Закон о реновации жилищного фонда в Москве еще не вступил в силу, но сама возможность его применения всколыхнула миллионы москвичей, живущих в пятиэтажках. Пока Госдума готовится к рассмотрению закона во втором чтении (отложив его до 2 июля), историк Дмитрий Левчик рассказывает о возникновении хрущеб, формировании в России жилищных классов и о том, какую роль в развитии общества может сыграть угнетенный жилищный класс.
Я буду опираться и на собственные исследования, и на исследования замечательного историка Владимира Горлова, в первую очередь на его книгу «Жилищное строительство в Москве как социокультурная проблема» (М., 2005). Это — очень хороший исследователь, но он искренне считает, что написал работу о социокультурном аспекте истории жилищного строительства и собственно об истории строительства. Я ему говорил, что это не так. На самом деле его работа – о формировании российских жилищных классов. Именно так я её и прочитал.
Итак, я предлагаю взглянуть на то, как была создана основа основ низшего жилищного класса в России — жители «хрущеб»-пятиэтажек.
Немного теории и истории
Историки, которые изучают борьбу в обществе между социальными группами, занимающими разное место в системе общественного производства и потребления, обращают слишком мало внимания на то, что существуют социальные группы, положение которых в обществе определяется разным потреблением городского пространства. Такие группы называются жилищными классами. Мне понятно, почему эти группы обделены вниманием исследователей. Они долгое время не играли серьёзной роли ни в политике, ни в судьбах своих стран. Они были незаметны просто потому, что проявление социальной активности этих групп начинается только в городах. Это — специфическая черта жилищных классов. В эпоху, когда уровень урбанизации (число городских жителей) и норма урбанизации (отношение городского населения к негородскому) были незначительны, их роль была, как говорят социологи, «фоновой». Смысла в их изучении не было.
Однако, как только подавляющее большинство жителей современных развитых стран (более 75% населения) стали жить в городах — ситуация в социальной структуре общества серьёзно изменилась. Это связано с особенностями города вообще и современного города в частности.
Полагаю, уважаемые читатели, вы понимаете, что город исторически формируется на очень ограниченной территории. Его территория и всё городское пространство ограничено. Оно ограничено и «горизонтально», и «вертикально». Бесконечно расширять территорию города нельзя в силу невозможности рационального и оперативного управления таким городом (практика показала, что мегалополисы, за исключением Большого Токио, почти неуправляемы, что показывает опыт Мехико, Сан-Пауло, Мумбаи, Каира, Дели, Карачи и т. п.), а строить бесконечно «вверх» технически тоже нельзя.
Там, где есть социальное неравенство и ограниченный жизненно важный ресурс — там моментально начинается его перераспределение в пользу социально-экономически господствующего класса. Это — закон общественного развития. При рыночной экономике такой ресурс автоматически превращается в товар, а в силу ограниченности предложения — в товар дефицитный. Дефицитный товар всегда либо продаётся по сверхвысокой цене (в свободной рыночной системе), либо распределяется при помощи властного диспетчера (в управляемой рыночной системе). В связи с тем, что экономика почти всех современно развитых стран носит управляемый характер, в современном мире действует только распределительная модель.
Властным диспетчером, о котором я говорил выше, становится так называемая городская властная машина — возникший в исторически недавнем прошлом инструмент управления рыночным городским пространством, включающий в себя органы городской власти и тесно связанные с ними экономические структуры. Городская властная машина является и собственником городской территории (формальным или фактическим), и коллективным девелопером городского пространства, и основным застройщиком, и основным риэлтором (непосредственно или опосредованно), и основным собственником коммунальных ресурсов (зачастую — монополистом), и структурой, определяющей систему жилищно-коммунального обслуживания территории (а то и просто — собственником управляющих организаций в сфере ЖКХ города), и владельцем транспортных маршрутов внутри города (обращаю ваше внимание, что владельцем не столько муниципального транспорта — он-то как раз может быть частным, — а владельцем именно маршрутов, то есть структурой, определяющей сам маршрут, его остановки и характер экономического использования транспорта и остановок).
Особенностью городской властной машины является то, что промышленное производство в городе ей безразлично. Экологическая антиутопия в городах будущего, о которой писали фантасты-шестидесятники, — не её стихия! Она строит дома, обслуживающую инфраструктуру и придомовые территории. Она может даже строить бесконечные парки и зоны отдыха. Для городской властной машины нужно не производство, а нужен массовый потребитель городского пространства, на эксплуатации которого и зиждется благосостояние этой машины и тех, кто ей управляет. Городская властная машина предлагает в качестве «хита» своих продаж совершенно, казалось, нематериальные вещи: «удобный» маршрут, «престижный» адрес, «свободную» парковку и т. п. Её идеал — платный проезд к платной парковке рядом с торгово-пересадочным узлом с платным входом даже в туалет. 
Повышение хотя бы на доллар в день услуг в сфере ведения городской властной машины проходит незаметно для миллионов горожан, но моментально даёт прибыль равную миллионам долларов при серьёзном отсутствии капиталовложений. Такого прибыльного капиталистического производства, как распределение городского пространства, человечество не знало до конца XX века!
Это — совершенно новый эксплуататор!
Городская властная машина содействует жёсткому социально-экономическому районированию города, выделению в нём высокомаркетизированных «престижных» районов и «непрестижных» районов, «удобных» и «неудобных» маршрутов. Она заинтересована в создании искусственных анклавов элитного жилья и депрессивных зон города. Она заинтересована в искусственном росте цен на землю, транспорт, квартплату и ЖКХ в городе. Она заинтересована в диком жилищном неравенстве горожан! Этим она «заставляет» большую часть горожан либо перемещаться в более дорогие, но «удобные» и «престижные» районы города, либо платить высокую цену за транспорт, инфраструктуру и пользование маршрутами для жителей «непрестижного» района. Иногда этим переселением она просто «дирижирует»!
Генезис городской властной машины «у нас» и «у них» отличается. Сказываются 70 лет советской власти. Но современное её состояние удивительно похоже! Причём «наша» жёстче, репрессивнее и наглее!
Вы уже поняли, что благодаря действиям городской властной машины в городах пышным цветом процветает как высший, привилегированный жилищный класс, так и низший, угнетённый жилищный класс. В чём состоит угнетение низшего жилищного класса?
1. В жилищном угнетении: проживании в не очень хороших домах при том, что оплата коммунальных услуг и услуг ЖКХ этих домов несоразмерна самим услугам.
2. В транспортном угнетении: низший жилищный класс вынужден пользоваться неудобными транспортными маршрутами при оплате, несоразмерной предоставляемым транспортным услугам. При этом в ходе использования этих маршрутов представители низшего жилищного класса вынуждены потреблять и платить за комплекс иных услуг, которые они не заказывали (кроме транспортных), например, рекламных, услуг по дополнительной охране и т. п.
3. В консьюмеристском угнетении: это навязывание низшему жилищному классу покупок под давлением, а также товаров и услуг, приобретение и пользование которыми он в данный момент не планировал. Например, создание транспортно-пересадочных узлов с маршрутами, предполагающими посещение магазинов.
4. В экологическом угнетении: низший жилищный класс включает в себя жителей промзон и районов экологического риска. Никакой компенсации за проживание в этих районах города для жителей не предусмотрено.
5. В неравной возможности пользования культурными ценностями города: большинство объектов культуры расположено в центре города, а большинство представителей низшего жилищного класса проживают на окраинах. Сама возможность посещения театра или музея, например, становится труднодоступной для низшего жилищного класса из-за транспортных проблем.
Зачастую низший жилищный класс не осознаёт степень своего угнетения. Но чётко осознаёт состояние социальной фрустрации — неудовлетворённости от принятия коллективных социальных решений: например, итогов выборов. И когда состояние социальной фрустрации достигает критических значений — начинается социальный стресс. Практика показывает, что низший жилищный класс снимает стрессовое состояние при помощи бунта — начинает бунтовать. Объекты бунта: «точечные» застройщики, застройщики-«гаражники», транспортные застройщики, представители комплекса ЖКХ, «власть вообще», иные социальные, национальные группы (приезжие, «москвичи», «хачи», «чурки», «дачники», «огородники» и т. п.).
И недаром в основе протестующих, бунтующих жителей городов — молодёжь. Молодёжь более всего угнетена жилищно, она не имеет жилищной собственности, более всего угнетена транспортнои экологически (особенно молодые родители, которым иногда негде в своём районе с ребёнком погулять), а при высоких молодёжных запросах на пользование зоной аккультурации — больше всего страдает от неравных возможностей её использования.
Об этих бунтах я расскажу позже. Отмечу главное — они носят социально одобряемый характер! Не менее половины горожан хоть как-то участвовало в бунтарских действиях или одобряла их. Как можно управлять страной, где половина — бунтовщики! И потому городская властная машина, вкупе с высшими властями начинает свои манёвры по дезорганизации низшего жилищного класса, инфильтрации из него диссидентов, манипуляции его сознанием. Я, например, уверен, что проект «реновации» — типичный пиаровский проект, за которым не стоит ничего, кроме желания манипулировать сознанием масс и сформировать в Москве «партию доброго мэра Сергея» в противовес «партии злого Алексея». При уровне недоверия москвичей всем «традиционным» псевдопартиям — тактически выигрышный проект!
Я думаю, теории достаточно. Кто захочет подробностей в более популярном изложении– читайте книгу Елены Шоминой «Жители и дома» (М, 1999), а желающим углубиться в вопрос более профессионально рекомендую работы Вячеслава Леонидовича Глазычева.
Теперь о практике формирования низшего жилищного класса. Эта социальная группа состоит из тех, кто вообще не имеет своего жилья, а также из жителей «коммуналок», «времянок», бараков, аварийного жилья, жителей зон экологического риска, но главное и основное — из жителей пятиэтажек.
Первый вопрос: как и когда создавались пятиэтажки?
«Ты помнишь, как всё начиналось?»
В начале пятидесятых бегство крестьян от тягот колхозного строя в города приняло массовый характер. А новых квартир в городах не было. Лишь «верхи» сталинского общества жили в отдельных квартирах: начальники вроде обитателей правительственного «Дома на набережной», известные артисты, ученые, писатели, населявшие высотки и величественные дома с лепниной в окрестностях улицы Горького. Заветные ордера выдавались также знатным рабочим — стахановцам, ударникам труда. Жилищный кризис был столь острым, что даже в Москве самые лучшие связи и социальный статус часто не гарантировали получения отдельной квартиры. Политики и правительственные чиновники утопали в просьбах и жалобах граждан на отсутствие подходящего жилья.
При этом новое руководство страны понимало, что угнетённый жилищный класс нельзя доводить до критической массы. Недовольство «верхами» было слишком велико. Пришлось идти на уступки. Так было решено начать управляемую жилищную революцию, снять социальный жилищный стресс. Н. С. Хрущев пообещал каждой семье квартиру.
Великая хрущёвская жилищная революция
Технологической идеологией этой революции стал функционализм. Он уничтожил сталинский ампир под предлогом борьбы с «украшательством», точнее, не найдя ему новой теоретической альтернативы.
Совершался настоящий переворот в строительстве: вместо сооружения в основном кирпичных домов по индивидуальным проектам, разрабатывались экономичные типовые проекты, предусматривающие максимальное применение прогрессивных сборных конструкций и деталей заводского изготовления. Иными словами, задача была — поставить жилье на поток, печь квартиры для новоселов как блины. После 1955 года начался массовый переход на строительство жилых домов и зданий культурно-бытового назначения по типовым проектам. 7 июля 1958 г. выходит Постановление Совета Министров СССР «О расширении применения типовых проектов в строительстве».
Кирпич был признан анахронизмом, он должен был уступить место крупным бетонным блокам и железобетонным панелям — строительному материалу будущего, обеспечивающему внедрение индустриальных методов строительства. В 1960 году строительство кирпичных домов решением бюро горкома партии и исполкома Моссовета было запрещено. В результате некоторые начатые здания были поставлены на консервацию, что лишило многие строительные управления фронта работ и дезорганизовало производство.
Идеологическим манифестом Великой жилищной революции стало ПостановлениеЦК КПСС и Совета Министров СССР от 31 июля 1957 года «О развитии жилищного строительства в СССР». В этом Постановлении выдвигалась задача: в ближайшие 10–12 лет окончательно решить вопрос нехватки жилища в стране. В Постановлении для застройки городов рекомендовались в основном дома в пять этажей.
Эта рекомендация базировалась на анализе, проделанном Институтом архитектуры жилища Академии архитектуры СССР, который показал, что строительство жилых домов в 4–5 этажей на 6–7% дешевле многоэтажных. Кроме того, Н. С. Хрущеву приглянулся французский опыт строительства малоэтажных муниципальных домов. Во Франции широко практиковалось крупнопанельное домостроение. На заводах строительной фирмы «Камю» изготавливались крупноразмерные железобетонные панели для всех типов квартир. Это было то, в чем наша страна нуждалась. Такие дома, словно кубики, собирались очень быстро. Для широкого ознакомления с зарубежным опытом в 1955 году в течение двух месяцев делегация специалистов в области строительства выезжала в Англию, Австрию, Голландию, Италию и Францию, посетив в итоге 32 города. Опыт Франции был принят за основу при создании системы массового индустриального домостроения в СССР в середине 1950-х годов. Советский Союз приобрел не только проекты, но и договорился о строительстве в Ташкенте и Баку заводов французской фирмы.
Позднее в Москве было сооружено несколько таких же технологически оборудованных заводов для строительства разных типов пятиэтажных жилых домов.
Первые комплексы крупнопанельных домов в российских городах были почти неотличимы от кварталов в пригородах Парижа, строившихся в первое десятилетие после Второй мировой войны. Эти и без того незатейливые дома у нас упростили до крайности. Звукоизоляция квартир — нулевая (мы, мол, привыкли жить в коллективе и скрывать нам от соседей нечего). Теплоизоляция стен была явно недостаточной, а расчетный срок эксплуатации домов — 25 лет. В народе их прозвали «хрущебы».
Разгром последней оппозиции
Но наряду с зарубежным опытом, в СССР к началу 50-х существовал и собственный опыт строительства пятиэтажек.
Типовые проекты пятиэтажных жилых домов появились ещё при Сталине, в 1952 г. Но единого мнения в руководстве страны по поводу строительства таких домов так и не сложилось. Добросовестные архитекторы были в ужасе от внешнего вида серых прямоугольных коробок. Но по команде Н. Хрущёва 15 марта 1960 года газета «Известия» напечатала статью «В плену абстракций», где 42 архитектора, подписавших статью, обрушились на тех, кто сомневался в хорошем качестве квартир пятиэтажных домов. Одним из последствий разгрома «архитектурной» оппозиции было упразднение в августе 1963 г. Академии строительства и архитектуры СССР.
На улице Руставели, 9 находится замечательный ансамбль послевоенной малоэтажной архитектуры, возведенный в 1947-48 гг.
«А, что в Москве неужто вправду есть дома в пять этажей?»
В начале 50-х годов в Москве и Подмосковье по типовым проектам сверхударными темпами строились два крупнейших завода железобетонных изделий: один в Люберцах, другой на Шелепихе. По Постановлению ЦК КПСС и СМ СССР «О развитии производства сборных железобетонных конструкций и деталей для строительства» (1954) предусматривалось создание в стране 400 заводов и полигонов сборного железобетона. Еще в начале 50-х гг. в Москве различными министерствами и ведомствами было построено свыше сотни небольших заводов и полигонов по производству сборных конструкций и деталей, которые в общей сложности дали строителям в 1953 году всего около 350 тыс. куб. м сборного железобетона. В 1963 г. в Москве действовало 28 крупных заводов сборного железобетона. Ими было произведено 3,5 млн куб. м изделий — почти в десять раз больше, чем в 1953 г.
Масштабное строительство индустриальными методами стало возможным только после появления проекта пятиэтажного дома серии «К-7». Группой специалистов под руководством инженера В. П. Лагутенко был разработан, проверен в экспериментальном порядке и внедрен в массовое заводское производство метод изготовления тонкостенных железобетонных панелей в вертикальных кассетно-формовочных машинах, дающий возможность снизить общий вес всех конструктивных элементов здания, уменьшить вдвое затраты труда на строительстве и снизить его стоимость. Легендарную пятиэтажку серии «К-7» без всякого преувеличения можно назвать эпохальным объектом. Дом, состоявший всего из двух десятков деталей, изготавливался конвейерным способом на заводах ЖБК и в считанные дни монтировался «без раствора». Теперь производство пятиэтажек с отдельными квартирами нужно было поставить на поток. В Москве, в квартале № 75 района Хорошево-Мневники монтировались десятки зданий такой конструкции. Пятиэтажный жилой дом на 60 квартир собирался за 30 дней.
Перед Краснопресненским, Хорошевским и Ростокинским заводами ЖБИ была поставлена задача ускоренного развития производственных мощностей для ежесуточного выпуска уже в 1961 году одного шестидесятиквартирного дома серии «К-7». Пятиэтажки первой серии «К-7» строились вплоть до 1967 года. Едва появившись, панельный дом практически сразу начал меняться. Уже в 1966 году Первый Домостроительный комбинатстроит «МГ–300» –более капитальную конструкцию пятиэтажного дома. Совершенствование проектов пятиэтажных домов в планировочном отношении в первую очередь состояло в ликвидации проходных комнат путем перемещения общей комнаты в глубину квартиры и введении раздельных санузлов. Строительство этой серии продолжалось до начала 70-х годов.
За первые семь лет было построено 2889 тыс. кв. м таких пятиэтажек. Но время пятиэтажных «хрущевок» заканчивалось, и в 1965 году комбинат быстро перестроился на выпуск девятиэтажных домов, отличавшихся не только высотностью, но и более удобной планировкой квартир.
Во второй половине 60-х и 70-х годах ДСК-1, а с ним и Краснопресненский завод приступили к строительству домов в 9, 12, 16 этажей с квартирами улучшенной планировки. В 1963 году Главмосстрой запустил ДСК-2 на базе Очаковского завода ЖБИ, а еще год спустя — Третий домостроительный комбинат на основе крупнейшего в стране Востряковского завода. В короткий срок эти комбинаты стали крупнейшими промышленными предприятиями страны. Достаточно сказать, что коллектив домостроительного комбината № 1 Главмосстроя только в 1963 г. построил 320 тыс. кв. м жилой площади, а за три года дал москвичам 500 жилых домов.
С развитием крупнопанельного домостроения возросли объемы полносборного строительства. Полносборное строительство в Москве составило в 1963 г. 80% общего объема вводимой в строй жилой площади. Неразвитость конструктивной схемы повлекла за собой необходимость выноса предприятий обслуживания (магазинов, мастерских, столовых), в том числе и небольших, из первых этажей жилых домов и свободную их постановку на самостоятельных участках. За этим последовали большие изменения в планировочной организации жилых образований, что способство
вало экстенсивному развитию жилой застройки. За короткий период времени застройка из монотонно повторяющихся пятиэтажек с малометражными квартирами заняла огромные площади.
Изменилась и тактика строительства. Начали строить внутри квартала, чего раньше не было: строили только на магистрали. В связи с уменьшением нормативов жилой площади квартир и снижением высоты помещений до 2,7, а затем и до 2,5 м, разрабатывалась и новая мебель.
В 1963 г. пятиэтажные дома в общем строительстве составляли 85%. С 1956 по 1970 год в стране было построено около 400 млн кв. м пятиэтажек. Более 100 млн советских людей смогли улучшить свои жилищные условия. В СССР в 1955 г. было сооружено 6,5квартир на тысячу человек; в 1956 г. — 8,5; в 1957 г. — около 12. Для сравнения: в 1965 г. в Москве строилось около 18 квартир в год, а соответственно в Нью-Йорке — 6,6, Токио — 10, Париже –7, Риме — 6. С 1956 по 1965 гг. в Москве было построено в четыре раза больше жилья, чем за все предвоенные годы. За 7 лет (1959–1965) в Москве построено свыше 23 млн кв. м жилой площади, снесено более 20 тысяч ветхих домов и бараков.
Это значительная цифра, если вспомнить, что за все предшествующие годы советской власти вступило в строй 18,3 млн кв.м жилья. В течение семи лет справили новоселье в новых благоустроенных домах или улучшили свои жилищные условия 3 млн человек — 45% населения столицы.
В повседневный быт простых людей, стало входить то, что было совершенно неслыханным при И. В. Сталине, — отдельная квартира на семью.
Для людей, долгие годы ютившихся в общагах, бараках и коммуналках, переезд в пятиэтажные дома, в отдельные бесплатные квартиры с канализацией, горячей водой и прочими удобствами, был настоящим счастьем.
Но у пятиэтажек были и серьезные недостатки. К массовому строительству «К-7» не была готова промышленность. Так, в те времена просто не существовало качественных утеплителей. Не были готовы строители, пришлось менять технологию строительства крыш: выяснилось, что нельзя делать утепленные крыши — утеплитель вбирает в себя влагу, зимой замерзает, а весной крыша начинает течь. Поэтому стали делать вентилируемые крыши. Не были готовы и сами жители. На внутренние стены в торцах здания нельзя было вешать ковер: нарушались теплообменные процессы, под ковром возникала сырость, и дом начинал гнить. В результате только за шесть месяцев 1956 года в инспекцию государственного архитектурно-строительного контроля г. Москвы поступило свыше 500 жалоб.
Но самый главный недостаток пятиэтажек — не конструктивный, а социальный. Эти дома были рассчитаны на 25-летний срок эксплуатации. Далее они попросту начинали разрушаться. Это было временное жильё. Но низшему жилищному классу предстояло жить в этих «времянках» очень долго. Иногда — всю жизнь.
О неприглядной изнанке «временного» пятиэтажного жилья – в следующей статье.
