Возможное продолжение культовой дилогии 90-х «Брат» обсуждали много лет. Сам Алексей Балабанов отказывался от возвращения к истории после смерти Сергея Бодрова. В 2019 году шоумен Стас Барецкий хотел снять «Брата-3» с участием Дианы Шурыгиной, Руки-Базуки и Никиты Джигурды. Но идея вызвала негодование фанатов фильма, они создали петицию против съемок, и проект остался нереализованным.
Новую попытку экранизации предпринял тамбовский режиссер Валерий Переверзев — в конце 2020 года он создал сценарий криминальной драмы в духе «Брата». Фильм изначально планировали озаглавить «Тамбов», но инвестор согласился финансировать проект только под названием «Брат-3». Зрители начали критиковать картину еще на этапе первых тизеров, обвиняя создателей в неуважении к памяти Балабанова. Несмотря на отрицательные отзывы публики, сценарий признали лучшим на международном кинофестивале остросюжетного и хоррор-кино «Капля». Фильм сняли полностью на частные деньги — Минкульт дважды отказывался финансировать проект из-за названия. А на днях стало известно, что «Брат-3» не получил прокатное удостоверение и запрещен к показу в России.
Пока вокруг криминальной ленты кипят дискуссии, кинокритик Эмилия Деменцова, которой удалось посетить закрытый показ фильма, рассказывает, почему «Брат-3» — не про бандитизм в 2000-х, а про художественное пространство свободных ассоциаций, где «смешались в кучу кони, люди», Ахматова, Бродский, нецензурная лексика, цыганские пляски, красоты природы и ужасы человеческой изнанки.
«Брат 3» Валерия Переверзева не получил прокатное удостоверение от Министерства культуры РФ. Премьера фильма, назначенная на 18 ноября, отменена. Об этом рассказал газете «Коммерсантъ» Владислав Пастернак, директор кинокомпании HHG, который занимается продвижением фильма. По его словам, авторы «Брата 3» будут пытаться добиться прокатного удостоверения. Претензии к фильму, по мнению Пастернака, «субъективны и не имеют отношения к закону». По какой именно причине «Брату 3» не выдали прокатное удостоверение, не уточняется.
Валерий Переверзев:
«Простите друзья, но возможность показать мой фильм согражданам на данный момент у меня отсутствует. Оказалось, снять фильм проще, чем показать его вам. Я не разбираюсь в потоке документации — прокатных удостоверениях, актах приемок и так далее. Я художник, который посвятил свою жизнь искусству. К сожалению, мое признание в любви к моей родине пока оставлено кем-то на полке. Премьера в главном кинозале нашей страны сорвана».
«Что в имени тебе моем?»
Известие о съемке картины под названием «Брат 3» вызвало грандиозную волну злопыхательства и травли. Создатели якобы посягнули на «святое», подлинно народное кино — дилогию Алексея Балабанова. Кино, которое стало не просто частью зрительской памяти, но элементом культурного кода страны.
Художнику и музейному деятелю Валерию Переверзеву к нападкам не привыкать. Основатель музеев истории проституции, пьянства и телесных наказаний, пожалуй, лучше, чем кто-либо, знает несловарное значение слова «хейт». Знает он и то, что художника обидеть может каждый, и то, что художник обидеть может каждого… Но с выбранного пути экспериментального, антиханжеского, «перпендикулярного», поискового искусства не сворачивает. И одно только это вызывает интерес и уважение.
«Брат 3», как и другие проекты, художника снят без государственной поддержки, целиком и полностью на свои средства и инвестиции спонсоров. Это тот случай, когда автор в прямом смысле снимает кино без «чувства долга» перед публикой, у которой, в свою очередь, не возникает «чувство долго», ведь двухчасовое кинопутешествие во времени и пространстве пролетает, как одно мгновение. Не всегда прекрасное. Но остановить его хочется, и не раз.
«Брат 3», если и имеет связь с кинопохождениями Данилы Багрова, то только в предрассудках и фантазмах невнимательной части публики. Подобное название, говорят, было условием получения денег от инвестора, но как бы то ни было, создатели фильма не паразитируют на кинонаследии и не заигрывают с ним. Нет, он не Балабанов, он другой.
Да и на афише фильма название выглядит как «Браттт», где «т» стилизовано, как три креста. Истолкований тут превеликое множество. От «аллюра три креста», которому следует стремительный монтаж фильма, за которым не поспевает глаз, и иронической мысли о Творении Тамбовского Тарантино, до триединства места, времени и действия, одинаково не поддающихся описанию, и восхождения на голгофную ассоциацию с Иисусом Христом, распятым меж двух разбойников.
Распятие, кстати, возникает в кадре, но на нем католическая бородатая святая Вильгефортис, покровительница тех, кто страдает от настырных поклонников. Она была замучена собственным отцом, вот и центральная героиня фильма Переверзева, генеральская дочь Катя (дебют Александры Вознесенской) страдает от того, что отец (Юрий Торсуев) недоволен ее связью с уличным художником. Эта сюжетная линия цепляет не только внимание зрителя, но и несколько других самостоятельных новелл, которые в финале, переплетясь, развязываются не столько радостно или печально, сколь художественно.
«Брат 3» только вначале прикидывается криминальной комедией а-ля «Однажды в Тамбове», постепенно раскрываясь как кинополотно современного художника, opus magnum, вобравшее картины, артефакты, инсталляции, видеоперформансы, визуальные и аудиальные эксперименты…
Это, с одной стороны, полное погружение в творчество одного художника (Переверзев здесь режиссер, соавтор сценария, оператор-постановщик, продюсер, художник-постановщик, художник по костюмам, композитор, словом, тот, кого в теории авторского кино называют auteur), с другой — независимый авторский фильм с сюжетом и концепцией, просмотр которого не требует предварительной зрительской подготовки. Это пространство свободных ассоциаций, где «смешались в кучу кони, люди», Ахматова, Бродский, нецензурная лексика, цыганские пляски, красоты природы и ужасы человеческой изнанки.
Неправильность зрительской трактовки здесь исключена, потому что сам фильм сопротивляется всяким правилам, линейностям и жанровым законам. Зритель здесь соучастник искусства.
По Балабанову, сила в правде. По Переверзеву — в художественной правде.
Художественные образы здесь пульсируют, будоража зрительскую мысль и память. Тарантино или «2-Асса-2» Сергея Соловьева, а может, что-то из воспоминаний (не)далекого прошлого — в «Брате 3», точнее в его зрительском восприятии, смешалось многое. Ясно, однако, что «брат» этот кровный, а не сводный. Родной.
Потому так уместны здесь вставные музыкальные фрагменты, во время которых можно, не отрываясь от фильма, остаться наедине с полученным от него впечатлением, не дожидаясь финала. Отдышаться под адажио Моцарта и нырнуть в фильм снова. Это «неформат», но форма здесь отточена и продумана до мельчайших, даже не всегда различимых глазу деталей. Человек проезжает по городу, и город проезжает по человеку: ретросъемка камерой Кварц 1974 года и использование особых объективов для камеры Arri Alexa способствуют воплощению поистине уникального авторского операторского решения, превращающего экран в поливизуальный и полифонический кинохолст, дарит публике удивительный киноопыт. Опыт, который отчасти ставят и над ней. Место действия и время действия здесь подвижны, вихревы, прорастают одно в другом, как Москва в Тамбове, Тамбов в Москве, а советское прошлое в постсоветском будущем.
«Сделать красиво» — просит девушка, покупая торт в подарок любимому. В виде «красоты» она получает белую коробку, небрежно обвязанную белой веревкой. Стандарт. Безликость. Общепринятость. Несколько кадров спустя вырезанные из генеральской формы лампасы становятся подарочной лентой, а затем они же красной линией-порезом возникают и «отыгрываются» на зданиях и предметах.
У Переверзева красота осмысленная, лишенная сиюминутной эффектности, как и ужас, как и кадры, от которых публика ежится в кресле. Так, в фильме, помимо лошадей, заняты и «хвостатые артисты» (так обозначены они в титрах), которые первыми покидают тонущий корабль.
«Брат 3» мог распасться на несколько отдельных новелл, слитых воедино и озаглавленных фантасмагорией. Но все здесь, если и не усваивается с первого раза, складывается в единое, цельное повествование. Флешбеки мутируют во флешфорварды, символы советского детства выброшены на «остров мертвых кукол», «криминальное чтиво» переходит в Откровения Иоанна Богослова, а живые люди мало чем отличаются от арт-объектов.
В «Брате 3» всё и все — краски в руках художника-режиссера, будь то Эрик Робертс или рэпер Птаха, и кино это «вырисовывается» на глазах у зрителей, как видеоперформанс (жанр, в котором Переверзев воплотил множество проектов). Может быть, станиславское «Верю!» тут некстати, но «Верую, ибо абсурдно!» — в самый раз.
Фильм имеет эпиграф-посвящение матери режиссера и всем, погибшим от COVID-19. И это действительно предельно личный фильм, болезненный и болевой, как жизненные потери. Это кино про жизнь смертных (здесь даже один из персонажей Смерть, которая тоже хочет жить), непритворным лозунгом запечатывающее экран девизом «смерть одного человека — смерть всего мира».
Это сложносочиненное кино, в котором есть юмор и боль, абсурд и грубая реальность, ужас и красота, по сути, монолог о дне сегодняшнем, о той точке, в которой мы находимся здесь и сейчас. Стоя на ней, можно оглянуться назад или, прищурившись, попытаться увидеть будущее. Что-то подобное пытается сделать «Брат 3», в котором слово «брат» не коммерческий ярлык, а отсылка к ипостасям человека, вынесенным в формулу, над которой мы сегодня посмеиваемся — друг, товарищ и брат. «Брат 3» — то самое «человек человеку»: рознь или тамбовский волк (кино — признание в любви родному городу режиссера), а может, человек человеку человек — как продолжить эту мысль, решит каждый из зрителей — собратьев…
Другие статьи о российском кино:
Криминальная Кинороссия. Почему бандитские фильмы так популярны? Часть 1: эстетика панелек и культурный мазохизм
Как сделан «Брат» Балабанова. Полный разбор вселенной киношедевра: от кадров и музыки до философии и культовых диалогов
«Капитан Волконогов бежал». Что не так со зловещей фантасмагорией о совестливом чекисте в эпоху Большого террора?
