Самиздат публикует новый альбом фронтмена «АукцЫона» Леонида Фёдорова «Мир», целиком написанный на стихи клавишника группы, поэта Дмитрия Озерского. Экспериментальные звуковые коллажи складываются в мелодичные истории о путешествиях по планетам-антиутопиям и вселенным горя, по мирам зевоты и меланхоличной набережной Фонтанки.
Мир
Следите за нами, смотрите за нами,
Идём в путешествие между мирами,
На лестнице странной находится вход,
Чтоб прыгать обманно, ногами вперёд.
Дверь спрятана в мире 134,
Здесь люди похожи на крем на зефире,
Мы здесь никого ни о чём не попросим,
А спрячемся в мире 178.
И тут же ныряем в созвездие Звон,
Здесь звон геликоновый с разных сторон,
И мы принимаемся сразу за дело,
Чтоб громко гремело и звонко звенело.
Приятно орудовать палкой железной —
И звук интересный и опыт полезный.
А в мире 14 дяди и тёти.
Они сразу спросят: «А где вы живёте?
А как вас зовут? А конфетку хотите?
Уходите? Ладно, тогда уходите...
У нас здесь не любят врунов и смутьянов!
Здесь мир тараканов и мир хулиганов!»
Планета 15, и смотрим мы на...
Здесь нет ничего, здесь одна тишина.
На это приятно смотреть и занятно,
Что нет ничего, лишь какие-то пятна.
Есть мир номер 8 и мир номер 3,
Здесь 5 человек заблудились внутри,
У них не осталось ни воли, ни мнений,
И скорбно блуждают в тени отражений.
И плачут во сне, и глаза прикрывают,
Кричат: «Нам противно, таких не бывает»,
Кричат: «Уходите!», и машут руками,
А это они отражаются сами.
Планета 14-76!
Здесь что не придумаешь — всё уже есть.
Приятно девчонкам, приятно мальчишкам,
Здесь весело — очень! Но, тоже, не слишком.
Есть Розовый Штрудель и Мир Голубой.
Где люди бессмысленно спорят с собой.
Они отрицают, что есть и что будет,
И спорят с судьбой. Интересные люди.
На лестнице странной, в созвездии странном,
В краю безымянном, в щели под диваном,
Есть радостный мир, под названием «Где-то»,
Здесь море и солнце, и вечное лето,
А рядом, конечно, находится «Что-то»,
Здесь только дремота, тоска и зевота,
И петь неохота, и лень веселиться —
Я чувствую: что-то должно приключиться...
Бежим — нас преследует Мир Сорок-дыр!
Он ловит детей — это призрачный мир!
Здесь только часы, и нельзя оставаться,
Здесь можно в себе навсегда потеряться
Здесь всё забываешь, и сны и мечты
И сам не узнаешь, что ты — это ты!
И будешь ходить и дрожать еле-еле...
Успели, наверное... Если успели.
Есть мир Вычислитель и Чёрная Кошка.
Приятно, что каждый из них понарошку.
Есть мир Колесо и созвездие Спящий.
Ужасно, что каждый из них настоящий...
Есть мир Крокодил и вселенная Горе.
Пожалуй, заделаем дырку в заборе.
Баран
Мне часто снится по утрам
Баран, бредущий по горам.
И тяжела его нога,
И тяжелы его рога,
И красный глаз его блестит,
И тяжкий вздох его хрипит.
Он говорит, что жизнь пуста,
И всё — ничто, и суета,
И красный глаз его не врёт,
И каждый знает, что умрёт.
А вслед за ним, в тени равнин,
Бредёт унылый господин,
И сон пытается догнать,
И смысл пытается понять,
А конь его свистит в узде,
Но не найти его нигде,
А счастья нет, ни здесь ни там —
Баран, бредущий по горам.
Они как солнце и луна.
Пришла зима. Теперь — весна.
Горит огонь. Бурлит вода.
А я как дым — туда-сюда.
Меня уносит стук копыт.
Со мною время говорит.
Гляжу на всех со стороны.
И сквозь меня проходят сны.
Как-будто
Мы смотрели на жару,
Мы придумали игру,
Что как-будто всё как-будто,
Что как-будто вечер — утро,
Что трава — как-будто снег,
Что медведь — как человек,
Мы — как-будто в темноте,
И как-будто мы не те,
Что как-будто мы в дороге,
И как-будто спим в берлоге,
Я — как-будто маленький,
Но как-будто старенький…
Мы — как-будто водолазы,
Дно не видели ни разу —
Ходит рыба-водолаз,
Испускает свет из глаз…
Стол — как-будто это пол.
Пол — как-будто это стол.
И как-будто я ушёл,
Ты кричишь, а я ушёл.
Тихо так, что звезды слышно.
Ночь пришла, как-будто вишня...
Мир — как старая нога,
Сон — как-будто кочерга...
На вопросы есть ответы.
Бедный мальчик — где ты, где ты?..
Сам как-будто маленький,
Но как-будто старенький…
Было густо — стало пусто.
У меня такое чувство,
Что зачем-то почему-то
Мы не нравимся кому-то.
Просыпаться не хотим,
Только спим себе, и спим...
Мы придумали игру.
Мы — как-будто на пиру.
Мир — как-будто из кунжута,
Мы уснули почему-то
На руках у лилипута,
Небо — как из перламутра,
Значит, лёгким будет утро
Значит, ясным будет утро,
Если будет всё как-будто,
Если всё у нас как-будто,
Что как-будто всё — как-будто...
— Глянь — я рыба-водолаз!
Испускаю свет из глаз...
Класс!
Фонтанка
Мы идём с тобой под ручку,
Словно облачко и тучка,
Под верчёный, кипячёный,
Отражённый лунный свет,
На губах твоих — Фонтанка,
И в глазах твоих Фонтанка.
Мы с тобой не целовались
Ровно сорок тысяч лет.
Мы идём при свете лунном,
Говорим о чём-то умном,
Но в уме, конечно, держим
Этот очень странный факт.
На губах твоих — Фонтанка,
И в глазах твоих Фонтанка.
Странный город-запеканка,
Снов ландриновый экстракт.
Два жука в колонном зале
Нам играли на рояле,
На ресницах свист синицы,
Серебрится дней роса,
Мы на каждом перекрёстке
Рассыпаемся на блёстки,
Мы блестящи и громоздки,
И чисты, как небеса.
Все мы движемся в обманном
Зыбком облаке туманном,
В мире странном, безымянном —
Мы и сами облака.
А над нами и под нами
Ходят люди вверх ногами,
Кто с дарами, кто с шарами,
И валяют дурака.
Дни таинственны и бледны,
Мы туманны и победны,
Безнадёжно ненадёжны,
И струимся, как вода,
По размытому проспекту,
Мы бредём навстречу ветру,
Но брести навстречу ветру
Нам не стоит никогда.
Ветер свистнет через реку —
Разлетится вихрь молекул,
Мы рассыплемся на точки
По неведомым мирам
— Как ты, где ты?!..
— Как-то... где-то...
Колеси теперь по свету...
Ни улыбочки, ни строчки,
Ни записки в телеграм.
Но ты опять приснишься мне,
С разговорами во сне.
С разговорами во мне.
Странный город, чуть живой.
Лунный свет на мостовой.
Фонари над головой.
Я вчерашний
Время стало бесшабашней,
Куролесит, что есть мочи —
Мой ужасный Я вчерашний
Выпускать меня не хочет.
Запер клетку на защёлку,
И рычит, подобно волку.
Я к нему и так, и эдак,
Называю Николаем —
Он же бьёт меня за это,
Совершенно невменяем.
То лисицей, то бобром,
То Иваном, то Петром…
Шепот
Я не дышу. Уже почти совсем.
Я чувствую: меня уносит время.
Я не сижу и не лежу,
Я не лежу и не сижу,
А лишь жужжу, и лишь дрожу,
Со всеми.
Меня жуки растаскивают в норы.
А в городе меня не ждут.
Лишь головы бранят меня
Со стен,
В ужасном сером городе,
Который…
Я ничего почти уже не ем.
Я стал почти невидимый. Совсем.
Я истончился вдвое…
Со мной деревья говорят.
На листьях слизь,
И истекает яд —
Я наблюдаю, как они горят —
Из каждой малой клеточки,
Которой…
Меня устали замечать.
Я больше не могу Озорничать.
В густой траве мой свист почти
не слышен. Я слишком много
говорю.
И не дышу.
Или — дышу всё тише. Между
тем...
Шум шёпота шагов не перепишешь.
Я свет, летящий в бесконечной чаще,
В войне стволов, сплетённых вечной ссорой,
Я чувствую, что я ненастоящий,
В безумной тряске локонов, В которой...
Я не хочу уже ни есть, ни пить.
И я не понимаю, как мне жить.
Бумажный человек
Жил был бумажный человек он белый был, как снег.
А рядом на пригорке жил песчаный человек.
Он на дорожках оставлял песчаные следы.
А рядом с ним жил человек из ветра и воды.
Тот не любил, когда вокруг пыль, мошки и жара,
Но у него был странный друг из дыма от костра.
И он не выносил дождя, имел десятки шляп.
Их шил колючий человек, он был из хвойных лап.
И так любил зелёный цвет, а красный не любил,
А рядом с ним жил человек, который всё забыл.
Он жил, и думал, почему вокруг сплошной обман.
И он не верил никому, и жил, как барабан.
А в двух шагах жил человек, который много знал.
Он был приятный человек, но никогда не спал.
Он чай любил, всю ночь стучал стаканом по столу.
Невдалеке жил человек, похожий на Юлу.
Был дождь и град, гроза была, такая кутерьма.
И все твердили — ну дела и прятались в дома.
И все смотрели сквозь стекло на дождь и пузыри.
И говорили — повезло, нам так тепло внутри.
И все легли пораньше спать под горы одеял,
А тот, что так любил читать, сидел и всё читал.
И каждый был чему-то рад, и каждый видел сны.
А в темноте ходил солдат из ночи и луны.
Между-Тимберли-и-Йоль
Между Тимберли и Йоль
Больше нет войны.
Так сказал знакомый тролль,
Друг моей жены.
Он сказал, что в замке Клод
Рухнула стена.
Жмурль раскаялся, и, вот,
Кончилась война.
Он поведал, что король
Горлов и собак
Разгромил в долине Йоль
Стаи беобаг.
И пленил троих Отцов
Сумрачных земель.
И теперь, в конце концов,
Мы вернемся в Йель.
Потому что в Плют и Плят
Наступил покой.
Урзлы больше не стоят
На пути домой.
Гармуш, — призрачный кузнец, —
Снова видит сны.
И значит, все, - войне конец,
Больше нет войны.
Сам лягурий Грумельбах
В шапке из рогов
Объявил, — у Гох и Нах
Больше нет врагов!
И добавил: Глиний пал!
И, оглядев полки,
Вдруг заплакал и сказал:
Празднуем, сынки!
Так пусть рекою льется эль
В глотки храбрецов!
А мы теперь вернемся в Йель,
Ну, в конце концов!
И да взойдет звезда Черилл,
Горькая, как сыр.
Хорошо, что наступил
Долгожданный мир!
