В начале марта умер лауреат Нобелевской премии по литературе Кэндзабуро Оэ — автор известных во всем мире романов «Футбол 1860 года» и «Объяли меня воды до души моей». Оэ вручили премию с формулировкой: «За то, что он с поэтической силой сотворил воображаемый мир, в котором реальность и миф, объединяясь, представляют тревожную картину сегодняшних человеческих невзгод». В то же время император Японии хотел наградить писателя Орденом Культуры, однако Оэ отказался, заявив, что не признает «никакой власти, никакой ценности выше демократии». В некрологе, посвященном великому писателю, специалист по японской литературе Павел Соколов рассказывает о главных мотивах творчества, испытаниях в жизни нобелевского лауреата, повлиявшей на него русской литературе и выдающихся гуманистических идеях автора, созвучных нашему времени.
3 марта 2023 года по европейскому летоисчислению и на 5 год эпохи Рэйва по японскому ушел из жизни Оэ Кэндзабуро. Разумеется, нужно написать про то, что он лауреат Нобелевской премии по литературе, кавалер орденов и медалей разных стран, но это не самое главное в его биографии.
Книги Оэ повлияли сразу на несколько поколений в России и за рубежом. И не только на поколения писателей. Романы «Футбол 1860 года», «Объяли меня воды до души моей», «Опоздавшая молодёжь» и другие работы автора входили в неофициальный джентльменский набор советского интеллигента наряду с произведениями других представителей его литературного поколения: Абэ Кобо и Эндо Сюсаку. К слову, этих авторов также выдвигали на Нобелевскую премию. Но бог литературы распорядился иначе. Оэ Кэндзабуро пережил большинство своих товарищей, соперников и друзей.
Родился он в 1935 году. Когда ему было 10 лет, Япония проиграла войну, Хиросима и Нагасаки были покрыты ядерным пеплом, а император перестал быть богом.
Когда ему было 15 лет, началась Война в Корее, ставшая своеобразным трамплином для японского экономического чуда. Сама же страна все еще оставалась под американской оккупацией. Самое время переосмыслить свой опыт и попытаться что-то сказать своему поколению и грядущим.
И Оэ со своими собратьями (иногда собутальниками, иногда заклятыми врагами) выразил то, что накопилось: «Война — это зло», «Не все идеалы, что навязывают сверху можно назвать безусловным благом для общества», «Люди не должны превращаться в скотину», «Красота и любовь спасут мир». Банально? Отнюдь не ново? Возможно. Но в этом не было фальши и лицемерия, а лишь личный опыт поколения прошедшего через разруху и последовавшее за ней искушение лживым благополучием.
Оэ встречался с самим Мао Цзэдуном и видел зло во плоти, был свидетелем того, как сгорают на никчемной работе тысячи его современников во имя экономики мыльного пузыря, лопнувшего в конце прошлого века и погрузившегося Японию в жуткий летаргический сон.
Он читал лекции в самых престижных университетах по всему миру. Но самым главным университетом в его жизни стал его особенный сын, родившийся с задержкой развития, но ставший впоследствии композитором. Об этом повествуют его романы «Личный опыт» и «Объяли меня воды до души моей». Писатель был гуманистом и просто хорошим человеком не только на словах, но и на деле.
Огромное влияние на него оказала русская литература. Предисловие к советскому изданию так и называлось — «Письмо японца, учившегося у русской литературы». И здесь я приведу отрывок из этого его эссе:
«Писать я учился у русской литературы. Разумеется, не я один. Японская литература нового времени и современная литература в целом учились и продолжают учиться поныне у русской литературы. Родоначальник современной японской прозы Фтабатэй Симэй, превратив русский язык Тургенева в японский язык, заложил основы стиля современной прозы.
Каким огромным открытием для меня, проведшего детство в глухой провинции времен войны, в горной деревушке, отрезанной от всего мира, был Достоевский! Можно, разумеется, сомневаться, мог ли мальчик понять Достоевского. Скорее всего, ему удалось уловить всего лишь один-два наиболее простых голоса из полифонии Достоевского, о которой писал Бахтин. Но это был подлинный голос Достоевского. Из «Братьев Карамазовых» я выбрал эпизод об Алеше и детях и сам выпустил книжку «„Братья Карамазовы“ для детей». Это была первая в моей жизни литературная работа, и я с гордостью вспоминаю о том, что эта книжка пользовалась огромной популярностью среди моих приятелей — ребят нашей горной деревушки.
С тех пор Достоевский стал одним из самых необходимых мне писателей. Опираясь на Достоевского, я смог впоследствии встретиться с французской, немецкой, а затем и американской литературой. Японский юноша начал читать Сартра, Томаса Манна, Фолкнера — литературу, укоренившуюся в иных культурных традициях. И рядом с ним всегда, как учитель, стоял Достоевский. Так я готовился к писательству. И, уже став писателем, я всегда старался урвать несколько недель в году, чтобы почитать Достоевского и обновить этим жизненные силы своей писательской души.
Далее Толстой. Я должен сказать, что считаю своим учителем и Толстого. Постигая искусство остранения Толстого, на которое указывал Эйхенбаум, я научился многому.»
И Оэ не отказался от своих слов. Не стал призывать изымать все книги русских писателей из японских библиотек. Он бы так никогда не поступл.
К сожалению, последние произведения автора так и не были переведены на русский язык. Особенно обидно за замечательные эссе, которые просто обязаны прочесть наши современники. Львиную долю его текстов переложили на русский язык еще во времена СССР. Во многом это заслуга Владимира Гривнина, много сделавшего для популяризации творчества писателя в Советском Союзе. Остается надеяться, что издатели займутся не только переизданием старых книг, но публикацией новых переводов Оэ. И не просто потому что он лауреат Нобелевской премии по литературе, а выдающийся гуманист, чьи слова так современны и созвучны нашему жестокому времени.
Покойтесь с миром, сэнсэй! И спасибо Вам за все! Мы все еще играем в футбол 1860 года, но партия и не думает заканчиваться.
