Медиа Партизаны. Как децентрализованное сопротивление распространяет антивоенный протест по всей России

С первых дней войны в ответ на вторжение в Украину и полицейское насилие на мирных акциях появились Медиа Партизаны — анонимное движение, которое поддерживает антивоенный протест россиян. Участники проекта вдохновляют гражданское сопротивление, предлагая способы борьбы с милитаризмом — от итальянских забастовок до агитационных плакатов, — и освещают антивоенные акции и стрит-арт, появляющиеся на улицах городов по всей стране. Так, благодаря децентрализованной инициативе складывается разветвленная сеть единомышленников, чьи совместные действия создают масштабное сопротивление. 

Как появились Медиа Партизаны и за что борются активисты децентрализованного сопротивления? Самиздат поговорил с одним из инициаторов партизанского движения об устройстве и работе анонимной сети — о том, как видимость усиливает общую борьбу, какие методы противодействия войне наиболее эффективны, насколько этично руководить сопротивлением в России из-за рубежа и какой будет Россия без Путина, что такое демократия на блокчейне, как технологии изменят политическое устройство страны, почему европейцы уверены, что большинство россиян поддерживают войну, и как сделать антивоенный протест видимым для всего мира.

История проекта

— Как появились Медиа Партизаны? Как возникла идея и почему решили этим заниматься?

Медиа Партизаны появились в начале войны с Украиной (24-26 февраля). У истоков движения стоят четыре человека: художники, дизайнеры, айтишники и менеджеры. Я присоединился примерно следующим образом: в четверг произошло нападение на Украину, на субботу была анонсирована акция «Весны» с призывом выходить на улицы в своих городах. После этих акций анонсировали продолжение на следующей неделе. 

Меня это сильно возмутило — у нас сейчас война, там люди гибнут, стреляют и вообще пиздец, какая следующая неделя? 

Я начал писать всем кому только можно в разных чатах, что нужно выходить каждый день, нужен бессрочный протест, нужны другие акции, кроме митингов. Таким образом мы объединились с другой активисткой и стали участниками проекта.

Основная идея Медиа Партизан — дать людям в России выразить свой протест в условиях тотальной слежки, безопасно и креативно, и как следствие остановить войну в Украине. Для этого протест должен быть бессрочным, пока не завершится война. Сейчас мы ставим эту цель даже шире — протест будет продолжаться пока в России не будет демократическое общество, то есть такое, которое не вредит окружающим соседям и своим жителям. 

Правительство довольно сильно готовилось к войне. По некоторым данным, пять лет и даже дольше. В последний год было принято много разных законов, которые полностью демотивировали людей выходить и выражать себя ярко. На первых акциях людей жёстко крутили, но они ещё выходили, хоть и побаиваясь, а дальше уже публичных акций не было. 

У людей опускаются руки, они не знают, что можно делать в этой ситуации, а делать что-то хочется — все чувствуют, что так не должно быть. 

При этом возник какой-то вакуум наших политических движений, тех людей, которые называют себя оппозиционерами: Свободная Россия, Навальный, Кац и другие миллионники. Они все стали медиа вместо того, чтобы быть протестным движением: они рассказывают, как всё плохо, но что делать нам, тем, кто на улицах? Из этого мы сделали вывод, что должны показать людям, какие ещё есть способы протеста, кроме митингов. За основу мы взяли известную многим книгу Джина Шарпа‌. Книга эта очень хорошая, но не совсем актуальна в наши дни, и некоторые акции не подходят нашей стране. Книга была написана почти тридцать лет назад, а сейчас есть цифровые технологии, поэтому можно делать много акций в дополнение к тому, что там есть.

Следующая наша идея — сделать протест видимым и подбодрить других людей, показать, что они не одни. В связи с этим возник открытый чат «Нет войне», где уже около 10 тысяч человек общаются на темы противостояния войне. Отсюда выросли другие наши проекты: сам телеграм-канал Медиа Партизан и бот «Храбрые партизаны». И последняя идея — как сделать протест безопасным. 

Эти три момента — разные варианты акций, видимость протеста и безопасность — наши проекты и начали освещать. Например, в чате люди видят, что они не одни, могут выражаться, делиться своими проблемами, в телеграме мы рассказываем, как и что можно делать, причём безопасно, а бот «Храбрые партизаны» в игровой форме показывает все виды протестов. 

У нас были идеи включать туда более рискованные виды протеста, но не стали этого делать, потому что для людей была важна безопасность. Мы хотим создать ощущение вовлечённости, а дальше они сами могут осознанно выбирать более серьёзные акции. Сейчас мы работаем над следующим этапом нашего бота. Будут разные улучшения, в том числе новые акции, новые персонажи.

К 9 мая мы делали «Викторину», где в стиле пророссийских медиа победители могли выиграть автомобиль, путёвку в Сочи и другие призы. Участникам нужно было ответить на несколько простых вопросов о Второй мировой с очевидными ответами для людей, которые поддерживают позицию государства. Но верные варианты ответов заставляли задуматься. Например, в каком году Советский Союз вступил во ВМВ? Для многих очевидный ответ — в 1941. На самом деле он вступил как минимум в 1939 году, потому что участвовал и в разделе Польши, и в войне с Финляндией. В общем, эти вопросы разрушали мифы, заставляли кого-то задуматься, по-другому взглянуть на историю. 

Медиа Партизаны с самого начала не ставили цели переубеждать тех, кто уже «зомбирован» или сомневается. Мы ориентируемся на тех, кто всё понимает, наша цель — подбодрить их. А эти люди, в свою очередь, могут переубедить остальных. 

Наличие на улицах недовольных и протестующих может вызвать сопричастность и переманить сомневающихся на нашу сторону. У нас есть проект «Информационная война» в ВК, где ребята заходят в пророссийские паблики и ведут аргументированные споры, но в целом это не наша аудитория. 

Об особенностях работы, вовлечении волонтёров, выгорании и удачных акциях

— Какие способы вовлечения активистов вы используете?

Тут два момента: есть наши сторонники, которые работают над контентом, идеями, проектами, и есть те, кто пользуется нашими наработками. Если говорить про первых, то мы иногда проводим наборы или люди сами пишут в наш бот, чем хотят помочь и что умеют делать. Дальше происходит процесс, состоящий из нескольких уровней безопасности: люди не сразу имеют полный доступ, конечно, а проходят несколько степеней отбора. Мы смотрим, не являются ли они «товарищем майором». Допускаю, что в нашем чате есть ФСБшники, но пока ни одного человека ещё не задерживали. Возможно, мы не настолько заметны, но задержаний не было.

— Как много людей работает над проектом? Работа происходит на волонтёрских началах?

Да, все работают на волонтёрских началах. У нас есть Patreon и PayPal для тех, кто хочет помогать. Но мы на них не ориентируемся — пока мы самодостаточны с помощью волонтёров. На следующие этапы, на которые мы сейчас переходим, будем собирать деньги, возможно, в том числе, участвуя в грантах. Мы можем иногда помогать людям, если нужно, но регулярную зарплату не платим — мы больше заинтересованы в вовлечённости человека. Если люди считают, что происходящее сейчас недостойно вложения их времени — ладно, но нам нужны те, кто не может с этим мириться и хочет что-то делать. Вообще у нас сейчас участвует меньше 100, но больше 30 человек, где-то так.

— Вы работаете независимо друг от друга или координируете все действия?

Полная структура секретная, но у нас есть проекты, над которыми люди работают. Есть те, кто отвечают за стратегию, за внешнюю коммуникацию. С одной стороны, схема плоская, с другой — у нас есть несколько уровней доверия. После утверждения тех, с кем люди работают, они переходят на следующий уровень доверия. 

— Много людей из России? 

Да, большая часть в России. Но есть достаточное количество не из России, тех, кто находится в безопасности и может чуть более открыто действовать. Соответственно, они являются владельцами всей технической составляющей, всех доступов. Если что-то случится, тех, кто в России, мы можем отключить. Ещё мы пользуемся ботом Гретель, который позволяет быстро удалить из всех чатов людей, которые там находятся. 

— Как вы справляетесь с выгоранием в моментах, когда ничего не получается, ничего особенно не меняется? 

Иногда такое случается, мы стараемся понять, решить проблемы. Если у человека какие-то личные проблемы, мы отпускаем его. Иногда люди уходят и через какое-то время возвращаются. Мы находим новых волонтёров. Наверное, у нас выгорания не так много, потому что всё развивается, постоянно появляются новые проекты и идеи. Поэтому в первую очередь мы помогаем решить возникшие проблемы, но если ничем помочь не можем, то особого времени у нас нет — мы отпускаем. Если человек себя хорошо зарекомендовал, то всегда есть возможность вернуться обратно. Отдохнуть, какое-то время подумать или решить свои проблемы и потом вернуться.

— А как вовлекать тех, кто пользуется вашими продуктами?

Для них мы работаем и стараемся дать основные чувства, чтобы вовлечь. Во-первых, безопасности — мы стараемся сказать о рисках, последствиях и предложить возможные способы обезопасить себя. Во-вторых, придумываем новые акции, чтобы не было скучно, чтобы люди видели, что ещё можно делать и у них не было чувства «что хочется что-то делать, а я не могу» — специально мы людей не вовлекаем, а стараемся дать возможность проявить себя. На втором этапе трансформации мы ещё предоставим возможность взаимодействия с нашими партнёрами, друзьями, с другими движениями. Одна из проблем оппозиции, как я это вижу, в течение всего протестного периода с 2010-11, когда всё началось, — каждый действует сам по себе. Условно, Навальный с Гудковым не могут договориться, кто будет кандидатом. Шиес беспокоит только тех, кто в Шиесе, а команда Навального выражает свои соболезнования, но не использует все свои возможности и ресурсы, чтобы на это повлиять. Хабаровск выходит два месяца, и все только на словах поддерживают. У Навального была огромная сеть штабов в это время, можно было по всей стране устраивать акции в поддержку Хабаровска. 

У нас есть цели — остановить войну, свергнуть режим Путина и добиться демократических выборов. Мы стараемся объединить всех под этими целями. Если кто-то их не разделяет, мы с ними не взаимодействуем, а на остальных никаких ограничений не накладываем. Вы анархисты, либералы, демократы, социалисты? Нам это неважно, главное — добиться демократических выборов, а там уже можно решать, какое направление важнее.

— Какие акции получились самыми эффективными и/или безопасными?

Самая яркая, про которую писали в СМИ — бот «Храбрые партизаны». Про неё даже высказался Сергей Миронов, ряд СМИ рассказали, какие мы агенты Госдепа. Самая яркая она, наверное, потому что простая, игровая, при этом хорошо вовлекает людей. Когда мы начинали, у нас не было статистики, как часто она используется, сколько людей в ней участвует. Сейчас статистику будем собирать систематически. Мы не работаем ни на какие фонды, поэтому она не требовалась, нам нужно было видеть, что растут наши каналы. Действовали более интуитивно, опираясь на число подписчиков и отзывы. И третий критерий оценки успешности — сообщения в СМИ, в первую очередь в пропагандистских. 

«Храбрые партизаны» — это, на самом деле, взаимосвязь трёх проектов — нашего и двух проектов «Весны»: «reMap» и «Видимый протест». «Храбрые партизаны» предлагают способы протеста, люди выходят и могут прислать результат в наш бот, который мы отправляем в «Видимый протест». Они публикуют все акции: ленточки, граффити, всё остальное. «reMap» тоже собирает эти данные от нас и от всех других и отображает их на карте, чтобы видеть локализацию. У нас получилась хорошая коллаборация.

— Что бы ты посоветовал человеку, который в первый раз хочет поучаствовать в акции, чтобы это было максимально безопасно?

Я бы посоветовал зайти в бот «Храбрые партизаны» и выбрать себе простой уровень сложности. Там есть одиночные акции или акции с друзьями, если хочется вместе что-то делать. Дальше есть ещё два уровня сложности: средний и сложный. Простой — максимально безопасный, средний связан с некоторым риском, но мы даём рекомендации, как его снизить, сложный связан с повышенным риском. На самом простом уровне есть два десятка акций, например, зелёные ленты, надписи, листовки. Единственное, нужно следить за камерами, и лучше делать это вечером или ночью, а другие рекомендации есть в боте. 

О целях проекта, руководстве протестами из-за рубежа и привлечении европейского комьюнити

— Как освещение протестов сможет остановить войну?

Тут мы приходим ко второму-третьему этапу формирования Медиа Партизан. Первый был реакционным ответом на те запросы людей, которые мы видели. Но мы понимаем, что в текущей ситуации эти виды протеста не оказывают достаточного эффекта, они больше помогают людям успокоиться и выплеснуть недовольство, вовлечься. Чтобы мы смогли действительно влиять на происходящее, мы должны работать вместе, сообща, синхронизировать наши усилия, помогать друг другу, участвовать в совместных акциях. Помощь должна быть на всех уровнях: на улице, на политическом, и даже вне России. Важным моментом нам кажется формирование «тыла» и мощной ресурсной базы за пределами России — в Европе и не только. Те, кто находится в России, смогут действовать более безопасно, а те, кто в Европе, смогут влиять через политические моменты и акции на всё, что связано с санкциями и действиями российского правительства. Но главное — помогать всем, чем нужно, тем, кто борется в России, потому что одна из проблем многих движений в том, что у них не хватает ресурсов на простые вещи вроде хорошего сайта, хостинга или рекламы. Часть из этого профессионал может сделать за 1-2 дня, особенно если есть наработки, а люди тратят на это недели и месяцы. 

Если будет мощное обеспечение «в тылу», то по запросу любого движения, которое действует «на земле» мы сможем быстро создавать ботов, сайты, статьи, рекомендации. Если мы создадим хорошие каналы распространения информации в социальных сетях, то акции, которые проводятся в России смогут координироваться из безопасного места из Европы. 

Тогда не будет страха, что всех раскроют и посадят, а те, кто находится в Европе, смогут действовать более открыто, в том числе светить свои лица, мотивировать людей.

— При этом люди, которые находятся в России, всё равно подвергаются опасности. 

Предположим, что у нас неограниченные возможности вне России, в любой момент мы можем направить деньги на рекламу, устроить стрим на миллионы человек, рассказать в любых СМИ. Тогда мы сможем организовывать любые акции. Сейчас протест с точки зрения ресурсов и сил безопаснее, чем год назад, потому что много росгвардейцев, в том числе, задействовано в Украине. Если выйдет много людей, то тех, кто будет нам сопротивляться, будет гораздо меньше. Мы не собираемся сразу выводить людей на митинги, а возможно, и вообще без митингов обойдёмся. Мы сделаем ряд приложений, которые помогут людям синхронизироваться, получать нужную информацию где, когда и как им действовать. Мы устроим различные стримы, будем рассказывать про эти акции в новостях, рекламе, чтобы подготовить людей, что мы будем действовать максимально широко. Очевидно, что в России нарастают экономические проблемы, и всё больше людей будет волей-неволей заинтересовано в том, чтобы что-то делать. Людей увольняют, компании закрываются, проблемы с банковскими картами — всё это только увеличивает их число. Путин даже больше нас делает, чтобы этих людей замотивировать, наша задача — показать, что их много и что конкретно можно делать.

— Насколько этически правильно руководить людьми из-за рубежа и как люди будут к этому относиться? 

Мы никого не заставляем, а только даём инструменты для того, что люди сами хотят. Мы хотим показать, что можем делать акции вместе в большом количестве. Сначала ряд совместных сплочающих акций в разных городах, где меньше всего этого ожидают — от пикетов до более серьёзных типа перекрытия улиц и трасс. Кроме того, мы будем работать с локальными активистами. Дадим почувствовать, что мы их поддерживаем, что таких людей много, будем визуализировать протест в более широком масштабе. Если бы сейчас про то, что происходит в видимом протесте, рассказывали каналы-миллионники, больше людей задумалось бы о том, что их много. Сейчас кажется, будто ничего не происходит. У всех протестных каналов в России месяц назад было в районе 700 тысяч подписчиков. Пусть даже миллион — это не так много, как хотелось бы. Если будут говорить о протесте в газетах, на ютубе, на разных сайтах, это людей вдохновит. 

Что касается того, этично это или нет, вопрос в следующем: если мы этого не делаем, то являемся пособниками террориста-убийцы, который действует на государственном уровне и постоянно грозит ядерной ракетой. Я считаю этичным добиться того, чтобы люди не умирали в Украине, а остальной мир не подвергался ядерной атаке. 

— В пропаганду вливаются огромные деньги, и это будет их огромным козырем, не требующим даже доказательств спонсирования госдепом. 

Пусть так и будет. Всё, чего они боятся, что озвучивают, нам нужно делать. Если кто-то говорит, что управлять протестами из безопасного места неэтично, то я считаю, что было глупо управлять протестами из студии, которая находилась в Москве, куда выламывали дверь, а люди оставались посреди площади без помощи и направления. Если вы проводите акцию, надо сделать её так, чтобы она проходила в соответствии с вашим планом. Чтобы действовать против организованной машины, которая работает вместе и обладает большими деньгами, нам нужно то же самое. 

— В законодательстве появляются новые запреты, иноагентами могут объявить тех, кто находится под «иностранным влиянием», что делать с этим?

Мы планируем развивать платформу для голосования, электронную демократию, условно говоря. Все законы, которые сейчас принимаются, нелегитимны. Они завтра могут придумать, что нужно доносить на своих соседей, ввести систему штрафов за недонесение или что-нибудь такое. У Оруэлла можно почерпнуть ещё идеи. 

Платформа — это возможность принятия решений группой лиц, которую мы постараемся анонимизировать для безопасности, сделать открытый код, чтобы было полное доверие, использовать блокчейн. 

— Какие шаги в этом направлении планируете?

Мы решили объединяться со всеми дружественными движениями: ФАС, Зелёная лента, Весна и многие другие, всего несколько десятков. Договорились помогать друг другу, если кто-то делает акцию. Как минимум, это может быть освещение, а возможно и совместные акции. Делимся наработками, специалистами, оказываем всяческую поддержку. 

Третий этап, к которому мы начали переходить, уже имеет несколько проектов, один из которых Russian Resistance. Сейчас это сайт, где мы описали основные движения. Смысл Russian Resistance — сделать протест видимым для всех, в том числе вне России. 

За рубежом есть мнение, что 80% россиян за войну, а остальные ничего не делают. Про акции никто не знает, потому что телеграм-каналы на русском, и у них нет достаточного освещения в медиа. 

Если напишет «Медуза», то это разовая история. Каналы Навального, Каца, Гудкова про это не говорят, и у нас никак не получается выйти на них. Можно жирным шрифтом написать, что мы хотим с ними выйти на контакт. Про протест в России они не очень много говорят, по крайней мере про движения. Было бы неплохо хотя бы освещать нашу деятельность (не Медиа Партизан, а всех движений, кто что-то делает). У них есть и организаторский опыт, и хорошие кадры, в том числе и по технической части. Нам бы это очень помогло.

Структуры Ходорковского и Каспарова устраивают форумы, предлагают паспорта «хороших русских», но по сути эти проекты связаны с помощью эмигрантам, а не направлены на действия внутри страны, чтобы не было войны. Нужно сделать видимым, что мы чувствуем, что несём за это ответственность и не поддерживаем войну. Того, что мы хорошие русские и не признаём Крым российским — недостаточно. Не создаётся фона в медийном пространстве, что мы ощущаем пиздец происходящего и активно действуем. Самое мощное, что есть — легион Свобода России, который сражается вместе с ВСУ. Мы хотим сделать то, что происходит в России, видимым и подключить к этому всех остальных. Предоставить некий «ленд-лиз» технологических и иных ресурсов для антивоенных движений в России. Если будет нужно, мы можем взять на себя координационные функции, управлять ютуб-каналами. Это может делать кто-то другой, если будет получаться лучше. Мы хотим вовлечь не только русских в эмиграции, но и европейцев, иранцев или, например, тех, кто готов помогать из Армении, Грузии, Египта — они зачастую в большей степени понимают уровень диктатуры и ущемления прав. В том числе мы хотим вовлечь беларусов, которые напрямую заинтересованы в смене власти в России, потому что Лукашенко тоже свалится. Это тонкий момент, но в этом заинтересованы и украинцы, мы хотим их тоже вовлечь. В той стране, где я нахожусь, много беженцев, я помогаю им как волонтёр и финансово. Они позитивно это воспринимают и нормально относятся к русским. В целом мы должны показать, что мы понимаем, что так не должно быть и с этим боремся.

— Какие методы будете использовать для вовлечения людей в Европе?

Делать протест в России видимым, создавать инфраструктуру мнения, как это делает штаб Тихановской, например. Это некоторые коллегиальные заявления, политические обращения. Если Шольц заявляет, что нужно передать турбину России, должны выйти русские и сказать, что этого нельзя делать, а те, кто это предлагают, поддерживают Путина. Это может быть и выбранный Совет, которому это доверили, и прямое голосование на платформе, где будет выбор и люди смогут проголосовать. Тут лучше продумать, как безопасно это сделать. В любом случае, какие-то очевидные правильные вещи нужно иметь возможность говорить. И третье — предоставление инфраструктуры для возможности действия, то же, что мы делаем для России. Мы хотим сделать инкубатор проектов, куда люди смогут приходить и применить себя, помочь проектам в России, за рубежом, которые работают против российской власти, проектам, которые помогают Украине финансами и гуманитаркой. Возможно, мы устроим какие-то форумы, обсуждения, и предоставим другим людям решать, что ещё они хотели бы делать, потому что они могут быть большими экспертами, чем мы. Сделать классное медиа, комикс, игру, взломать камеру, пустить по всем телеканалам чёрный экран или «Лебединое озеро» — всё, что угодно. Просто действовать нужно в разных точках, разными методами, не бояться. Обеспечив тыл, обеспечив видимость, шаг за шагом действовать против власти, пробовать разные виды и понять, какие более эффективные, всё заливать в медийное пространство, чтобы все понимали, что происходит. Любая успешная акция должна освещаться, чтобы люди видели и думали «А почему мы так не можем?». Уже есть организации, которые занимаются разработкой локальных сообществ. Люди могут и сами организовываться, как мы видели у беларусов: домовые чаты и тому подобное. 

О послевоенном будущем без Путина и демократии на блокчейне

— Как считаешь, сколько будет продолжаться война и как скоро получится реализовать ваши планы? 

У меня есть предположения, когда это может быть. Тут комбинация целого ряда факторов: нарастание экономических проблем, отсутствие важных компонентов в жизни общества, какие-то технические моменты, из-за которых будет исчезать и сильно дорожать связь и интернет, ухудшаться качество продуктов, не будет тех, к которым люди привыкли и так далее. Скоро, очевидно, будут и политические проблемы, потому что Украина получает неограниченный поток оружия, а Россия только расходует. 

Начиная с какого-то момента, Украина начнёт одерживать победы, а для России поражения — очень важный политический удар по руководству. Как это вторая армия мира и огромнейшая страна терпит крах от Украины? Для многих это будет серьёзным дестабилизирующим фактором. 

Опять же, раненые и убитые солдаты, мобилизация будут тоже влиять, их будет всё сложнее скрывать. Поскольку всё больше будет недовольных, власти будут применять более жестокие и неправильные способы, чтобы людей туда призвать. Проблем много со всех сторон, плюс санкции действуют, что создаёт сильную напряжённость. Если к этому моменту мы сможем построить видимую структуру в России и вовлечь хотя бы те протестные оппозиционные силы, которые сейчас занимают позицию медиа, то в начале следующего года мы уже сможем перейти к наполнению ресурсами и возможностями тех, кто действует в протестном движении. Дальше будем пробовать разные акции в разных городах, будем делать их видимыми, и когда накопим медийный вес и накопим достаточное количество позитивных кейсов, поймём что более эффективно, что менее, чему правительство не может противостоять. Через год-полтора мы сможем сменить власть, если объединимся и будем действовать. 

— Звучит оптимистично. Есть мнение, что люди готовы максимально затягивать пояса, лишь бы не предпринимать каких-то действий.

Одно дело затягивать пояса, а другое — когда у тебя не работает интернет, на полках только один вид колбасы. У нас есть простой пример: на акции «Он вам не Димон» выходили десятки тысяч, в пике до 100 тысяч людей в Москве. По всей стране пускай 200 тысяч. Это было пять лет назад. За это время явно стало хуже, в том числе в плане безопасности. Наша идея в том, что мы можем организовывать акции по всей стране постоянно, но нерегулярно. То есть их сложно будет предсказать и перекидывать росгвардию и полицию. Никто не говорит, что мы должны устраивать протесты в Москве — там мы можем бить камеры ночью, устраивать акции в стиле Армении, перемещаясь от локации к локации. Если будет освещение в медиа и реклама, можно анонсировать большой митинг, и если люди почувствуют, что мы можем выводить много людей, то и выйдет много, потому что это будет безопасно. 

— Что думаешь про немирные акции?

У Медиа Партизан есть на этот счёт правила, они прописаны в чате «Нет войне». Мы поддерживаем и мирные, и радикальные способы протеста, но не поддерживаем формы протеста с причинением вреда людям. Если это убийства, расправа над солдатами, пусть даже они какие-то отпетые негодяи, то мы против, конечно. Мы будем поддерживать людей, если они ломают камеры или поджигают военкоматы ночью, когда там нет людей. Что касается поездов, их необязательно пускать под откос, достаточно сломать систему РЖД, связанную с логистикой. Это может быть взлом программ или проволока, которую используют белорусские партизаны: они обматывают в определённом месте пути и система считает, что путь занят и туда нельзя пускать поезд. В России куча железных дорог и множество мест, где можно это сделать безопасно, и никто не сможет отследить. 

Мы поддерживаем такие акции, потому что они никого не убивают, а, наоборот, помогают спасти жизни людей в Украине, да и в России. Мы должны заставить режим делать ошибки, нервничать, не дать сосредоточиться на войне. 

Мы не призываем к жертвам. Все акции, которые мы будем поддерживать, не будут связаны с причинением вреда здоровью и жизни кого бы то ни было. Не будем призывать калечить пропагандистов или росгвардейцев, например. Мы хотим привести к тому, чтобы столкновений вообще не было. Условно говоря, власть расшатается настолько, что просто выход людей будет означать, что никто их не разгонит. Когда страна небольшая, можно собрать людей, и это будет 15% от всего населения. У нас так не выйдет, и это, с одной стороны, минус, а с другой — плюс, потому что одновременно все города невозможно контролировать, но мы должны быть повсюду и невидимы, как стандартный партизан. Один из постулатов партизана — он не должен попасться. Он может сделать менее эффектную акцию, но 10 или 15 раз — это лучше, чем сделать одну яркую, но попасться. Мы будем предоставлять все возможности, чтобы так не происходило. Дальше люди будут, в зависимости от своих убеждений, принимать риск, и мы считаем, что они имеют на это право: на другой чаше весов жизни людей в Украине. За решётку людей заключают сейчас и без митингов. Если 10 лет не устраивали, не боролись в достаточной степени с режимом, то теперь людей могут на 10 лет отправить за иностранное влияние, репост или за «подделку» ценников, плакат со звёздочками, даже пустой плакат. И рассуждения о том, что если не подвергать людей риску сесть, в будущем меньше будет сидеть, — это самообман. Сейчас невозможно не действовать. Может начаться ядерная война, и действовать будет некому. Это абсолютно реально: у руля находится человек, у которого может какое-то психическое расстройство произойти, а может дать ракеты Лукашенко, и свалить на него. Ещё вариант — талибы. Продают ракету, а они её запускают по Европе или Америке, и Россия тут ни при чём. У нас есть 5 тысяч ядерных ракет, слишком много становится вариантов. Пока мы боимся сесть, могут быть миллионы жертв. 

— Есть ещё такое мнение: у Путина, возможно, какая-то болезнь, и он сам уйдёт через год-два, и всё само собой закончится. 

На это рассчитывать не стоит. Если он уйдёт или умрёт, у нас остаётся страна, в которой высокий уровень коррупции, поддерживаются отношения с талибами и так далее. Путин уйдёт — начнётся борьба за власть, и ядерное оружие останется непонятно в чьих руках. 

— А при смене власти не начнётся борьба за власть?

Это уже четвёртый этап, про который тоже хотел поговорить. Что мы видим под финальной стадией, демократическим правительством. Какие моменты тут должны быть? Часть из них мы выработаем в демократическом обсуждении. Во-первых, это положение относительно Украины: россияне должны признать свою вину на официальном уровне, что это недопустимо и больше не повторится. То, что в Советском Союзе не произошло — официальное признание преступлений. Естественно, Украине должны вернуться все территории, должна быть выплачена контрибуция и если Украина разрешит, мы должны помочь ей в восстановлении. Теперь то, что касается России. Первое — это проведение демократических выборов. Я не исключаю, что за Россией должно быть какое-то внешнее наблюдение современного сообщества, ООН, например. Не контролировать, а иметь доступ и возможность наблюдать, как идут процессы. Выборы должны иметь доступ любых наблюдателей, быть полностью прозрачны, возможно, проходить на какой-то платформе, к которой есть полное доверие. Сейчас это несложно организовать с помощью блокчейна и открытого кода, электронная платформа есть у Эстонии, например. Выборы можно сделать открытыми и гарантировать отсутствие фальсификаций: у человека будет возможность восстановить результаты, проверить свой голос в системе. 

— У нас страна с большим процентом людей пожилого возраста, как учитывать их в демократии на блокчейне?

У нас и так почти на каждом участке электронные урны, табло. Достаточно на участке иметь планшет или пройти по ним с планшетом. Есть много способов дать проголосовать им электронно, а не на бумажке. Волонтёры могут помочь вместе с наблюдателями, под запись видеокамер. Мы можем посмотреть, как это происходило в Эстонии, и адаптировать для нашей страны. Но мне кажется, нужно использовать современные технологии, и выборы в дальнейшем должны быть электронными. Я считаю, что после выборов внешнее наблюдение должно быть ещё в течение 5-10 лет. После двух-трёх выборов мы сможем прийти к чему-то нормальному, потому что слишком много было вложено пропаганды. Первые выборы должны сформировать более-менее легитимное правительство, а через следующие 4 года, когда не будет пропаганды, они будут уже более легитимны. После какого-то времени, когда будет понятно, что эффект пропаганды нивелирован, наладились демократические процессы, Россия никому не угрожает, можно считать, что всё хорошо. 

Мы должны изжить в себе имперскость и быть современным обществом, которое встраивается в современные процессы. 

Империализм сегодня не работает — все страны друг от друга зависят, и даже Америка, которая имеет империалистические наклонности, зависит от многих стран, того же Тайваня. Мы должны перестать мыслить такими категориями. Да, это неприятно, но пациент болен и нужно пройти терапию.

«Они делают свою часть протеста, мы решили пойти дальше»: Роман о расколе Медиа Партизан

Из проекта я вышел из-за идеологических разногласий в способе взаимодействия. Оля придумала правила организации Медиа Партизан, и это абсолютно иерархическая структура, состоящая из 5 уровней, где есть великий капитан и есть руководители отделов. Мы их обсуждали, и я говорил, что не согласен с ними. Я считаю, что мы волонтёры, мы должны кооперироваться, и вклад каждого ценен. Мы не компания и не платим за это, соответственно не может быть правил в таком виде. Я привык, что в айти у нас нет даже менеджеров, и всё решает команда. 

Если мы боремся с Путиным, с автократией, хотим демократию, то не можем себе позволять иерархию в своих проектах. 

Также мы не сошлись во взглядах на дальнейшее развитие протеста. У меня есть представления, что нужно переходить к более активным методам. Эта идея изначально закладывалась в бот «Храбрые партизаны». Мы с несколькими ребятами из чата организовали движение «Храбрые Партизаны», которое развивает идеи бота. Наша задача сделать протест более активным и объединить усилия не только «мирных» движений, но и тех, кто готов действовать и готов к настоящей партизанской войне.

В нашем канале мы рассказываем обо всех событиях, происходящих в разных Партизанских движениях, таких как «Останови Вагоны», «Роспартизан», «Легион России» и других, а также добавляем новые более смелые акции. Мы объединились с движением «Голос Разума»‌ и «Движением Отпор», чтобы более эффективно осуществлять протест.

К Медиа Партизанам мы претензий не имеем и считаем, что децентрализация идет на только на пользу протесту. Они делают свою часть протеста, мы решили пойти дальше. Если Медиа Партизаны захотят сотрудничать, я только за. 

Своим основным проектом сейчас я считаю объединение европейского сообщества, потому что все проекты, которые есть в России без подпитки медиа, финансовых и человеческих ресурсов, обречены. Мы можем придумать классные акции, но даже ФАС, Весна, которые более мощные, чем мы, не смогут собрать достаточно критическую массу людей. Чтобы её собрать, нужна поддержка, которую можно найти только в безопасном месте. Даже если мы реально сможем объединить тех, кто есть в России, они не смогут оттуда эффективно собирать деньги, делать медиа и так далее. Поэтому я хочу и объединить проекты и дать им возможность использовать ресурсы. Быть фондом, который без вопросов даёт специалистов и деньги.

«Нам важна забота о людях»: Ольга Деми о расколе Медиа Партизан

Рома нарушил кодекс Медиа Партизан и был исключён из-за этого. Это касалось правил уважительного общения и отсутствия манипуляций. Например, при общении с представителями других организаций. Нам очень важно взаимодействие с дружественными проектами. У нас есть проект «Храбрые партизаны», созданный множеством людей: художниками, программистом, который написал код, а Рома начал афишировать его как свой. Когда он договорился с движением «Отпор» об интеграции с ботом «Храбрые партизаны», нам написали представители «Весны» и рассказали, что они предлагали платить за акции. Вообще суть движения «Отпор» в том, что ребята зарабатывают очки, делая антивоенную агитацию. Но не всем движениям это нравится и не все поддерживают. «Храбрые Партизаны» стали той ниточкой, которая позволяет со многими дружить, а мы вдруг скажем: Ребята, давайте платить за акции? На этой почве у нас разошлись взгляды. 

Медиа Партизаны начались как реакция на происходящее. Сейчас мы создаём новое самосознание русского человека, интеллектуала и гражданина, который понимает, что теперь он может что-то изменить. Ему не нужно какое-то ответственное лицо, он сам медиа. Медиа Партизаны не собираются никого контролировать или объединять под собой. Мы для того, чтобы люди могли выразить себя. 

Мы сильно перекроили нашу структуру и сделали её самодостаточной. Теперь люди могут приходить и развиваться до той степени, чтобы основать свои проекты. Поскольку баланс между общим и личным провести сложно, изначально мы недооценивали проблему с авторским правом, из-за чего возникли разногласия. Теперь у нас есть такое правило: если ты приходишь к нам и хочешь расти дальше, то берешь на себя обязательство работать в отделах (написание статей, создание иллюстраций и дизайна), а также выбираешь проект, который нравится, и занимаешься им. Если ты активно себя проявляешь, то можешь стать координатором. Не всем эти правила нравятся, кто-то называет это вертикальной структурой власти, но при горизонтальной никто не развивается, и люди не видят никакой благодарности, кроме роста числа подписчиков на канале, условно говоря. 

Отделение от МП «Голоса разума» было достаточно болезненным, потому что произошло тогда, когда мы не ожидали. Потом откололся Рома. Остались только мы с Лерой, но нам так даже легче. 

Нас называют двумя Путиными, но мы просто люди, которые много работают, и того же ожидают от других. 

Сейчас, если вы хороший управляющий, вам даётся авторство и вы занимаетесь проектом. Можете от МП продвигать, а хотите — продвигайте самостоятельно. Те люди, которые задействованы в проекте, могут уйти с ним, если нравится, а могут остаться. С «Голосом» мы, к сожалению, поругались, из-за того, что они приняли к себе Рому и открыто начали делать проект «Храбрые партизаны».

В любом случае мы боремся за разные цели. Если их цель звучит, как остановить войну и свергнуть Путина, то мы думаем о том, что будет с русскими людьми. 

Нам важна забота о людях, потому что у нас есть огромный чат «Нет войне» на 10 тысяч человек. Он круглосуточно модерируется нашими ребятами, которым просто памятник можно за это поставить. Там появляется много сломанной молодёжи, которая видит все эти ужасы, и у которой просто разрушается самоидентификация как русского человека. В чате они могут напрямую пообщаться с людьми, которые в теме, получить поддержку, понять, что они не одни.

Сейчас планируется просто изгнать россиян из мирового сообщества, перестать выдавать им визы и так далее. Это всё равно, что тонущему человеку дать пять вместо того, чтобы протянуть руку. 

Вместо того, чтобы рассматривать список 6000 Навального‌, говорят о том, чтобы вообще всем русским запретить въезд и сделать одну нацию виновными за преступления конкретной группы людей. 

Реально достижимая цель — сделать так, чтобы для россиян не было запрета на визы. Поэтому наша агитация, которую делают ребята — рисуют граффити, делают крутые плакаты, перформансы — делает видимым наш протест. Именно видимость этих перформансов может привести к тому, что на нас не будут смотреть, как на людоедов. Это может быть аргументом на заявление, что мы ничего не делаем. Мы делаем то, что можем. Как быть против там, где нельзя быть против? Мы пытаемся пробиться через эту стену, и я думаю, что у нас всё лучше и лучше получается. Нельзя ни в коем случае останавливаться.