Наблюдая лунные небеса сквозь пелену ядерного снега, колымский ВИА «Барроу» сочетает в своих композициях экзистенциальную боль пост-панка с романтической мечтательностью нью-вейва и электроакустической психоделики. В дебютном (из распространявшихся) альбоме лоу-фай-проекта магаданского философа сквозь тягучие гитарные соло, ребячливые клавишные и меланхоличные ударные партии далекий, будто блуждающий голос задумчиво поет о том, как жизнь «летит единой кинолентой», почему «всё исчезает рано или поздно» и насколько «ничтожны все надежды и тревоги» там, где веками царит «длящийся трагизм зим», а «беззвездный смех парит над книгой перемен».
Тексты песен
Альмагест
Колеблемо вдали, явилось и пропало
То, что в велении мглы, таящей глас огней,
Лелеет плод Луны, и в полуводных далях –
Почтовые рога небесных фонарей.
Парит бестелесной струной в небесах
Беззвёздный смех над книгой перемен.
Смотрящий в ночь треволнением теней,
Небес всеверховенства Альмагест.
Так скрыт ночной парчой кристалл вечерних комнат.
Зим длящийся трагизм — от века и в веках.
В дыхании крыш разлит биения суток сумрак.
Восходит в полуночье снов вода.
Парит бестелесной струной в небесах
Беззвёздный смех над книгой перемен.
Смотрящий в ночь треволнением теней,
Небес всеверховенства Альмагест.
Elegaics
Нить близости рассвета —
Росчерк поднебесий.
Как траур сумрачный,
Мотет закатных строф,
Бегущим к западу,
В стенании скорбей денных,
В мерцающий сонет —
Полнощный приговор.
Я — гость Луны; юдоль моей печали
Над далью сомкнутых пространств разделена.
Лик Зрителя поверен облаками.
Колеблется незримо пустота,
Где остинатный шёпот Констелляции
Восходит вечереющим стеклом
К истокам метафизики всецелой
Сомнением в ускользающем Ином.
Мнимый портрет
Комната в мглистом покое.
Кроны центонов видений —
Их поколений портрет,
Перемежаясь, рифмует
Сколы бесчастных поэз
Взгляда в окно, что осудит
День многолюдный и пост
Длящего видение судеб.
Комната в мнимом покое.
Раны надкрытых видений;
Их поколений портрет
Над лихорадкою снов,
Не отбелён и нечист,
Длит камергером тревог
Брызги крюйткамер идей
Мнимых портретов эпох.
Ночь в дорвэе № 2
В складках эмалевых длин —
Вечер, знак, эфиронос,
Растущий сквозь взвесь
Генеральных чернот комнат
И памяти трат,
Слепо вмещён в истощённый хулой морализм.
Так и проспект, где шумы принудительно серы,
Вторит тумана законам
И отмелям дней,
К небу бредущих
Пред холода тщетом воздетым,
Вогнут немело в слезящийся полупролив.
Фильм
Вся жизнь летит единой кинолентой,
И бесконечны бытия моменты.
Грохочут города, бегут дороги,
Ничтожны все надежды и тревоги.
Шуршит листва, и первый лучик солнца
В туманный горизонт пробьёт оконце.
Мерцают в темноте огни проспектов.
Творит рассветы неизвестный Некто.
И устремляя бег к черте прибоя,
Речная гладь становится вновь морем.
Неона свет и дождь, асфальт и звёзды —
Всё исчезает рано или поздно.
Эпитафия (гр. «Миссия: Антициклон», 1989)
В твоих глазах отражаюсь, как всё остальное:
профессор сосредоточен,
ассистент нервничает.
Море
кипятит скальпель.
Небо дрожит.
Прошли тысячи лет.
В твоих глазах отражаюсь, как всё остальное:
стеклянные замки дверей,
окна подъездов.
Безумный песок между пальцев
уходит.
Всё — в чёрном, как в белом.
Всё — в белом, как в чёрном.
…Представляешь, — очнуться в могиле,
когда ещё сквозь землю слышен оркестр,
в котором фальшивит труба?
В котором фальшивит труба…
Труба!..
Ядерный снег
Ядерный снег
Ляжет на нас,
Ядерный снег.
Ядерный снег
Быстро объемлет наш дом
Плотным ковром.
Неважно, кто ты,
Сколько
Времени здесь ты
Провёл.
Важно —
Ядерный снег среди нас,
Он уже здесь.
В каждом из нас —
Ядерный снег.
