Отстав от группы исследователей-волонтеров, направляющихся в Катунский заповедник, фотограф самиздата Михаил Сергеевич спонтанно отправился в самостоятельное путешествие по Горному Алтаю. Он проехал автостопом сотни километров по проселочным дорогам, снимая фоторепортаж о природе края. Во время «дикой» поездки корреспондент ночевал на действующей лесопилке, купался в ледяном потоке бурлящей горной реки и расспрашивал местных жителей про мифы и легенды алтайцев.
Благодаря моим самоуверенности и ослабленному инстинкту самосохранения, мне удалось познакомиться с реальным Алтаем плотнее, чем это предполагала волонтерская работа в Катунском заповеднике. Эта история о том, как я отстал от группы, преодолел на попутках 390 км, пообщался с местными жителями, переночевал на лесопилке: о настоящем алтайском приключении.
Когда я вылетал из Москвы в Горно-Алтайск, то как-то забыл про 4-х часовую разницу во времени. Думал, что направление для туристов популярное, поэтому днем проблем с транспортом точно не будет. Да и биологические часы подсказывали, что время еще раннее, поэтому нечего задерживаться в городе — нужно отправляться в путь.
Первых попутчиков удалось остановить только через час форсированного марша на юг от Горно-Алтайска. Туристы на дорогих внедорожниках и японских минивэнах проносились мимо, не сбавляя хода. А возрастная пара алтайцев на повидавшей жизнь 9-ке довезла меня до Черги (около 60 км) и дала первую полезную информацию о местной жизни. От них я узнал, что из региона делают туристическую Мекку. Те, у кого бизнес связан с этим, живут неплохо: на протяжении всего пути придорожные объявления завлекали на верховые прогулки, поездки на квадроциклах, сплавы по рекам, в кемпинги, бани, кафе, на ночлег и т. д. Для остальных же способов легально заработать остается все меньше и меньше, а туристы раздражают их своим разнузданным поведением и оставленным мусором.
Пройдя всю Чергу насквозь, я смог договориться с водителем грузовика доехать до Шебалина (около 30 км). Уже смеркалось и мой попутчик — немолодой армянин — вслед за алтайской парой посоветовал мне заночевать в ближайшей гостинице. В дороге он рассказал, как возобновившийся карабахский конфликт расколол армянскую и азербайджанскую молодежь даже на Алтае.
Попрощавшись с водителем грузовика, который, кстати, не взял с меня денег на бензин после беседы о преимуществах социализма, я уже в темноте прошел от Шебалина на юг около часа. Следующим моим попутчиком стал бывший (или, может, действующий) местный контрактник на стареньком японском седане. Он сильно удивился, что я ночью пытаюсь с кем-то уехать, да ещё и предупредил меня об окончании «туристического» участка пути и настороженном отношении к приезжим до самого Усть-Кана. Через одного алтайцы рассказывали мне истории о местных бандах, похищающих и убивающих приезжих, например, за то, что отказались кому-то купить пива и сигарет.
Мы проехали около 50 км до перекрестка в районе Нефтебазы. Вопреки советам переночевать в придорожной гостинице, я продолжил путь от онгудайской развилки в направлении Усть-Кана. В местном кафе, сколоченном из досок, меня напоили кофе на молоке из джезвы и отговорили идти напрямик в Усть-Коксу через горное село Куладу. Этим сложным путем ездят на лошадях, а на отдельных участках может понадобиться специальное горное снаряжение. Маршрут же через Усть-Кан в 2 с половиной раза длиннее, но пролегает по оживленным дорогам, поэтому у меня был шанс встретить попутчиков.
По дороге к Усть-Кану я шел почти всю ночь. Дважды меня подвозили: на «эндурике» и на Ларгусе. В общей сложности удалось проехать километров 30. Большая часть дороги до Ябоганского перевала была разбита, шёл ремонт, поэтому проносящиеся мимо грузовики поднимали плотные облака пыли.
Первым моим попутчиком на ночной дороге стал молодой алтаец. Он подвез на мотоцикле девушку в соседнее село, а на обратном пути предложил подбросить меня. Ехать пришлось, держась руками за металлическую рамку сзади мотоцикла, сидя на ней же. Учитывая мой огромный рюкзак и разбитую дорогу, я опасался опрокинуться вместе с транспортным средством, но всё обошлось — водитель знал свое дело.
Через несколько десятков километров, ближе к утру, меня подобрал дорожный работник на Ларгусе. Молодой парень — не из местных — порадовал выбором знакомой музыки — металлом. Он сказал, что у них можно было бы переночевать, но свободных мест скорее всего в это время уже нет, и я пошел дальше.
Под утро, перед рассветом, на дороге в направлении Усть-Кана я ощутил, что и у моего организма есть лимит: хотелось спать, пить, а ноги переставали слушаться. К тому же усилился дождь, ранее периодически накрапывающий, а температура воздуха — по моим ощущениям — опустилась почти до нуля: изо рта шел пар. Я присмотрел себе ближайшую лесопилку, которая расположилась метрах в 100 от дороги — у реки, отделяющей равнину от подножия гор. На лесопилке никого не было, но ее состояние выдавало регулярное присутствие людей. Я устроился в беседке, поленился доставать спальный мешок — накинул кофту и утепленную жилетку. Проведя в полудреме чуть больше часа, я понял, что в таком холоде не засну. Восстановить бодрость помогла ледяная вода близлежащей речушки. Сняв обувь, закатав штаны и раздевшись сверху до пояса, я ступил на каменистое дно бурного потока. Такого холода я ещё не испытывал!
Примерно через полчаса ходьбы от места «ночлега» я обнаружил источник чистой питьевой воды Аржан-Суу. Не хотелось пить речную воду без кипячения, хоть она и казалась кристально чистой, поэтому я вылил ее из термоса и набрал родниковую. Вода Аржан-Суу прибавила бодрости, и теперь идти было намного легче. Над источником я заметил разноцветные тряпичные ленты, привязанные на видном месте, — Дьалама — благодарность духам места, как я смог выяснить у алтайцев.
Следующий час путешествия прошел по извилистой дороге в зеленой долине между высокими горами, освещенными утренним солнцем. Коровы и лошади на Алтае пасутся свободно: никто за ними специально не смотрит, почти нет изгородей. И если ночью я видел только многочисленные пары блестящих глаз вдоль дороги, то утром встречал стада, стоящие прямо на проезжей части.
Потрепанный нелегкой горной жизнью японский универсал, проехавший мимо во встречном направлении минут 20 назад, нагнал меня и резко затормозил. Не спрашивая, куда мне, один из трех алтайцев из машины крикнул: «Садись, братан!»
Я втиснулся с туристическими пожитками в переполненный охотничьим и рыбачьим скарбом автомобиль, и мы поехали в Усть-Кан, как удалось выяснить у моих попутчиков по дороге. На месте мы были в девятом часу. Ребята посоветовали мне дождаться открытия столовой, чтобы позавтракать и расспросить о транспорте до Усть-Коксы, до которой оставалось еще около 120 километров.
Ждать я не стал. Это уже было принципом того путешествия по Алтаю. По пути я выяснил у прохожих, что нужный автобус скорее всего будет только после обеда. Я покинул Усть-Кан, наблюдая походя, как местные полицейские едут по пустым улочкам на утренний развод.
По дороге в Усть-Коксу долина раскинулась намного шире, чем прежде, а горы отодвинулись почти к самому горизонту. Здесь я не встретил ни одного коренного алтайца.
Первым моим попутчиком на последнем отрезке пути стал водитель грузовой «буханки», подобравший меня в нескольких километрах от села. Это был жизнелюбивый мужчина средних лет. Он рассказал мне о «золотом корне», который раньше копали местные жители на продажу, но после официального запрета вся торговля контрабандным товаром находится в руках силовиков и чиновников. И о лютующих в этих местах пограничниках, проверяющих постоянно уже знакомых им местных жителей вместо реальной охраны приграничной территории.
На последнем участке пути до Усть-Коксы мне почти не приходилось идти пешком: не успевал я сделать и нескольких десятков шагов от прошлого попутчика, как останавливался новый. Проехав около 60 км на «буханке», я пересел в «пирожок» перевозчика свежего хлеба. Такое получилось «мучное» путешествие. Оказалось, что последний переехал из Москвы. Сначала он продал квартиру и перебрался в Подмосковье, но ему этого показалось мало, поэтому теперь он вёл своё хозяйство в тысячах километров от столицы: делал сыр, разводил скотину, добывал мед.
В центр Усть-Коксы меня довез мужчина, мотавшийся с маленьким сынишкой по работе между селами. Под предлогом вкусного обеда он сделал крюк в десяток километров, чтобы высадить меня в финальной точке пути.
На этом мое незапланированное алтайское приключение закончилось и началась плановая работа в заповеднике.
