струнке.

— Чья честь задета? — спросил Семён Семёныч.

— Честь ведомства. 

— Какая ж тут честь, — воспротестовала старушка. — Они же мне пенсию уже два месяца задерживают! На что жить-то?

— Вздор, каналья! — выпалил Филимонов и подкрутил усы. — Ваши гнусные обвинения просто омерзительны. Пенсию вы не получите, пока не заполните формуляр надлежащим образом. Это я вам обещаю, слово государственного гражданского служащего. А за то, что назвали нас «зажравшимся ворьём», ответите.

— Да как же так можно! — возмутился Семён Семёныч и огляделся по сторонам. — Почему вы не вмешаетесь?

— Не можем. Мы секунданты, — ответили рядом стоящие, — правила запрещают.

Поднесли шкатулку с пистолетами и сунули старушке под нос, потребовав извинений. А Семёна Семёныча попросили гулять дальше, дабы не схлопотать проблем.

Когда старушка обречённо извинилась, он опустил голову и поплёлся на работу. Настроение было подпорчено.

Подходя к своему заводу, Семён Семёныч почувствовал до того неприятное чувство опасения, что аж желудок скрутило. У входа курил охранник Петрович, известный бретёр. Чуя возможность подраться, он сунул сигарету между зубами, встал в щёгольскую позу и, глядя с прищуром, потребовал:

— Ваш пропуск, сударь.

На счету у Петровича не один заколотый нарушитель контрольно-пропускного режима. Посему, не желая нарваться на драку, Семён Семёныч снял шляпу, раскланялся и показал пропуск. 

Шевалье Петрович внимательно его разглядел и благосклонно кивнул на вход. Уж чего-чего, а напускной вежливости в последнее время поприбавилось даже у людей самого дурного характера. Семён Семёныч выдохнул, ещё раз раскланялся и вошёл.

В цеху обстановка была обычная. Рабочие праздно прогуливались, курили и попивали коньяк. С тех пор как приняли Дуэльно-трудовой кодекс они вообще ничего не делали. Оно и понятно. Посмотрите на этих бугаёв и посмотрите на начальника цеха Трунина. Доходяга, что с него взять. Единожды он пытался уговорить своих парней приняться за работу, так уже два месяца на больничном с ранением в плечо. И поделом ему. Не рыцарское это дело — гайки крутить.

А вот в бухгалтерии кипела работа — команда налоговых инспекторов проверяла документацию завода. Сей забавный контраст объяснила главбух Зоя Игнатьевна. В инспекции, мол, ситуация противоположная. Начальник — двухметровый шкаф, бывший уголовник. Любого побьёт. А инспектора, напротив, тщедушные, будто и не кормят их вовсе.

Семён Семёныч раздражённо помотал головой и поднялся в кабинет своего начальника Разумова. Заходит и говорит:

— Здоров, Миш.

— Привет, Сём. Видел, что творится? Завод почти простаивает, а тут налог шьют. Разоряют, изверги. Чего хотел?

— Да мне тут к четырём уйти надо. В суд вызывают, насчёт коммунальных услуг.

— Просрочил?

— Да нет, наоборот. Плачу втридорога, а воду нормально подключить не могут. То холодная из горячего идёт, то горячая из холодного, то одна холодная, то ржавая. А то и вовсе отключают на пол дня. А с позавчерашнего дня совсем не подают. Как тут жить. Вот я и заявил на них в суд.

— А что ж в суд-то? Пообщаться с ними не пробовал? 

— Поди пообщайся. Они же целую фехтовальную школу открыли. Сначала наворовали денег со всего дома, а потом на них и открыли, вместо того чтобы нормальные коммуникации провести. Как с ними справиться? Только через суд, только через документы. А то же найдут повод, усмотрят оскорбление коммунальщической чести и бросят вызов. А мне-то всего вода нужна. Не хочу из-за воды в больнице лежать.

— Тут ты прав, — смеётся Разумов. — Сегодня в больницах лучше не лежать. Вот Баграмяна на прошлой неделе два раза подряд закололи.

— Подряд? Это как это?

— Ну, в первый раз закололи... по делу, сказать по правде. И повезли в скорую. Он там минут десять кровью истекал, а врач за него не брался. Баграмян назвал его «палачом в халате», так тот его немедля вызвал и заколол ещё раз. И срочно оперировать принялся, ввиду резкого ухудшения состояния пациента.

— Ну и времечко.

— Ладно, Сём. Можешь уйти. Только посмотри сперва вот эти бумаги по стандартизации.

Ближе к четырём Семён Семёныч разделался с документами и отправился в районный суд.

Судебный пристав с перебинтованной рукой на входе пропустил его в здание и любезно пояснил, как пройти в зал заседаний. В ожидании вызова наблюдалась поразительная картина. Из зала трижды выносили людей с пистолетными и клинковыми ранами.

— Что ж там такое творится? — спросил старичок на скамейке.

— Правосудие-с, сударь, — ответил сидящий рядом адвокат, разминая руку в серой перчатке из дублённой кожи.

Семён Семёныч съёжился.

Наконец секретарь судебного заседания вышел и объявил о рассмотрении его дела. В зал вошёл также и представитель ЖЭКа, ответчика по делу, ловко скинув пиджак и перевесив его через руку.

В высоком потёртом кресле из искусственной кожи развалилась судья, поправляя высокое изваяние из фиолетовых волос на голове. Она открыла судебное заседание и спросила, есть ли у сторон какие-либо ходатайства.

— Я требую у истца сатисфакции, — заявил представитель ответчика. — То, что изложено в иске, просто возмутительно. Мы — уважаемая компания с хорошей деловой репутацией.

— У вас есть секунданты? — спросила судья.

— Да.

— А у вас, истец?

— Какие же у меня секунданты? — взволновался Семён Семёныч. — Я ведь обратился насчёт подключения воды.

— Вы оскорбили честь нашего сообщества,— вмешался представитель ответчика.

— ЖЭКа что ли? Честь ЖЭКа?

— Не важно кого. Ничья честь не должна быть задета.

Судья встала на сторону ответчика:

— Вы не соблюли досудебный порядок, истец. А Гражданский кодекс требует соблюдения досудебного порядка урегулирования спора.

— Уважаемый суд, — отчаянно промямлил Семён Семёныч, — так я ведь не по вопросу их чести. Я же насчёт воды. 

— А какая разница, истец? Если вы пришли с иском в суд, значит вы считаете, что ответчик незаконно уклоняется от исполнения обязанностей. То бишь подвергаете честность ответчика сомнению. Как же иначе? Иначе и спора не было бы. Следовательно, согласно Дуэльно-процессуальному кодексу, ответчик вправе потребовать сатисфакции.

— Н-но...

— Всё ясно, — прерывает судья и обращается к секретарю. — Вызовите начальницу отдела делопроизводства Голицину и пристава Лобанова. Они будут секундантами истца.

Секунданты не замедлили явиться. Дело-то не редкое.

— Готовы ли вы принести извинения, истец? — спросила судья в полном соответствии с Дуэльно-процессуальным кодексом.

— Готов, уважаемый суд, — отвечает Семён Семёныч, чувствуя, что дело запахло жаренным. — Готов.

— И отказаться от иска?

— А как же вода-то?

Судья развела руками и кивнула секретарю. Семён Семёнычу всучили шпагу.

— Но как же это так! Подождите, — попытался было возражать он.

— Слушайте, истец. Вы видели, какая у меня там очередь? Мне ещё двенадцать дел сегодня рассматривать, а вы тут процессуальное время тянете.

С этими словами судья взмахнула белым платком.

Представитель ответчика схватил свою шпагу, откинул пиджак, выписал гибким клинком несколько изящных движений в воздухе, а затем сделал стремительный выпад. Остриё угодило прямо в сердце Семён Семёныча, растерянно стоявшего с портфелем в одной руке и со шпагой — в другой.

Его коричневая шляпа отлетела и упала на пол, а за ней рухнул и сам дуэлянт. Балансируя своим упитанным телом, секундант начальница отдела делопроизводства Голицына, преклонила колено, припала ухом к дрожащим губам побеждённого и спросила:

— Ваше последнее слово, сударь.

Тяжело кашляя, на последнем издыхании тот сбивчиво ответил:

— Идите к чёрту со своей честью. Лучше бы мозгами обзавелись.

И испустил дух.

Минуло несколько дней. При багровом закате Семён Семёныча похоронили на Южном кладбище под звуки траурного марша. Но вместо его малопристойного последнего слова, не соответствующего благородному духу эпохи, на могильной плите написали: «Умер немытый, но с честью».