Кеннет Энгер — режиссер-легенда. Это человек, создававший абсолютно безумные, ни на что не похожие фильмы практически в одиночку, один из главных представителей американского киноавангарда 50-60-хх годов. За первый свой фильм «Фейерверк», выпущенный в 1947 году, в самом начале маккартизма, Энгер был арестован по обвинению в непристойности, и лишь чудом избежал заключения. Его книга «Голливудский Вавилон», — сборник самых чудовищных скандалов и грязных сплетен киноиндустрии, была запрещена практически сразу после выхода в 1965. Сам Энгер является последователем Телемы — оккультного течения, основанного в первой половине XX века английским мистиком Алистером Кроули, и был знаком с многими знаковыми фигурами этого круга, включая маньяка Чарльза Мэнсона и основателя саентологии Рона Хабарда.
Лидер австрийской группы Allerseelen и издатель журнала Aorta Кадмон взял интервью у Энгера в 1995 году. Этот текст тогда появился только самиздатском журнале «Ориент». С любезного разрешения интервьюера «Дискурс» печатает это практически недоступное интервью в переводе Алекса Керви — впервые на русском языке.
— Расскажите о съемках вашего фильма «Lucifer Rising» («Восход Люцифера») в Германии и Египте.
Та часть, которую вы видели в кино, – это только первая часть фильма. Я же снял еще и другую – обе части вместе длятся более часа. Но для второй части я сделал только позитивную копию, и мне надо найти дополнительные деньги для спецэффектов. Я выпущу вторую часть на лазерном диске моих фильмов. Для съемок «Lucifer Rising» мне пришлось отправиться в Германию. Я снимал в древнем лесу, в месте, которое называется Экстернштайн — там есть огромные колонны песчаника, сотворенные природой. Они достигают в высоту около сотни футов. Ранние Кельты превратили их в храм поклонения Солнцу. Считается, что он столь же древен, как и Стоунхэндж в Англии — и это одна и та же традиция солнечного культа. В летнее солнцестояние, примерно 21 июня, солнце располагается прямо над центром дыры в скале, и солнечные лучи падают прямо на то место, где раньше находился алтарь. Это изумительное место подверглось в Средние века христианизации и там появились христианские резные изображения… Подобное произошло со многими языческими священными местами: очень часто церкви строились на руинах языческих святилищ и храмов. А потом это место обнаружили наци. Их секретный план состоял в том, чтобы по окончании войны уничтожить христианство. Они планировали стереть с лица земли Христианство к 2000 году и восстановить свою собственную версию Язычества – что, слава Богу, так и не произошло: ничего бы хорошего из этого не получилось. Они превратили Экстернштайн, с этими ступенями, ведущими в святилище – в место инициации для Гитлер Югенда. Балдур Ширах тоже там бывал. Именно здесь мальчики из гитлерюгенда получали свои первые кинжалы. Все это действие было поставлено очень драматично – наци были великолепны, когда занимались театром, спектаклями… Существуют короткометражные фильмы факельных процессий этих детей, поднимающихся по ступеням храма – их снимали для новостей. В лесу вокруг Экстернштайна по-прежнему можно увидеть на березах инициалы, вырезанные ножами этих маленьких мальчиков – собственные инициалы и буквы HJ (Hitler Jugend). В то время они были вырезаны двенадцатилетними – сейчас березы стали выше, так что инициалы можно увидеть и на высоте двадцать футов: и они все еще там, ими покрыт весь лес…
— Вы снимали в Экстернштайне в летнее солнцестояние?
Да. В Хорне, городке неподалеку от Экстернштайна, я получил разрешение на съемку. Я поставил местные власти в известность, что делаю фильм о мифологии. И они были очень предупредительны. В Египте, разумеется, мне тоже требовались разрешения для работы над фильмом. Когда я снимал в Луксоре, у меня была бумага, в которой говорилось, что мне разрешено там снимать, но местные охранники не могли читать по-арабски — они были безграмотны, как и многие Египетские крестьяне. Так что они заявили: «Мы вам не верим. Вы, очевидно, банда шпионов». Нас продержали целые сутки в полиции. Я пытался сохранять спокойствие и сказал: «Посмотрите. Вот мой американский паспорт…» А они ответили: «О, это наверняка фальшивый – мы знаем, что вы можете купить такой паспорт…» Они могли продержать нас уйму времени за решеткой или в один миг выставить из страны. И это было опасно, потому что если бы они обыскали косметичку Мэриэнн Фэйтфулл, они нашли бы героин, который она, втайне от меня, таскала с собой, спрятав в косметике. Если бы они обнаружили его, то нас бы всех немедленно перестреляли.
— В «Lucifer Rising» вы показываете с помощью спецэффекта летающую тарелку — почему вы решили показать ее в своем фильме?
Я видел такую тарелку, когда оказался в храме Луксора – настоящую! У меня была с собой камера, но времени вытащить ее и привести в рабочее состояние, пока объект еще находился в пределах видимости, просто не хватило. И я тотчас же подумал «А надо было ли вообще делать размытый моментальный снимок или надо воспринять это как прекрасное видение?». Так что я не сделал никаких снимков. У меня было три или четыре отличных пересечения с летающими тарелками – я видел, как они пролетают мимо, но никогда не обменивался рукопожатиями с пилотом… Сведения о летающих тарелках восходят к древним мифам. В Египте я видел этот ярко светящийся оранжевый объект, кружащий неподалеку, и там же на воротах храма заметил изображение диска с крыльями… Вот именно это я и хотел показать в своем фильме. Во второй части я устрою возвращение тарелок.
— Можете ли вы рассказать о Бобби Босолее?
Я встретил его, когда ему было восемнадцать, в районе Хэйт-Эшбери, в Сан-Франциско. Он был гитаристом в группе, которая называлась Love. Они играли так называемый «эйсид рок». Однако, он всегда хотел иметь свою собственную группу. Он был довольно талантлив и играл на нескольких инструментах. А я искал того, кто смог бы сыграть Люцифера в моем фильме. В Хэйт-Эшбери Бобби звали Купидон, потому что у него было очень много подружек, постоянно увивавшихся вокруг. Он был очень интеллигентен, но в тоже время очень сложной, проблемной личностью. И он все время хотел сделать фильм как можно быстрее, чтобы поставить точку. И тут Бобби по-настоящему меня подставил: сказал, что хочет поехать в Южную Калифорнию и купить подержанные усилители для своей группы. Он уехал и вернулся назад в мою студию с большой коробкой, обернутой в черный пластик. Я полагал, что это и был усилитель… Но у меня тогда жила собака, проявившая огромный интерес к этому электрическому оборудованию… Когда Бобби вышел с одной из своих подружек, я вскрыл коробку бритвой и нашел там здоровенный кирпич марихуаны. И, судя по запаху, он был отменного качества… Я жил в то время в Хэйт-Эшбери в прекрасном Викторианском доме, который назывался «Русское Посольство», и я знал, что меня сразу арестуют, когда найдут это в моей студии. И как только Бобби заявился обратно, я сказал ему: «Ты предал меня, собирай свои вещи и убирайся». Я выставил его за дверь, собрал все его барахло и выкинул на улицу. А через несколько дней он вернулся, когда я вышел пообедать, и взял все коробки с пленками, отснятые с его участием: он украл почти всю первую версию «Lucifer Rising». И еще он угнал фургон, который сломался прямо напротив ранчо Спэн Муви, где жил Чарльз Мэнсон со своей Семьей. Девушки из Семьи пригласили его, и он начал с ними жить… Через несколько недель ко мне заявилась одна молодая особа и сказала: «Меня послал Чарли. У нас есть твой фильм». И тут на ее лице появилась широкая улыбка: «Дай нам десять тысяч долларов и ты можешь получить его обратно». Я ответил: «Никаких сделок. Денег у меня нет и я никогда их не дам вымогателям». И это был первый случай в истории, когда фильм использовали для вымогательства. Но не последний: когда Пьер Паоло Пазолини делал «Сало» в Риме, несколько боббин этого фильма были украдены из лаборатории, и за них требовали выкуп. Пазолини тоже отказался платить. И так получилось, что несколько сцен в его последнем фильме — рабочие позитивные копии… А все, что осталось у меня — 50 минут разрозненных отрывков в монтажной комнате, которые Бобби не забрал с собой — он взял только коробки со своим именем. Из этих обрывков я сделал свой короткометражный фильм «Invocation of my Demon Brother» («Вызов моего Брата Демона»). Затем я переехал в Лондон и показал его Мику Джаггеру, который был моим другом. Он им заинтересовался и предложил сделать для фильма на синтезаторе «Муг» атональный саундтрэк. Там больше шума, чем собственно музыки — но как бы то ни было, он мне его дал.
— Бобби Босолей все еще в тюрьме…
Да. Он все еще в тюрьме, из-за той дурной славы, связанной с ассоциацией с Чарльзом Мэнсоном. Если бы он сделал это сам по себе – убил этого человека — его бы уже давно освободили. Многие люди в Калифорнии, убившие одного или двух человек на бытовой почве, выходят через восемь лет! Бобби было лишь двадцать один, когда он совершил преступление… Он сделал несколько заявлений, типа: «Я отомщу, когда выберусь…» Глупые вещи, которые он не должен был говорить. А главное, что они по большей части по-прежнему используют против него — это его недолгая связь с Чарльзом Мэнсоном. Текс Уотсон, другой член Семьи Мэнсона, тоже до сих пор находится за решеткой. Они выпустили некоторых девушек — все они исчезли, отправились в маленькие города, изменили свои фамилии…
— Вы все еще поддерживаете с ним контакт?
Время от времени я звоню ему по телефону. Я было собирался навестить его пару раз, но потом решил, что встреча лицом к лицу не сделает особой погоды. У меня есть фобия запертых дверей и тюрем. Для меня это слишком суровое испытание — я начинаю потеть, и чувствую себя совсем не в своей тарелке.
— Вы никогда не спрашивали его, где именно в пустыне он закопал коробки с фильмами?
– Они уже больше никуда не годятся. Они закопаны в песке Долины Смерти, а летом она — самое жаркое место в мире. 120 градусов по Фаренгейту. Они сейчас обратились в то, что мы называем рисовые криспс… типа картофельных чипсов. Может однажды я и отправлюсь туда и попытаюсь где-нибудь покопать… У меня есть общее представление, где это находится, но место их захоронения я знаю лишь приблизительно… А еще я боюсь, что вероятно найду чей-то скелет, когда начну копать… А возможно там закопано еще что-нибудь в этом роде. Из-за того, что это произошло, я стал испытывать отвращение к Америке. Ты всегда начинаешь обвинять место, когда в нем происходит что-нибудь дурное и отвратительное. И ты не хочешь больше оставаться там ни одного дня. Вот так я и переехал в Лондон.
— В книге о Чарльзе Мэнсоне Эда Сандерса я прочитал о ритуальном перфомансе, который вы осуществили рядом с Пентагоном против Вьетнамской войны… Мне говорили, что огромная группа людей пыталась навести порчу на Пентагон.
Я был там и сделал кое-что, но это была очень личная вещь. Я говорил собравшимся там тысячам людей, что подобные демонстрации совершенно бесполезны, потеря энергии. Я тогда спрятался под грузовиком. Я едва ли способен сделать нечто подобное на людях. И это был, наверное, последний раз, когда я когда-либо такое делал. Идея навести порчу на Пентагон была абсолютно нелепой. Это просто смехотворно. Может быть какие-то кислотники и пытались это сделать –, но то, что, как они полагали, они могут сделать, и то, что они на самом деле могли сделать — две большие разницы… Эта акция была частью духа того времени. Я лично не думаю, что демонстрации каким бы то ни было образом помогли закончить войну. Может быть, они сократили ее на несколько дней или несколько недель.
— В вашем фильме «Scorpio Rising» («Восход Скорпиона») несколько раз появляется свастика, а также портреты Адольфа Гитлера. В одной сцене вы сами танцуете с огромным флагом со свастикой. Есть ли здесь связь с одержимостью этим группы байкеров, которых вы снимали?
Один из членов этой компании коллекционировал оружие Наци и украшал свое жилище подобными вещами… Но он делал это очень наивно, он не был скинхэдом, он не был Наци –, но я тогда видел, что он и остальные просто очарованы этой символикой. Иногда они надевали нарукавные повязки или еще что-нибудь в этом роде. Им нравилось шокировать людей. Они были слишком анархичны, чтобы быть Наци. Но с другой стороны у них была очень сильна потенциальная тяга к насилию.
— Ваше имя и ваши работы всегда видятся в тесной взаимосвязи с Алистером Кроули.
Я никогда не вступал в О.Т.О. Давным давно они спрашивали меня, хочу ли я к ним присоединиться, но я отказался. Я почти уже вступил в ложу в Калифорнии, когда хотел сделать фильм о Гностической Мессе, которую они довольно грамотно исполняли. И в последнюю минуту решил: «Нет, я не хочу вступать…» Каждой группе присуща борьба за власть – есть те, кто знает больше, те, кто обладают большей властью, а есть и идиоты… все эти человеческие вещи… Я – одиночка, я всегда был один, и мои свобода и независимость для меня гораздо более важны. Когда ты становишься членом О.Т.О., ты попадаешь в оковы Телемы. Я довольно много говорил об этом с Карлом Гермером, главой О.Т.О. после смерти Алистера Кроули. Я неплохо его знал. Ты добровольно позволял надевать на себя цепи, подчинялся дисциплине. Но я слишком бродяга, слишком отстранен от всех группировок, и слишком независимый человек, чтобы это принять. Кроули хотел создания О.Т.О. и надеялся, что это сработает — но там всегда были схватки, ссоры, воровство, и даже покушения на убийство… людей отправляли на тот свет по самым нелепым причинам… А еще в Телеме есть два очень паскудных направления: первое – Солнечная Ложа, возглавляемая Джин Брейтон, которая вломилась в дом Карла Гермера и выкрала некоторые незаменимые, бесценные книги. Она и ее последователи даже убили собаку, охранявшую его дом в Вестпойнте, в Калифорнии. У них был пятилетний мальчик. Этот ребенок стал одержим демоном огня, который предал пламени их дом – и сжег все книги! Они возжелали этих книг, и когда получили, то снова их потеряли. В конце концов, никто не получил книги – они исчезли в огне. И чтобы наказать ребенка, они заперли его в ящике без воды под палящим солнцем, и держали там до тех пор, пока соседи не услышали вопли и не вызвали полицию.
Ну, а другое отвратительное явление – сайентология Л.Рона Хаббарда. Это как бы ответвление Телемы. Л.Рон Хаббард был некогда близким другом Джона Парсонса, члена О.Т.О. и украл некоторые идеи Кроули, которые затем включил в сайентологию. Сайнтология стала противоположностью Телемы, потому что изначально Телема – это свобода. У Л.Рона Хаббарда есть власть, в этом нет никаких сомнений. Есть такие понятия как добро и зло, и я рассматриваю Л.Рона Хаббарда и сайентологов как чистое, абсолютное Зло. Они сделали очень много дурного и продолжают это делать. А Джон Парсонс был магическим сыном Алистера Кроули. Он был ведущим ученым в Пасадене и изобрел ракетное топливо, доставившее «Аполлон» к Луне. На ней есть кратер, названный его именем… Он сам хотел отправиться на Луну, но, к несчастью, погиб при загадочном взрыве. Некоторые люди полагают, что Говард Хьюз пытался заставить Парсонса работать на него –, но последний отказывался подписывать с ним контракт. В результате Джон Парсонс был похищен. Он шел по улице, рядом остановился лимузин, из которого выскочили два человека и запихнули Парсонса в машину. Они хотели заставить его работать на Говарда Хьюза во чтобы то ни стало. И Парсонс ответил: «Мне надо все обдумать». Когда он добрался до дома, то сказал жене, которая, кстати, играла Scarlet Woman в моем фильме «Inauguration of the Pleasure Dome» («Торжественное Открытие Дворца Наслаждений»), что они должны уехать. Парсонс чувствовал, что ему угрожает опасность. Они упаковали вещи и собрались ехать в Мексику. У него в подвале дома в Пасадене была своя химическая лаборатория. Его жена сказала: «Я должна пойти на рынок и купить немного еды на дорогу». А рынок этот был прямо за углом. И вскоре последовал невероятный, чудовищной силы взрыв. Она прибежала обратно и увидела, что от дома и ее мужа не осталось и следа: всё взорвалось. Ходили слухи, что Говард Хьюз заказал его казнь. А Парсонс был экспертом по взрывчатке – и я не думаю, что он сделал ошибку, когда занимался этими веществами. Это случилось в 1952 году. Джон Парсонс был удивительным человеком. Он писал стихи, он написал «Книгу Антихриста».
Фильм снят в 1972 году по мотивам произведений Алистера Кроули
— Я слышал, что вы коллекционируете картины Алистера Кроули.
Да. У меня есть несколько. А еще в коллекции много его рисунков, сделанных чернилами. Среди них – превосходные экспонаты, например, автопортрет Кроули в образе Гуао (Kwaw), китайского мудреца с очень злобным и раздражающим лицом – некоторые люди просто не могут находиться с этим рисунком в одной комнате. С ним связано что-то совершенно нестерпимое. Его подарил мне один очень добрый английский джентльмен, крупный коллекционер Кроули. Он знал, что я очень серьезно отношусь ко всему, связанному с Кроули, и подарил мне несколько замечательных вещей. Он понимал, что я присмотрю за ними лучше, чем Лондонский Институт Варбург, которому он передал большую часть своей коллекции: рукописи и письма Кроули выдают там людям в фолиантах – и когда вы открываете их, то можете обнаружить внутри вырванные страницы. У многих людей, которые интересуются оккультизмом, отсутствует понятие чести, множество вещей просто крадется. Это приводит меня в ярость. Эти вещи никогда больше не появятся снова, потому что они попали в руки идиотов и говнюков. Этот коллекционер, передав Варбургу материалы Кроули, принял очень плохое решение. У меня есть еще один любопытный рисунок Кроули, где он предстает как Фу Мэн Чу — тоже явно китайское лицо с маленькой бородкой, очень восточными глазами и очень злобным, недоброжелательным взглядом. В этом человеке нет и намека на милосердие. Это не Будда. Антипод. А другой рисунок называется «Тотем» – черными индейскими чернилами нарисован тотемный столб, точно как у американских индейцев –, но с элементами, заимствованными из его личной жизни, лицами людей, которых он знал, ну и так далее в том же духе. Есть также пара картин, написанных маслом. Я хотел соединить все его художественные работы вместе на одной выставке, сделать с них очень хорошие фотографии и опубликовать арт-альбом его живописи. Этого еще никто и никогда не делал.
— А в Институт Варбурга также попали и оригиналы карт Таро Кроули?
Да. Там собраны все оригинальные акварельные рисунки Фриды Харрис для колоды Таро – включая и те, которые были отвергнуты: она сделала несколько ошибок и Кроули был в ярости… Впрочем, некоторые из ошибочных карт были уже в печати. А худшая получилась, когда она нарисовала египетского бога с расставленными ногами. У Египетских богов ноги всегда были поставлены вместе – они олицетворяли единство — сила проходила из ступней в ноги, и шла через все тело в голову. Но Кроули же был таким извращенцем – он мог сделать это и нарочно, как шутку. У него всегда было чувство юмора.
— Мне говорили, что цвета отпечатанных карт Таро не в точности такие же, как цвета оригинальных рисунков.
С этим всегда была проблема. Потребуется очень много работы и денег, чтобы сделать цвета абсолютно идентичными. И они всегда могут быть улучшены. Я видел их в Варбурге. Я тогда сделал с них подборку цветных диапозитивов, потому что к тому времени напечатанной колоды Таро еще не было. С тех пор другие люди тоже делали цветные фотографии, и они широко использовались для карт Таро. Но хоть, по крайней мере, оригиналы слишком велики, чтобы их украли! Так что я полагаю, они там находятся в безопасности. И их также хранят в темноте – чтобы не поблекли краски…
— Вы встречались с Фридой Харрис?
О да, я встречался с ней, но она не произвела на меня особого впечатления. Я всегда проявлял сильный интерес к личности Алистера Кроули. И всегда хотел сделать фильм о том, как он жил в Сицилии. Я отправился в Чефалу и прожил в этом доме целое лето, все три месяца. Я снял всю побелку с фресок – он нарисовал там великолепные картины. А в его спальне было изображение ангела Айвасса, ростом в пятнадцать футов – удивительное, странное существо. Он описывал, как рисовал эти картины в своем дневнике, но точно не указал, как они выглядят. Я обнаружил, что у Айвасса по шесть пальцев на руках и ногах. Но, к сожалению, мне пришлось все это оставить, потому что я не был владельцем виллы.
— Его дом все еще в сохранности?
Думаю, что там все сохранилось по-прежнему, но владельцы намеревались сдавать его туристам на лето. Местные крестьяне называют этот дом casa di fantasme — дом призраков – там постоянно были странные свечения и шумы. А во время моего пребывания в Чефалу, там появился очень серьезный полтергейст. Алистер Кроули оставил это место в спешке, прямо посредине церемонии. Его не выдворяли оттуда насильственным образом – он покинул Чефалу по собственному желанию, ничего не объясняя. Он так спешил, что даже бросил там нескольких своих женщин. И их как будто выбросило штормом на пустынный берег. Некоторые из них были вынуждены заниматься проституцией, чтобы выжить – об этом ходило много слухов, но я не совсем уверен, правда ли все это. Но они голодали и нуждались… Он просто бросил их, как бросают старую, обветшалую и ненужную мебель. Я нашел его письменный стол, который эти женщины продали за несколько яиц и ветчину. И крестьяне тащили этот прекрасный, огромный старый стол, за которым Кроули написал так много важных вещей, полмили вверх к горе. Там он и находился у них в доме. Они превратили его в Католический алтарь с пластиковой фигуркой Девы Марии и цветами… Я спросил их: «А что это за книга у вас на столе?» А они ответили: «Это la bibbia – библия». Они не умели читать. Я посмотрел ее и обнаружил, что это книга, принадлежавшая Кроули. Она называлась «Воспоминания об Отрочестве в Кэмбридже» – превосходное издание с золотыми полями… но оно не имело никакого отношения к библии! Эта книга была о Кэмбриджском Университете…
— Алистер Кроули умудрялся жить, почти никогда не работая…
Конечно, он был в каком-то смысле очень непрактичным человеком. Он получил наследство, когда был еще довольно молод, но потратил эту весьма приличную сумму денег меньше, чем за десять лет, путешествуя, и издавая такие книги, как «Эквинокс». Он всегда хотел, чтобы они были отпечатаны на самой лучшей бумаге… В течение десяти лет он жил как лорд –, а потом все деньги у него кончились… Всю оставшуюся жизнь он был вынужден с трудом наскребать деньги на жизнь, выклянчивая на свои каждодневные расходы и проекты. Он был вынужден постоянно занимать – и, конечно, никогда не возвращал долги.
Или же его последователи помогали ему. У него были проблемы вплоть до 72 лет, когда он умер. Если бы он был более практичен, для него все было бы проще – у него ведь было немало хороших идей. Одна из них представляла из себя магическую миниатюрную игру в гольф, в форме каббалистического древа жизни. Люди были вынуждены играть в гольф через весь Сефирот… Это была занятная и очень забавная идея – он мог сделать на этом большие деньги. А еще у него была идея о создании омолаживающих пилюль, пилюль амброзии, для которых он использовал семя молодых мальчиков – но, по правде говоря, они не сделали его моложе, ровно как и кого-то еще… Он сделал несколько моделей бутылок, которые сейчас очень редки. У него был судебный процесс с женщиной, которая назвала его черным магом. Всю свою жизнь он обожал паблисити – он был похож на Сальвадора Дали, который сознательно спекулировал своей известностью… Кроули занимался похожими вещами. Но он проиграл. Он издавал великолепные книги, такие, как, например, Книга Тота. Я нашел печатника, который сделал для него эту работу, и который по сей день занимается переплетным делом для Королевы всякий раз, когда из Букингемского дворца приходят заказы на подарочные издания в ознаменование каких-нибудь праздников, юбилеев и тому подобного. Я спросил его: «Мистер Кроули когда-либо платил вам, он оплатил, в конце концов, свой счет? Он был печально известен своей неплатежеспособностью».
Печатник куда-то сходил и, вернувшись, показал мне старое письмо от 1938 года, в котором говорилось, что после шести или семи писем с просьбой оплатить счета, он наконец-то смог это сделать. Он нашел деньги на оплату заказа – печатники держали книги, пока он не оказывался в состоянии за них уплатить. У него были последователи в Америке, которые посылали ему деньги. Но они были представителями среднего класса, не очень богатыми, хотя и посылали ему деньги в течение всей войны, даже трогательные посылки с какой-то едой, чаем, кофе, потому что в Лондоне в то время был страшный дефицит.
У него никогда не было денег, но он все время умудрялся сохранять облик важного, благородного джентльмена. Он сохранял стиль на протяжении всей своей жизни. К сожалению, я никогда так с ним и не встретился. Он умер в 1947 году, а я добрался до Англии только в 1950-м. Впрочем, я специально посетил Гастингс, где он умер. Я видел его комнату. Это было хорошее место для последних лет его жизни. Он довольно раздражительно относился ко всем людям, которые его окружали.
— Возможно ли, что в Книге Закона чувствуется некоторое влияние Ницше, и прослеживается связь между этикой Фридриха Ницше и Египетской мифологией и магией?
Разумеется, тесная духовная близость с Фридрихом Ницше существует. Когда я недавно, в апреле, был в Турине – меня пригласили на какой-то кинофестиваль — я посетил дом, где жил Ницше. Там он написал Ecce Homo. Ницше долгое время жил в Турине и, как я полагаю, он находился в политической ссылке из Германии… Я не совсем уверен, почему он отправился жить именно туда, но это довольно приятный город. Вы же знаете, что даже Рихард Вагнер был вынужден жить некоторое время вне Германии, ровно как и несколько других представителей артистического мира…
— Они были революционерами…
В том доме в Турине на стене была большая мраморная доска, с профилем Ницше в натуральную величину, барельеф и длинный текст, сообщающий, что он жил здесь и написал все эти книги. Правда, они не упомянули, что именно здесь он сошел с ума… Он был гений, но потом его мозг лопнул. Но я продолжаю думать, что между ними была очень сильная связь. Я знаю, что Алистер Кроули читал Ницше в молодости. Он, должно быть, впитал это в себя. Кроули упоминает его в списке своих «Святых» в Гностической Мессе. Вы также можете взять отдельные пассажи из Ницше и провести параллель с Книгой Закона, и все это очень близко – сходные идеи. Я считаю, что у них было духовное родство. Я бы не стал называть Кроули плагиатором. А кто-то другой, вероятно, может… Наци использовали отцензурированную версию Ницше, отдельные части его произведений, и в то же время другие фрагменты были полностью запрещены или не упоминались. Они превратили его в некое подобие полубога. Я видел фотографии мраморных статуй Ницше в Германии, внутри его дома, рядом с его кроватью, у письменного стола. Там всегда были два охранника, всегда свежие цветы. Наци создали почти языческий культ, и точно также они поступили и с Рихардом Вагнером.
— В работах Фридриха Ницше человек может найти цитаты за и против всего, чего угодно – он анархичен и аристократичен одновременно, консерватор и революционер. Наверное, это справедливо и в отношении Алистера Кроули.
Ницше так же говорил, что война хороша для человеческой расы, что людям жизненно необходимо воевать каждые двадцать лет, иначе они размякнут до скотского состояния. Но с другой стороны Ницше не служил в армии… Он работал в госпитале во время войны какое-то время, но он никогда не бывал в сражениях, он никогда никого не убивал и не рисковал своей жизнью. Это было больше состоянием ума.
— Проблема в том, что слишком много людей забыли о различиях между символами и реальностью. Они разучились грамотно обращаться с символикой, аллегориями…
Кроули написал о «Книге Закона», что ее не должно анализировать или обсуждать, а надо просто впитать в себя. Когда он говорит тебе не делать чего-то конкретного, точно также можно наткнуться и на противоположное послание — он, скажем, написал в «Гимне Люциферу»: «Ключ к удовольствию — неповиновение».
— Вы бывали раньше в Вене?
Да. Я был здесь в 1968 году. Я узнал, что русские танки вторглись в Чехословакию и решил туда отправиться. Я сел в поезд из Вены в Прагу. На дворе был декабрь, до зимнего солнцестояния оставались считанные дни, шел снег. В Праге я захотел осуществить небольшой ритуал напротив статуи Вацлава на одноименной площади, так как я знал, что этот герой был воплощением Одина в этом регионе. Я осуществил ритуал с чашей огня. К тому времени русские танки уже окружали Прагу… Я не знал только одного, что Вацлав был не только преемником Одина, но еще и символом Чешской независимости: когда я исполнял этот ритуал, меня неожиданно окружили полицейские и арестовали, потому что они думали, что я шпион. Так что зимнее солнцестояние я встретил в тюрьме…
Я всегда считал кино злом; день, когда был изобретен кинематограф, стал черным для человечества. За столетия до изобретения фотографии у людей были талисманы, в действительности предвосхитившие фотографию, особенно с того времени как красящие вещества, которые они наносили на дешевый пергамент начали воспроизводить различные оттенки, когда блекли на свету. Талисман был как бы липкой бумагой от мух, чья задача состояла в том, чтобы заманить в ловушку какого-нибудь духа — ты коварно печатал на нем «фотографию» демона, которого хотел поймать. Фотография — вульгарная попытка украсть душу. Астральное тело всегда скрыто в человеке, и уж конечно ловкие и искусные фотографы вполне могут снять образ астрального тела. А вся штука заключается в том, что имея чей-то образ, ты контролируешь его. Если ты обезумел от любви, это становится понятным. Любое преступление может быть оправдано во имя Любви. На самом деле, это и не должно быть расценено как «преступление». Все оправдано во имя Любви.
Мои фильмы в первую очередь связаны с сексуальностью в людях. Причины, по которым я снимаю фильмы, вообще не имеют ничего общего с «кино»; все это явное, дешевое извинение за подчинение других людей, эквивалент фразы: «Приходи посмотреть мои гравюры… Сейчас они немного уменьшились в размерах…» Так что я рассматриваю себя как Дьявола, творящего через порочного медиума.
