1937 градусов по Фаренгейту: от Зонтаг до Беньямина — какие книги власти изымают с полок и почему

Что общего у Сьюзен Зонтаг, Ханны Арендт и авторов подростковых романов про первую любовь? Сегодня все они оказываются под запретом. Репрессии против книжных магазинов и издательств больше не выглядят как отдельные акции: это последовательная кампания против идей, авторов и читателей, чьи взгляды не вписываются в утверждённый порядок. В «списке неблагонадёжных» книг — от квир-литературы до философии о насилии, от феминизма до научных изданий.

Эти изъятия — не просто прихоть цензоров, а симптом более масштабного процесса: книги, которые помогают думать, чувствовать и сопротивляться, становятся опасными. Литературный критик Гора Орлов изучил, какие тексты попали под удар — и почему именно они так пугают государство.

За последний год репрессии против книжных и издательств начали набирать обороты. Летом 2024 года в магазины приходили с обысками: проверяли маркировки «иноагентов». В «Подписных изданиях» тогда требовали убрать, например, роман «Наследие» Владимира Сорокина, книги журналистов Валерия Панюшкина и Сергея Пархоменко. В марте–апреле этого года на независимые книжные магазины совершались облавы. Затронуты оказались «Подписные издания», «Фаланстер» и «Карта мира». Исследователи Re:Russia предполагают, что все началось с кадровых перестановок, когда полномочия в сфере литературы передали от Минцифры Министерству культуры, в руки бывшего помощника президента и автора печально известного единого учебника по истории Владимира Мединского.

«Фаланстером», по-видимому, заинтересовались после планируемого там выступления левого поэта Кирилла Медведева, которое не состоялось из-за доноса. В эти же числа магазин Бориса Куприянова оштрафовали по статье об «ЛГБТ-пропаганде». Лично на торговца составили протокол об участии в деятельности «нежелательной организации». Ранее книжный и его соучредителя уже штрафовали за продажу книги «Еду в Магадан» белорусского анархиста и политзаключенного Игоря Олиневича. Следом за ними под удар попали «Подписные издания». Там изъяли почти полсотни книг. Сейчас книжным запретили продавать работы «иноагентов». Наказывают вновь судебными решениями (так, например, издательству «Новое литературное обозрение» вменили ЛГБТ-пропаганду) и очередными запретами и ограничениями (издательство Ивана Лимбаха — одно из старейших в Петербурге, недавно отметившее 25-летний юбилей, — не пустили на фестиваль «Красная строка»).

Чтобы понять, какие репрессивные тенденции в книготорговле могут ожидать россиян в ближайшее время и против каких идей и авторов власти борются, мы решили собрать и проанализировать произведения литературы, которые наиболее часто оказывались причиной давления государства и подвергались изъятию и ограничениям в продажах и распространении.

Против квиров и феминизма: Зонтаг и Лэнг

Среди книг, на которые устроили охоту в «Подписных» и «Фаланстере», заметны работы американской мыслительницы Сьюзен Зонтаг, в частности сборник «Против интерпретации» (куда входит текст о гомоэротическом типе чувствительности «Заметки о кэмпе»). Под атакой оказалась и британская писательница и литературная критикесса Оливия Лэнг. Обе из них — квир-авторы. Родоначальница жанра автофикшен, Лэнг в романе «Тело каждого»‌ (одной из наиболее сильных работ, как и самой авторки, так и из вышедших в том году на русском) заявляет физическое измерение, исследуя долгую борьбу за телесную свободу — от прав ЛГБТ-персон до современного феминизма. Лэнг в новой книге берет за основу сюжета жизнь квиров — писательницы Кэти Акер и эссеистки Сьюзен Зонтаг, — сравнивая их подход в борьбе с раком: одна отказалась от лечения, другая — сражалась до конца. Лэнг пишет о теле — болеющем, женском, что само по себе — эмансипаторный шаг. Здесь писательница не только развивает идеи Зонтаг из ее эссе «Болезнь как метафора» и «СПИД и его метафоры» (телесные манифесты), но и доводит квир-оптику до предела. Работы Сьюзен в свое время помогали американскому обществу преодолеть стереотипы, а болеющим — избавиться от стигмы.

На удивление пойти этой же тропой сегодня, как оказалось, сложней, потому что эта ветвь отчасти (но лишь только отчасти!) тупикова, и следов на ней — маловато (помимо «Тела каждого» Оливии Лэнг, где затронута квир-тематика и показана феминистская оптика, можно вспомнить «Розу» Оксаны Васякиной и Микиту Франко с романом «Скоро конец света», где тот пишет о социальном — ВИЧ-проблематике): мир двинулся куда дальше в принятии и приятии наших разных тел. Так, например, появилось движение бодипозитива, во многом повлиявшее на репрезентацию не только худых модельных тел, но и реалистичных, имеющих разные формы. Это постепенно стало примирять нас с мыслью о том, что люди отличаются, и это нормально.

Все эти идеи позволили начать широкую дискуссию о необходимости гендерного равенства, а также о квир-репрезентации в массовой культуре. В популярных медиа (книгах, кино, сериалах) появились ЛГБТ-персоны, а главными героями все чаще становятся женщины (особенно в автофикшене, как, например, в «Синетах» Мэгги Нельсон и книгах нобелиатки Анни Эрно — тоже изъятых силовиками в «Подписных изданиях»).

Еще одна книга Зонтаг, которой власти оказались заинтересованы, — «О женщинах». Тут все совсем просто. Сьюзен никогда не называла себя феминисткой, отчасти из-за того, что не хотела идентифицироваться с чем-то окончательно. По этому поводу она вела полемику с активисткой Адриеной Рич и обвиняла борющихся за равные права, что те готовы простить Лени Рифеншталь участие в нацистской пропаганде только лишь из-за того, что режиссер — дама.

После этой перепалки Сьюзен перестала писать о женщинах, но статей хватило на сборник. «Определить, значит, ограничить», — писал еще Уайльд. И Сьюзен здесь совершенно разделяет взгляды певца голубого кэмпа. Она против четких и сексуальных детерминаций, и гендерных.

Помимо этого, с полок книжных убрали молодого русскоязычного писателя из Казахстана Микиту Франко, описывающего гомоопыт в первом своем романе, изъяли и его последний текст «Скоро конец света», где тот продолжает высказываться о ВИЧ; Андре Асимана, пишущего квир-прозу; фемактивистку Дарью Серенко, признанную «иноагенткой» и выпустившую сборник «Семь текстов о феминизме»; Ольгу Птицеву — по-видимому, за репрезентацию кроссдрессинга‌ в романе «Выйди из шкафа».

В мае этого года прошли обыски у сотрудников «Эксмо» (и входящих туда изданий Individuum и Popcorn Books), холдинга, котрый косвенно связан с властью (что для многих воспринялось какв ыстрел в ногу). Эти точечные репрессии были связаны с борьбой против квир-литературы. Часть людей задержали по статье, которая не предполагает уголовного преследования, кого-то — посадили под домашний арест. Обвинения предъявили троим: руководителю Individuum и Popcorn Books Дмитрию Протопопову, директору по продажам Павлу Иванову и главе склада Артему Вахляеву. Их обвиняют в сотрудничестве с «международным движением ЛГБТ».

Против теоретиков насилия: Беньямин, Арендт, Фуко

В «опальные списки» попали книги немецких философов-исследователей насилия — Вальтера Беньямина и Ханны Арендт. Так, книги первого изымали и в «Подписных изданиях», и в «Фаланстере». В свое время Беньямин предложил концепцию «эстетизации политики». Он писал, что фашизм превращает политику в эстетизированное представление: массовая жизнь подаётся как спектакль, где людям дают возможность демонстрировать себя и даже «играть» в управление собственностью. Однако при этом сохраняется ключевой парадокс — пролетариат стремится устранить имущественное неравенство, а сам фашистский режим, напротив, закрепляет его и вводит ограничения прав.

Тут же среди изъятых — теоретик тоталитаризма Ханна Арендт. Неизвестно, какая ее книга оказалась конфискована. Возможно, это был сборник эссе «Люди в темные времена», который мог считаться как нечто антивоенное — его она посвятила современникам, которые отстаивали ценности истины и гуманизма перед лицом тоталитарной власти и драматических общественных сдвигов. Текст выходил в издательстве Ad Marginem (как все изъятые книги в тот обыск).

В своих работах Арендт разрабатывает идеи гуманизма, развивая их через фигуры Вальтера Беньямина и Розы Люксембург.

Изучая немецкое и советское общества при Гитлере и Сталине, исследовательница писала, что тоталитаризм возникает в условиях, когда люди изолированы, утратили прочные социальные связи и стали частью атомизированных масс. Именно такая масса легко поддаётся манипуляции и мобилизации.

В числе изымаемых оказался и французский мыслитель, выступавший против насилия и контроля. Работу философа Мишеля Фуко «Надзирать и наказывать» забрали во время апрельских обысков в «Фаланстере». В этой работе философ раскрывает идею формирования нового типа власти, который появился в XVIII–XIX веках — дисциплинарный. Он раскрывает ее основные методы подавления общества — через надзор (паноптикум) и воспроизводство послушных тел.

Против детства и юности: борьба с young adult-литературой и детскими писателями

Особенно внимательно смотрят за young adult — жанром подростковой литературы. Переводные романы зачастую содержат ЛГБТ-сцены, хотя и в российских текстах подобное тоже не ново (к слову сказать, странно, что именно «Эксмо» попали на карандаш, поскольку они нанимали цензоров, проверявших книги на тему квир).

Скорее всего, на это повлияла популярность романа «Лета в пионерском галстуке» Елены Малисовой и Катерины Сильвановой, который из-за «ЛГБТ-пропаганды» начали изымать из книжных еще в 2022 году. Теперь такие книги просят уничтожить — совсем как по заветам антиутопии Брэдбери.

Еще одной вехой стало 12 сентября 2024 года, когда детский писатель Николай Нилов выступил на площадке фонда «Светославъ» с заявлением, что изучил с коллегами 930 книг российских издательств и более 60% из них деструктивны. «Вредные смыслы», которые они несут, он разделил на пять категорий: предательство, изменение ролей в социуме, человек в качестве животного, отклонение по принципу Окна Овертона, равнодушие к грядущему. К слову, Нилов, не издавший ни одной книги для детей, возглавил Совет по детской книге Союза писателей России, назвав его так, чтобы его спутали с Советом по детской книге России.

К нему присоединилась детский автор Ирина Лисова, которая из писателя превратилась в профессиональную доносчицу (зачастую на бывших товарищей). 17 февраля 2025 года Лисова в первый раз выразила недовольство: в конференции в одной из петербургских детских библиотек должны были участвовать представители IBBY — Международного совета по книгам для молодежи. В СССР IBBY открыли в 1968 году Сергей Михалков и Агния Барто. Раз в два года институция публикует списки лучших работ, что почти сродни Нобелевской премии. В числе отмеченных были Нина Дашевская, Эдуард Веркин и другие. Лисова написала:

Также она заявила, что ее не устраивает участие одного из наиболее популярных авторов детских книг на сегодняшний день Нины Дашевской, так как последняя придерживается «неверных» политических взглядов, о чем не молчит в Фейсбуке.

Затем Лисова публично доносит на благотворительный маркет «Фонарь», который собирает деньги для благотворительных и гуманитарных НКО, включая те, которые помогают детям с тяжелыми и хроническими заболеваниями. Она требует, чтобы детские авторы с такой позицией не выступали в социальных учреждениях, не получали государственные премии и не были представлены на книжных фестивалях.

Так, Лисовой удалось «отменить» издателя Александра Лазарева, но не в одиночку, а при совместной помощи «патриотически настроенных» активистов и других неравнодушных.

Против науки и знания: издательство Йельского университета, точечные и системные репрессии

Книжные репрессии продолжаются. Совсем недавно стало известно, что крупнейшее в России издательство «Эксмо-АСТ» проверяет романы на предмет «запрещенки» с помощью искусственного интеллекта. В «Подписные» 8 июля вновь наведывались силовые органы, чтобы составить новый протокол нарушений, а за пару дней до этого Михаил Швыдкой предложил ввести цензуру.

Конечно, мы понимаем, что обыск — скорее, форма запугивания независимых книжных. Форма контроля, о которых так ясно писал Мишель Фуко и ему вторил Жиль Делез. Страх — тот самый элемент паноптикума, который позволяет автократии применять монополию на насилие точечно.

О цензурном комитете довольно точно выразилась Галина Юзефович, сказав, что Швыдкой призывает четко обозначить правила.

В июле этого года Йельский университет, входящий в Лигу плюща, объявлен «нежелательной» организацией. Почему это плохо, рассказал в своей колонке для «Горького» Борис Куприянов.

Если вкратце, учебное заведение издает множество книг и научных работ, причем в некоторых областях — истории архитектуры, библеистике и др. — является мировым лидером. Сейчас же книги этого университета, в том числе уже переведенные на русский язык, изымут с полок книжных магазинов и библиотек в России. Отечественный читатель будет лишен многих десятков тысяч научных работ.

Сооснователя книжного магазина «Фаланстер» это особенно потрясло на фоне прочитанной биографии Маргариты Рудомино — советского библиотекаря. В серии ЖЗЛ приводятся факты того, что Сталин в послевоенную пору приказал создать издательство, где будут выходить переводы научных работ, чтобы не было отставаний по части передовых вещей в разных сферах. По словам Бориса Куприянова, для сегодняшней власти это не самоочевидная мысль.

Заметно, что это осмысленное давление не только на квир-, антивоенную и феминистскую литературу, на произведения политического свойства, но и на свободомыслие как таковое, на горизонтальные связи.

К слову, недавно стало известно, что домашний арест «дела издателей» продлен на четыре месяца. Представители «Эксмо», Individuum и Popcorn Books пробудут, не выходя из дома (не совершая ошибку, по мнению следователей). Следствие уверено, что они распространили более 900 экземпляров 10 книг, которые формируют ЛГБТ-идеологию. Показательные репрессии продолжаются: исполнительный директор издательства Individuum Дмитрий Протопопов внесен в перечень «террористов и экстремистов». При этом издательство Individuum в своих социальных сетях рассказало, что оно продолжает работать над новыми книгами.

Вставляют палки в колеса магазинам, которые ведут себя принципиально, продолжая торговать книгами «иноагентов». Им грозят лишением льгот. Если те не убрали «статусных» авторов до 1 сентября, то не получат муниципальную финансовую поддержку.

Понятно, что все эти меры продиктованы в том числе и неприязнью власти к интеллектуалам и интеллигенции. В особенности к тем, кто впервые полногласно заявил о себе на Болотной площади. Итогом этого стало сокращение бюджетных мест в ВУЗах, публичные дискуссии о том, что не всем нужно высшее образование, исключение из ВУЗов за политические взгляды. Галина Юзефович считает, что результатом этого станет подцензурность, подобная той, что была в Советском Союзе. По мнению критика, сейчас под прицелом книги, которые изданы с 1991 года. Можно предположить, что, если конфликт на Украине затянется надолго, то вернется самиздат. Но сейчас уже почти наступило время, когда текстам может стать жарко от процесса горения.